– Как наш мальчик? Он ест? Он спал? Скажи мне честно! – Она стаскивает с мужа пальто и бросает его Салли.

Горничная смахивает мелкую пыль снежинок, затем вешает тяжелое шерстяное пальто сушиться на вешалку у камина. Салли еще не прослужила у Остенов и года, но на ее лице написано отчаяние.

– Он смущен, напуган, раздосадован тем, что его держат взаперти. – Мистер Остен выглядит на десять лет старше, чем был, когда уезжал. Его спина сутулится, а вертикальные морщины на щеках стали еще глубже. – Они не согласились выпустить его под залог, но я договорился, чтобы он с Джеком поселился у начальника тюрьмы в доме, пристроенном к самой тюрьме. Его жена будет готовить еду и заботиться о них обоих.

– Мы не можем позволить Джеку остаться с ним, – говорит миссис Остен. – Мы просим слишком многого. Кто-то из нас должен его заменить.

Генри и Джеймс обмениваются многозначительными взглядами. Джейн точно знает, о чем они думают. Фрэнк и Чарльз находятся на другом конце света. Недди не может рисковать, втягивая свою благодетельницу в скандал. Генри призван в армию, а Джеймсу нужно думать о своей пастве, не говоря уже о лишившейся матери Анне. Ни один из братьев Джорджи не имеет возможности отправиться с ним в тюрьму.

– Полагаю, мы могли бы послать Джейн. – Миссис Остен указывает на свою ненужную дочь. – Не похоже, что она занята здесь чем-то жизненно важным.

– Мы не отправим туда Джейн! – Мистер Остен краснеет. – Присматривать за Джорджем – это прямая обязанность Джека, и так было всегда. Он сам настаивал на том, чтобы остаться. Если мы уволим его, бедный парень подумает, что мы каким-то образом виним его за то, что он позволил Джорджи попасть в эту передрягу.

Джеймс хватается за массивную дубовую балку, которая тянется поперек кирпичного камина, образуя каминную полку в деревенском стиле.

– Они же не могут всерьез думать, что наш Джордж способен отнять чью-то жизнь?

Джейн делает шаг вперед, обходя отца.

– И у него наверняка есть алиби. Его никогда не оставляют в одиночестве.

Мистер Остен проводит ладонью по усталому лицу.

– Обычно нет… Но именно в тот вечер Джек бегал по поручениям, когда госпожу Калхэм вызвали помогать на внезапных родах. Очевидно, близнецы появились раньше срока. Джорджи уже спал, устав после долгой прогулки и набив желудок кексом. – Он глухо смеется. – Поэтому госпожа Калхэм сочла безопасным оставить его на несколько часов.

– Ясно, – отвечает Джеймс. – Но это не значит, что его можно обвинить в убийстве.

Мистер Остен плюхается в потрепанное кожаное кресло у камина.

– Нет, но ему и не предъявили обвинения в убийстве.

В груди Джейн зарождается огонек надежды. Мистер Крейвен, должно быть, понял, что все это – ужасное недоразумение, и в настоящее время занимается освобождением Джорджи.

– Его отправили за решетку за кражу ожерелья, – продолжает мистер Остен. – И поскольку оно явно находилось у него…

Миссис Остен издает сдавленный крик. Джейн зажмуривает глаза, чтобы сдержать слезы. Похищение любого предмета стоимостью более двенадцати пенсов рассматривается как крупная кража – преступление, караемое смертной казнью. Иногда сочувствующие присяжные могут намеренно обесценить украденное на несколько пенсов или даже шиллингов, чтобы избавить обвиняемого от смерти. Но золотое ожерелье мадам Рено с множеством мелких жемчужин будет стоить как небольшое состояние – несколько сотен фунтов. Судья никогда бы не позволил присяжным лжесвидетельствовать, грубо обесценивая такой пункт. Если Джорджи признают виновным, его могут повесить за это преступление.

– Что же нам делать? – Джеймс кладет обе ладони на каминную полку, руки у него трясутся.

– Найдем адвоката, который будет защищать его. Соберем как можно больше свидетелей, чтобы подтвердить его покладистый характер… – Мистер Остен умолкает, но рот его остается открытым.

Джейн осторожно кладет руку на плечо матери:

– Разве мы не должны рассказать о трудностях Джорджи? Было бы несправедливо заставить его предстать перед судом.

