Нечеловеческий вопль в очередной раз потряс академию. А я всё держала огненную стихию, желая, чтобы и частички не осталось от этой мерзкой дряни!

В глазах двоилось, а руки дрожали, я очень боялась потерять сознание, до того как развею лича, и только увидев ректора и деканов, выбегающих из-за бочек, слабо улыбнулась и тихо сползла по стене, отправляясь в темноту.

Пусть ещё кто-то поможет мне сражаться, а то я что-то устала.

Глава.47 Лич побеждён!

Открывать глаза было тяжело. Будто камни на веках лежат. Я напряглась, так как совсем не понимала, что происходит?

Руки столь тяжелы, что не желают подниматься, а это плохо, значит, со мной что-то не так. Я старалась поднести ладонь к лицу, чтобы пощупать, что на нём, но пришлось буквально волочь её по собственному туловищу с перерывами на отдых.

Наконец, дыша урывками, я потрогала пальцами область глаз и до меня дошло, что там лежит влажная ткань, поэтому глаза и не хотят открываться. С некоторым усилием мне удалось её стащить.

Ещё минутка на отдых, и я приподняла веки. Стало светлее, но чёткости моему зрению не прибавилось. Я видела огромные разноцветные круги, что плавали передо мной.

— Что это? — сипло спросила я пространство, но в ответ была тишина. — Эй, кто-нибудь?! Мамочки, я что всегда так буду видеть?

Из глаз покатились слёзы, так как мне стало страшно. Хотелось, чтобы меня обняли и пожалели, ну хотя бы сказала, что всё будет хорошо. Ещё бы узнать новости!

Не прошло и тридцати секунд, пока мысли и вопросы пронеслись в моей голове, как я услышала голос своей матушки, которая тут же схватила меня за руку.

— Малышка моя! Что эти изверги с тобой сделали?! — возмущалась она столь громко и бурно, что был шанс, что её слышно и в главном корпусе. — Всего несколько месяцев прошло, а ты уже на целительской койке! Что это такое! Безобразие! Где начальство этого убогого заведения, где калечат детей?!

На её крики примчались целители, если я правильно поняла по голосам, запахам лекарствами и шагам.

— Леди, что за шум вы устроили в палате? — возмутился мужской голос. — Немедленно прекратите и не пугайте пациентку!

— Я вам сейчас всё это гиблое королевство по камешку разнесу, так что о тишине можете даже не начинать беспокоиться! Что с моим ребёнком? Где ректор?! Ведите его сюда!

— Успокойтесь, — пытался её вразумить целитель. — Вы не сделаете никому лучше!

— Убирайтесь за ректором! — гаркнула мать и вытолкала целителя, запечатав за ним дверь.

— Мама! — только и смогла я сказать. — Посмотри, что с моими глазами.

— О, ты видишь что-то? — выдохнула она, хотя в голосе звенела злость.

— Нет, только цветные пятна.

— Выпустила тебя из виду на несколько месяцев, а тебя тут уже покалечили! — опять стала заводиться она на новый виток возмущений.

— Глаза! — стала злиться уже я.

Можно обо мне подумать, ведь тут пострадала именно я!

— Да, прости, — мама положила руку мне на глаза и замолчала.

Я чувствовала волны магии, что стали накатывать на меня как тихий прибой. Сухость стала проходить, а цветные пятна исчезать. Очень хотелось верить, что получилось, так как слепота мне совсем не нравилась, а мать не была целителем, но лечить всё же умела.

— Давай-ка попробуем, — сказала она и убрала руку с глаз.

Я медленно открыла глаза и посмотрела на маму, что сегодня была одета в платье лимонного цвета с белыми оборками и бриллиантовый гарнитур отбрасывал солнечных зайчиков на все видимые поверхности.

Хмурое лицо Лаурениэль было обращено ко мне, она всматривалась в меня, будто силясь опознать степень моей беспомощности.

— Спасибо, мамуль, теперь намного лучше.

— Рада, что помогла, но хотелось бы знать, как вообще ты докатилась до жизни такой?!

— О, это увлекательная история, в которой ректор нисколько не виноват, так что не стоило кричать и звать его, честно, — стала я взывать к голосу разума родительницы, так как всё же надеялась доучиться в академии, если меня ещё не отчислили.

