– Фонарь, – застонал Сидки, – дайте фонарь!

Однако фонаря ни у кого не было. Защелкали спички, слабые огоньки затрепетали над черной пастью провала.

– Кажется, это лаз, – неуверенно проговорил приказчик. – Он ушел по подземному ходу.

Полицейский начальник так на него посмотрел, что тот стушевался и спрятался за господина Рахмани. Сидки, впрочем, уже забыл о его существовании и смотрел теперь только на конвойных.

– Аман, Карим! Вниз – и поймайте мне этого ифрита! – велел он.

Конвойные неуверенно затоптались на месте, им страшно было спускаться в непроглядную черную тьму.

– Живо! – рявкнул Сидки. – Или, клянусь Аллахом, отправлю вас за решетку вместо него!

Поддерживая друг друга и негромко сетуя на судьбу, полицейские неловко спустились в подземный ход. Спустя несколько секунд из темноты донесся обиженный голос Амана:

– Здесь темно, ничего не видно…

– Так зажгите спички, идиоты!

Конвойные снова зачиркали спичками, и теперь слабое желтое свечение немного рассеивало тьму. Аман и Карим жалобно глядели снизу вверх, опасаясь идти вперед.

– Стойте, – вдруг крикнул приказчик, сообразив что-то, – я дам вам свечу!

Он подбежал к своему бюро, вытащил оттуда свечу и сунул вниз, конвойным. Те зажгли свечу и, не дожидаясь больше понуканий, отправились по подземному ходу вперед, в темноту, где, возможно, ждал их свирепый и страшный, как Иблис, враг.

– Не бойтесь его, он в кандалах! – вслед конвойным крикнул начальник.

На это достопочтенный Рахмани хмуро заметил, что такой ловкий шайтан наверняка уже нашел способ избавиться от кандалов.

– Неважно, – устало произнес господин Сидки. – Мы потеряли слишком много времени, он наверняка уже ушел.

Вид у него был мрачный: как он мог попасться на удочку этого русского, как мог позволить ему сбежать? Сначала тот использовал подземный ход, чтобы ограбить лавку, а затем – чтобы скрыться самому. Поистине, он не видал раньше столь хитрого и дерзкого грабителя. Такой, скорее всего, не остановится на одной лавке, он пойдет грабить все магазины в Египте… А виноват будет он, Саад Сидки!

В этот миг кто-то решительно постучал с улицы. Все трое вздрогнули и посмотрели на дверь.

– Магазин закрыт, – придя в себя, скрипучим голосом объявил Рахмани.

Однако в дверь снова постучали, а потом знакомый голос объявил по-французски:

– Господа, это я, Загорский. Прошу вас, откройте, у меня для вас интересные новости…

Почтенный Рахмани только рот открыл от неожиданности. Приказчик, путаясь руками в карманах, уже тащил наружу ключ от замка. Не в силах ждать, полицейский начальник рванул у него ключ из рук, сам отпер замок и распахнул дверь настежь.

Слух их не обманул – перед ними стоял только что сбежавший от них Загорский. Рукав его тужурки был вымазан землей, однако вид он имел довольный.

– Что это значит? – осипшим голосом спросил его Сидки. – Почему вы вернулись? Почему не убежали?

– А зачем бы мне бежать? – с безмятежным видом отвечал молодой человек. – Тем более, как уже говорилось, я ни в чем не виноват. И к тому же я открыл преступление, которое так вас беспокоило. Впрочем, если вам не интересно, я готов с вами распрощаться и пойти по своим делам.

– Нам интересно, – прорычал Сидки, вцепляясь в него железной хваткой, словно краб. – Валид, стул нашему русскому гостю!

Валид немедленно приволок стул и поставил его позади молодого человека. Тот не без удовольствия в него уселся.

– Кстати, господа, вот ваши наручники, – он вынул из кармана и протянул наручники главному полицейскому. – Я бы на вашем месте подумал над улучшением конструкции, они снимаются за одну минуту без всякого ключа.

Сидки уставил на Загорского тигриный взор.

– Говорите! – прорычал он.

Молодой человек обвел взглядом присутствующих, выдержал эффектную паузу и приступил к рассказу.

Итак, он действительно был в лавке господина Рахмани в среду. Приказчик должен помнить, что почти одновременно с ним в магазин зашел некий господин с усами и бородой, ужасно похожий на султана Абдул-Меджида Первого. Загорскому сразу показалось, что он ведет себя странно. Он даже не подошел к витрине, глядел издали, да и глядел-то не так на товар, как по сторонам.

