– Ну, давай, заглянем! Сделаем ему сюрприз, – Надя заворожённо следила, как из-под кончика карандаша рождается рисунок романтического девичьего наряда.

В двенадцать дня на теплоходе «Обь» мы причалили к левому берегу. В начале июня Левобережье выглядело краше, чем осенью, когда я его увидела в первый раз и влюбилась в исконно русский провинциальный городок, хранящий устои и традиции ушедших поколений.

Я соскучилась по этим местам. Сколько раз зимними вечерами мы гуляли с Алёшкой по парку и набережной! Тысячи звёзд пересчитали, валяясь на сугробах. Сотни стихов прочли друг другу, сидя на скамейках. На всех по очереди скамейках! Миллион нежных слов говорил он мне о чувствах… А сейчас вокруг щемящая душу красота и грустное воспоминание об утраченной любви… И одиночество! Наверное, в первый раз я так остро ощутила боль от потери былого. Тайком от Нади смахнула слезу.

Мы вышли на центральную улицу и пошли по ней к ближайшей деревне. Проходя мимо школы Левобережья, увидели Алексея на спортплощадке. Ну как же без него на левом-то берегу?! Центр местной вселенной! Он тренировал команду и не заметил нас. Мы быстренько скрылись за зданием школы.

Девчонки поджидали нас. Комбинат подарил в цех три новые машинки, и кроме них ещё шесть стареньких были в рабочем состоянии. Из выпускного класса на выходные остались только пять девочек. Они показали отрезы ткани. В те времена считалось правилом шить выпускные наряды из ткани белой расцветки. Я недоумевала! Как красиво смотрелись бы платья светлой бирюзы, или небесно-голубые, или бледно-розовые! Но против закоренелых традиций не попрёшь внезапным наскоком, поэтому я предложила дополнительно украсить платья шарфами, поясами или накидками из ткани нежных пастельных расцветок. Девчонки с восторгом рассматривали эскизы.

Вдвоём с Надей обмерили фигуры выпускниц и принялись за раскрой, расстелив ткань на большом рабочем столе. Я объясняла построение выкройки: как правильно рассчитать росток, скос плеча, места расположения и глубину вытачек по линии груди, выкат проймы. Старшеклассницы умели шить, во всяком случае, быстро и аккуратно строчили швы. После раскроя деталей девчонки сели смётывать их, чтобы успеть с первой примеркой. А прострочить все швы и обметать срезы деталей я задала им к следующему воскресенью.

По моей просьбе мальчишки принесли из комнаты отдыха проигрыватель, и я включила «Вальс цветов» Петра Чайковского. Лариса Ивановна навестила нас с чайником и чашками, сама разлила чай, села сбоку, у окна, и наблюдала за мной, должно быть, прикидывала, за какие грехи и откуда такое «счастье» на неё свалилось.

Девчонки задавали вопросы по моделированию, про мою учёбу и про мой сегодняшний наряд, который с любопытством разглядывали: полосатые красно-белые брюки, белая блузка с коротким рукавом и поверх блузки – голубая джинсовая куртка, а на голове – французская летняя шапочка из тоненького трикотажа в красно-белую полоску. Я любила разнообразные головные уборы, даже эксцентричные, и умела их носить так, что они выглядели уместными и летом. Уместны для Парижа! С Романовском Приволжским всё ещё оставались непонятки… белая ворона у старшего поколения вызывала оторопь.

В интернате мы пробыли до 17 часов, отобедали в столовой вместе с ребятами и персоналом. И пошли в город мимо дома Алексея и городской школы. До открытия клуба оставалось ещё полтора часа. Но идти в дом Толика трусиха Надя так и не решилась, и мы направились к набережной посидеть на скамейке и полюбоваться сверху панорамными видами. Я вынула из сумки альбом и начала рисовать. Надя скучала, болтала ногами и то и дело поглядывала на часы.

К пристани причалил теплоход. С него сошла шумная компания молодёжи. Среди них мелькал Толик. Он держал за руку высокую стройную девушку.

Надя напряглась и взглянула на меня:

– Лин, это то, что мне кажется?

– Ой, не пори горячку! А вдруг это его двоюродная сестра? Он же рассказывал про родственников из Заречного.

