— Я думала, — тихо сказала Моника, убирая руку с плеча Криса, — я думала – мы друзья. Но ты прав, конечно. Я – просто обуза, которую клан навязал на твою шею. Хорошо, что ты, наконец, свободен заниматься своими важными делами, не оглядываясь на мои выходки… Я рада…

Она поднялась с кровати и отвернулась к двери, пытаясь скрыть навернувшуюся слезу.

— Ты дура, — Крис коброй метнулся к девушке и обхватил ее за плечи, — и я тоже полный идиот, если тебе будет легче от такого признания. Не уходи, Моника. Это твой дом так же, как и мой. И мы друзья. Но не только. Это гораздо серьезнее, девочка.

Моника повернулась к нему, высвобождаясь из его объятий.

— Только не говори мне, что ты заразился у этого чертова Малка его розовой романтикой, — она сердито посмотрела на Криса, — я…

— Вторая за этот вечер, — рассмеялся Крис, — похоже, несмотря на видимое возмущение, Войцех у девушек популярен. Даже у таких, как ты или Ингрид. Но я не Войцех.

— Тогда что ты имел в виду под «серьезно»?

— Мы не просто друзья, Моника. Мы – напарники, соратники и единомышленники. Мы – команда. И если ты сейчас уйдешь, я буду считать тебя дезертиром.

— Куда же я с подводной лодки, командир, — улыбнулась девушка, — и… можно я выброшу это гребаное платье на помойку?

Крис удовлетворенно кивнул.

68. Кеннилворт, Манхэттен, Нью-Йорк. Маша

— Маш, — Бобби, с трудом переключавшийся между языками, говорил по-русски, — а кто у нас луч света в темном царстве?

— Тильда.

Маша даже не повернулась, продолжая сосредоточенно вводить данные в программу.

— Почему?

— Потому что Вэйнврайт так считает. Отстань.

— Я не могу сослаться в курсовом на мнение Вэйнврайта, — вздохнул Бобби, — мне нужен общеизвестный пример.

— Тогда Мелисента, — с раздражением в голосе произнесла Маша, — она персонаж мифологический.

— О Майской деве в письменных источниках ничего не сохранилось, — не унимался Бобби, — я не могу указать в списке литературы…

— Бобби, — угрожающе произнесла Маша, — еще слово, и отправишься в общежитие до конца сессии.

Бобби слегка втянул голову в плечи и снова уткнулся в ноутбук. Добролюбов угрожающе смотрел на него с монитора, напоминая о необходимости сдать курсовой в срок. В голове крутилась только одна мысль – если он завалит сессию, против гнева миссис МакГи не помогут даже заверения отца в том, что сын в это время героически исполнял особую миссию по обеспечению государственной безопасности. К тому же, только сессия избавила их от необходимости нанести визит родителям, а Маша, все еще не отошедшая от допроса с пристрастием, отнюдь не горела желанием его повторить, да еще и на территории вероятного противника.

Машу грозная контр-адмиральша с самой первой минуты знакомства тестировала на роль потенциальной невестки, и, хотя и Бобби, и сама девушка, были совсем не против подобной перспективы, обоим вовсе не улыбалось, что решение за них будет принимать кто-то другой. Тем более что ни один из них с этим решением не торопился, и оба сходились во мнении, что первым делом – диплом и задел на будущую карьеру, а там видно будет. И еще неизвестно, что именно будет видно, если план по переселению поближе к Иггдрасилю удастся осуществить в полном объеме.

Все эти мысли крутились в голове Бобби, не давая ему сосредоточиться на скучном задании, и он, все-таки, решился еще раз обратиться к Маше за помощью. Угрозу отправить его в общежитие он воспринимал не слишком всерьез, темперамент у девушки оказался под стать ее огненной внешности, и без «дыхательной гимнастики», как окрестила Маша упражнения перед сном, не обходился ни один вечер.

— Маш, ну пожалуйста, — самым жалостным и просительным тоном начал Бобби, — если я завтра курсовой не сдам, отправлять меня будет некуда. Меня отчислят.

Это была наглая ложь и прямой шантаж, курсовой по русской критической литературе девятнадцатого века был единственным темным пятном на светлом фоне успешно сдаваемой сессии, и отчислять из-за него МакГи никто бы не стал. Но занятая своими выкладками Маша задуматься над этим не успела, и на мрачную перспективу отреагировала всерьез.