Так как мать стояла спиной к двери, то она не видела, что та бесшумно открылась и на пороге возник ректор, которого она так хотела видеть. Был он собран и хмур, видимо, зря я надеюсь, что меня поймут и простят.

— Спасибо, студентка, что вы пытаетесь защитить меня и не отрицаете своей вины в собственном состоянии, но я сам способен отстоять собственные интересы, а также интересы академии, чем и занимаюсь вот уже скоро двадцать лет, — сурово сказал он.

Мать вся подобралась, как только услышала начало этой тирады, руки сжались в кулаки, она плавно развернулась в сторону мужчины, собираясь его явно «размазать», если не физически, то хотя бы морально.

— А вот это мы ещё посмотрим! — начала она, но запнулась и замолчала.

Я удивлённо посмотрела на спину матери. Очень странно, что она всего одно предложение смогла за это время сказать, да и то не сильно нагруженное смыслом.

Перевела взгляд на ректора. Тот тоже молчал, но как-то странно смотрел на мать, жадно, если позволено мне будет так сказать.

— Э, мам, позволь представить тебе ректора Васторса, ректор, а это моя мама Лауренсия Ниалинская, — попыталась я сгладить неловкость, что разлилась по палате. Вот лично мне очень хотелось бы отсюда уйти, но я не могла, а эти двое будто бы и не собирались ничего делать, как стоять тут в тишине целую вечность.

— Мы, кажется, знакомы, — наконец произнесла мать каким-то тихим и неуверенным голосом.

— Да? А ты не говорила, — удивилась я.

— Я и не знала, что он тут работает, — ещё тише отозвалась она.

Ректор же отмер и даже сделал шаг вперёд, чтобы не стоять в дверях, а вот мать синхронно сделала шаг назад, чем вызвала ещё один мой недоумённый взгляд.

— А скажите мне, Фиалка, где ваш отец? — вдруг обратился ко мне ректор.

— Он умер, — отозвалась я, как мы и условились с мамой.

— О, что же, леди Лауренсия, предлагаю не мешать выздоровлению вашей дочери и перенести сей удивительно интересный разговор в мой кабинет, где нам никто не помешает. Просто жажду услышать про последние минуты отца Фиалки!

Сказал он это очень странным тоном, мать же молчала, будто воды в рот набрала. Та, которую было не заставить замолчать ни за какие коврижки.

Ректор сделал молниеносное движение вперёд, подхватил матушку под локоток и практически выволок в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Что вообще тут происходит?!

А как же я? Мне кто-то что-то прояснит?!

Тут дверь опять открылась, но на пороге стоял целитель.

— Фиалка, вы уж извините, но ваша мать — просто стихийное бедствие! — возмутился он. — Я столько шума на вверенной мне территории в жизни не слышал!

— Простите её, пожалуйста. Она не со зла. У неё характер вспыльчивый.

— Это мы все поняли, — проворчал целитель.

— Давно я тут?

— Третьи сутки пошли.

— Ого! Я сильно пострадала?

— Сильнее всего глаза от пламени, но вижу, что вам стало лучше. Резерв вы чуть ли не в ноль израсходовали. Перенапряглись сильно, даже через блокиратор. Страшно представить ту силищу, что вы собрали.

— А лич?

— Вы его почти развеяли в одиночку, ректор с деканом за минуту его доразвеяли. Его в вашем огне видно было хорошо, так что теперь все знают, что вы правду говорили.

— А Майк? — вдруг вспомнила я.

— Сегодня ночью очнулся, сейчас спит обычным сном. А девушка очнулась в тот же день, когда вы к нам попали.

— Слава радужному водопаду!

— Да, будто со смертью этой сущностью чары со всех потихоньку спали.

— Можно мне сходить к Майкалзу?

— У вас сил не хватит на этот подвиг. Вы руку попробуйте поднять, — предложил целитель.

Я вспомнила, как стаскивала повязку с глаз и поняла, что он прав, я не дойду.

— Спите, набирайтесь сил, а там уж кто-то до кого-то сможет дойти, — улыбнулся он. — Дело молодое.

Я хотела сказать, что спать совершенно не хочу, но вдруг зевнула раз, потом другой и уснула, так и не успев додумать конец фразы.