– Ага, «сестра»! И два парня-сослуживца, которые были с нами на Новый Год! Значит, у Толика намечается вечеринка. И он, гад, не позвонил мне в пятницу! Никаких планов на выходные не обговорили, – негодовала Надя.

Я обняла её за плечи и притянула к себе:

– Надь, посмотрим на развитие событий. Может, зря себя накручиваешь. Владимир тоже держит меня под ручку, когда вдвоём топаем до интерната. Это же ни к чему не обязывает! Просто опора, помощь со стороны мужчины.

Сзади хрустнула ветка, и мы обернулись. Через поляну жёлтых одуванчиков к нашей скамейке спешили Валерий с сиренью в руках и незнакомый мне невысокий длинноволосый парень в джинсовой куртке.

– Здравствуйте, девчонки! Можно присесть рядом? – Валерий протянул нам по ветке запашистой сирени.

На запах сирени у меня аллергия, и я громко чихнула. Надя витала в мыслях и молчала.

– Привет, Валера! Ну что за вопрос? Садитесь, конечно! – я убрала сумку и положила на колени, накрыв альбомом.

Длинноволосый парень обошёл скамью, продемонстрировал выбеленную надпись «Sashenka» на спине и встал напротив меня, загородив обзор на Волгу.

– Александр, – он оценивающе окинул меня взглядом всю от шапочки до кроссовок. – Приехал из центра друга навестить, ну и в клуб ваш заглянуть. Говорят, у вас здесь винил улётный.

– Это Лина и Надя, – представил нас Валерий.

– Лина? Ну, я и сам догадался: та самая Принцесса Грейс Келли. И правда, похожа, но миниатюрнее и упакована в ногу со временем. Зачётная ты гёрла, Лина!

Валерий заёрзал, опустил голову и раздавил пяткой туфли окурок, валявшийся около скамьи. Как же трогательно он смущается! Видимо, Александр озвучил Валерино личное сравнение с Грейс.

А манера общения «Сашеньки» с незнакомой девушкой напомнила мне Алексея в первый вечер нашей встречи. Ещё один плохой парень на моём пути? Такой же самоуверенный, напористый и наглый. И такие же скорые абстрактные комплименты. Я ничего не ответила, снова открыла альбом и продолжила набрасывать панораму, как будто и не слышала этого «Сашеньку». Ну не люблю я наглых парней!

– Лина, мы мешаем? – Валерий взглянул на меня характе́рным взглядом с прищуром, который я заметила и оценила в самый первый день моего появления на Левобережье почти девять месяцев назад.

Девять месяцев пристально наблюдает. И ноль инициативы! Да уж, за это время можно ребёнка зачать, выносить и родить! Почему всегда такие крайности: кто-то наглый и напористый, а кто-то смущается от одного взгляда на него? Где они, эти парни – золотая серединка? Андрей? Но его, как и Владимира, я рассматривала только как друга. Какие бы хорошие отношения ни складывались с ними, глаза обоих не цепляли меня: не было в них той глубины и загадки, которыми переполнены голубые очи Лёшки и карие Валерия. Значит, именно глаза – проводники в мою душу.

– Нет, Валерий! Не мешаете, – я продолжала рисовать и обдумывала, стоит ли высказаться сейчас, при Наде и Александре, и всё-таки решилась, – ты чертовски интересный парень, но почему такой неуверенный в себе?

Валерий только заморгал в ответ. Александр усмехнулся. Все молчали. Я рисовала.

– Можно тебя на минуту, Лин? Давай пройдёмся по набережной, – неожиданно Валерий поднялся и застыл передо мной, как солдат перед генералом. – Ты не против?

– Ну давай, пройдёмся! Пройтись могли бы ещё месяцев девять назад.

Мы молча шли рядом. Он остановился и повернул меня за плечи к себе.

– Лина, я не робкий. Такой я только с тобой. Ты же инопланетянка! И я не знаю, как подступиться.

– Ну, спасибо, что хоть не «райская птичка»! – усмехнулась я. – Но Грэйс Келли мне нравится больше, чем инопланетянка. Во всяком случае, сравнение с реальным человеком, а не абстрактные фантазии.

Он склонился ко мне с намерением поцеловать, но я отстранилась.

– Минуточку, Валера! Мои слова о чертовски интересном парне ещё ничего не значат. Я не готова к такому неожиданному повороту. Извини!

– Ну и как не робеть перед тобой? Я даже не знаю, что предпринять…