Генри складывает руки на груди.

– Ты имеешь в виду, объявить его сумасшедшим?

Мистер Остен хмурится.

– Нет, тогда они признают его виновным по умолчанию и запрут в психушке. Если б ты знала, на что похожи такие места, Джейн, ты бы этого не предлагала. Зверь в зверинце вызвал бы больше сострадания. – Его голос звучит все громче и настойчивее: – Кроме того, Джорджи не сумасшедший. Он отличает добро от зла. Со дня своего рождения, несмотря на многочисленные трудности, он всеми силами старался жить настолько достойно, насколько это возможно. И я не признаю своего сына виновным. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Джейн прижимается к матери, пока миссис Остен глотает рыдания. Генри ударяет кулаком по стене и сбивает набок вышитую крестиком картину, оставляя след на штукатурке.

– Если бы только он мог сказать нам, где нашел эту чертову безделушку!

Картину вышивала Кассандра. Джейн более чем искусно обращается с иголкой и ниткой, но какой смысл вышивать слова, когда писать ручкой и чернилами намного быстрее? Под алфавитом и рядом цифр ее сестра вышила крестиком: «Уповай на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на собственное разумение».

Джейн жалеет, что Генри не проломил кулаком эти строки.

– Но нашел ли Джорджи ожерелье? – спрашивает она. – Что, если кто-то, возможно убийца, дал ему его, чтобы сбить полицию со следа?

Желудок Джейн сжимается при осознании того, что кто-то, возможно, намеренно подверг Джорджи опасности.

Генри обхватывает себя за локти.

– Вообще-то это хорошая мысль. Все знают, что наш Джорджи достаточно простодушен, чтобы принять такой подарок без подозрений. И, конечно, он не смог бы объяснить, откуда у него это.

Мистер Остен закрывает глаза и качает головой:

– Мы с Джеком пытались убедить его рассказать подробнее, но это лишь огорчило его еще больше.

Анна издает пронзительный крик. Джейн оставляет мать, чтобы взять ребенка на руки. Анна напрягает все свое маленькое тельце, так что Джейн приходится выпутывать из стульчика ее пухлые бедра и растопыренные пальцы ног. Ее пушистые волосы пахнут теплым молоком и домом.

– Когда его будут судить?

Под глазами мистера Остена залегли черные тени, и его голос звучит серьезно.

– Следующее заседание суда присяжных назначено на первую неделю февраля.

Джейн пытается сглотнуть, но ощущение такое, будто в горле застрял большой камень. Если Остены хотят спасти жизнь Джорджи, у них на это есть всего семь недель. Серьезные преступления, такие как кража, рассматриваются только раз в год, когда судья приезжает в Уинчестер и назначает присяжных из двенадцати человек. В течение двух-трех дней они заслушивают накопившиеся дела и опустошают тюрьму. Тех, кого признают виновными, выводят из зала суда и вешают на глазах у глумящейся толпы.

– Нельзя слепо полагаться на закон, надеясь доказать невиновность Джорджи. Мы должны выяснить, что на самом деле произошло с мадам Рено, и доказать это, пока не стало слишком поздно! – заявляет она.

Джеймс и Генри моргают, глядя на нее. Миссис Остен сжимает в кулаках промокший носовой платок. Джейн видит по их страдальческим выражениям лиц, что агония из-за затруднительного положения Джорджи затуманила их обычно острый как бритва разум. Они похожи на оглушенных мышей, спасенных от кошки, но слишком ошеломленных, чтобы сбежать.

– Эта бедная женщина. – Мистер Остен глубоко вздыхает. – Я вызвался похоронить ее, прежде чем все это случилось с Джорджем. Отданы ли распоряжения выкопать могилу? В такой мороз это будет трудной задачей.

– Все сделано, отец, – кивает Джеймс.

– Почему ты хоронишь ее? – удивляется Джейн. – Церковь в Эше находится в двух шагах от Дин-хауса.

Миссис Остен часто жалуется, что ее муж слишком услужлив. Он относится к тому типу священнослужителей, которые возвращают шесть пенсов молодой матери после того, как воцерковят ее, и крестят внебрачного ребенка, не выпытывая подробностей об отсутствующем отце. Джейн любит отца еще больше за его добросердечие и подозревает, что втайне мать тоже любит его за это.