— Ну, что там у тебя, горе луковое? — вздохнула она, с силой вколачивая в клавиатуру «энтер».

Ответить Бобби не успел. Маша побледнела.

— Одевайся, — хрипло прошептала она, — немедленно.

— Маш, — запротестовал Бобби, — я больше не буду. Прости.

— Не будешь, — упавшим голосом подтвердила Маша, — все, что ты мог, ты уже сделал.

Бобби испуганно поглядел на нее и направился к шкафу за одеждой.

Маша сидела минут пять, уставившись в одну точку, маленький след от сучка на в остальном безукоризненном паркете.

— Извини, — тихо сказала она, — я сама виновата. Неважно, что меня отвлекло – ты, гудок за окном, собственные мысли… Клавишу я нажала сама.

— Значит, я не иду в общежитие? – с надеждой спросил Бобби, уже натянувший джинсы и футболку и замерший с носком в руке.

— Какое общежитие? – встрепенулась Маша. — Ах, да… Нет, мы едем в Капеллу. Мне срочно нужен Лорд Регент.

— Что случилось? – испуганно спросил Бобби.

— Там расскажу, — Маша покачала головой, — это слишком серьезно, чтобы я могла заставить себя повторить это дважды.

Всю дорогу до Кеннилворта Маша молчала. Хмурилась, сжимала губы и вообще всем своим видом демонстрировала жутчайший комплекс вины. Но через связывавшие их узы Бобби чувствовал, что все далеко не так просто. За искренним раскаянием в пока неизвестном ему прегрешении, далеко в глубине, чувствовалось удовлетворение. И гордость собой. МакГи покачал головой и слегка прибавил скорость.

К Вэйнврайту им пришлось пробиваться чуть не с боем. Лорд Регент был занят, и даже Тильде не удалось убедить охрану пропустить их в конференц-зал, где проходило ежемесячное отчетное собрание Капеллы. Маша слегка побледнела, Бобби показалось, что счет пошел на секунды. Впрочем, зная Машу, он не был уверен в том, что все настолько серьезно. Ее гиперответственность могла сыграть злую шутку с ее воображением. Тем не менее, парень тоже ощущал свою долю вины за случившееся, и поэтому склонен был к решительным действиям.

— Если нас сейчас же не пропустят к Лорду Вэйнврайту, — заявил он, доставая из кармана телефон, — я немедленно звоню Принцу. И с удовольствием погляжу на то, что он с тобой сделает, когда узнает, какие новости ты задержал.

Охранник с сомнением поглядел на юного нахала, но особые отношения компании Фьялара с новым Принцем были достаточно хорошо известны любому Сородичу в городе, чтобы эти сомнения не превратились в уверенность.

— Надеюсь увидеть, что с тобой сделает Лорд Регент, когда услышит твои «суперважные» новости, — фыркнул он, открывая дверь, — не входите, я только передам Регенту, что его хотят видеть. Он сам решит, стоит ли прерывать собрание ради вас.

Вэйнврайт, хорошо представлявший себе, что ради ерунды Маша и Бобби не станут отрывать его от дел, решил собрание считать законченным. Он лично проводил гостей в кабинет, и даже спросил у Маши, уместным ли будет присутствие Тильды.

Тильда на этот вопрос демонстративно обиделась. Но в душе она понимала, что привилегии, которыми она пользуется в качестве воспитанницы Лорда Регента, имеют свою оборотную сторону. Когда к папе приходят коллеги поговорить о делах, хорошая девочка идет читать книжку. Или играть в куклы. Тильда вздохнула, с надеждой поглядывая на Машу. Та, к облегчению подруги, на ее присутствии в кабинете настояла, и к разговору они приступили вчетвером.

— Что стряслось? – Вэйнврайт не стал терять времени на расспросы о здоровье и учебе, приступив сразу к делу. — На тебе лица нет.

— Я… — Маша набрала воздуха в грудь и произнесла на выдохе скороговоркой, — я только что столкнула нашу реальность на пару микронов ближе к Иггдрасилю.

В кабинете повисло зловещее молчание. На фоне участившегося дыхания Тильды, бездыханность Регента слышалась особенно угрожающе. Наконец, Вэйнврайт прервал затянувшуюся паузу.