– Он словно бы разглядывал обстановку, – уточнил Загорский. – Но зачем ему обстановка, он же не в мебельный магазин пришел… Это показалось мне любопытным, и я стал исподтишка наблюдать за ним. Он так и не подошел к витрине, но потребовал себе кресло. Господин Валид поставил ему кресло рядом с витриной, но тот почему-то попросил, чтобы кресло поставили вот сюда, ближе к дальней стене. Приказчик сказал, что там ему будет неудобно разглядывать украшения, не говоря уже о том, что там просто темно и мало что видно. Но Абдул-Меджид настаивал. Это мне тоже показалось странным. Садясь в кресло, он уронил свою трость. Трость была тяжелая, и звук от удара раздался громкий.

Конечно, заметил Загорский, делать далеко идущие выводы по такому ничтожному поводу было бы неразумно. И он продолжал наблюдать. Сидя в кресле и ожидая товара, клиент постоянно постукивал своей тростью по полу, что-то напевая при этом. Загорского удивило, что ритм пения и ритм постукивания не совпадали, и тогда он стал прислушиваться к постукиванию. Каково же было его удивление, когда он разобрал, что бессмысленные с виду звуки представляют собой азбуку Морзе. Раз за разом Абдул-Меджид выстукивал по полу следующие сигналы: точка, точка, тире, точка, тире, точка, точка, точка. Согласно международному коду это соответствовало латинским литерам «I», «C», «I». Вместе составилось французское слово «иси», «здесь». Это, конечно, тоже могло быть случайным совпадением, но когда совпадений какое-то количество, стоит уже задуматься о закономерности.

Наконец загадочный покупатель ткнул пальцем в самые дешевые часы, забрал их и ушел. Но самым странным оказалось, что он снова уронил свою трость, и случилось это в том же самом месте, что и в первый раз, буквально на той же самой плите. Из всего увиденного сделалось совершенно ясно, что означенный господин приходил вовсе не за часами, покупал он их для отвода глаз.

– А для чего же он явился? – нетерпеливо спросил Сидки.

Загорский пожал плечами, ответ очевиден: чтобы уронить свою трость.

– Что это за ответ такой?! – разъярился главный полицейский. – Человек приходит в ювелирную лавку, чтобы бросаться тростями? Вы над нами издеваетесь?

Русский студент, однако, был вполне серьезен. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это сигнал. Ему сразу стало ясно, что магазин собираются обокрасть.

– Ничего не понимаю, – робко вмешался господин Рахмани. – Пусть даже это сигнал, но кому он его подавал, и почему вы решили, что это сигнал к ограблению?

– Очень просто, – Загорский получал явное удовольствие, демонстрируя ход своих рассуждений. – В ювелирной лавке много дорогого товара. Естественно, вы, господин Рахмани, позаботились о его сохранности. Магазин хорошо укреплен и находится под постоянным наблюдением. В него нельзя войти незамеченным ни через дверь, ни через окна, ни даже через крышу. Единственный путь, которым можно сюда попасть – это через пол.

– И для этого они прокопали подземный ход? – спросил приказчик.

Загорский кивнул: именно.

– Но зачем было бросать трость?

Молодой человек улыбнулся. Грабителям надо было не просто прокопать подземный ход, но прокопать его так, чтобы выход оказался точно под магазином. И более того: надо было, чтобы выход не пришелся под мебель или несгораемый шкаф – попасть в магазин стало было сложнее. Поднять пол, когда на нем стоит мебель, гораздо труднее. Это во-первых. А во-вторых, мебель бы начала падать, поднялся бы шум, который наверняка услышал бы охранник, карауливший у порога, и все дело бы сорвалось.

– А почему мошенник сел у дальней стены? – полюбопытствовал господин Валид.

– И это понятно, – отвечал Загорский. – В магазин нужно было влезать как можно дальше от двери, чтобы не услышал охранник. Поэтому он выбрал столь удаленное место. Кроме того, надо было сделать так, чтобы им не помешала никакая случайность. Мало ли кто, в конце концов, может уронить в магазине что-то тяжелое. Поэтому Абдул-Меджид не только ронял трость, но и постукивал ею, при помощи азбуки Морзе указывая нужное место, куда подводить подземный ход.