– Ты его разве не узнала? – удивилась коллега.

– А должна?

– Виктор Арбенин. Ты не можешь его не знать, ведь он самый модный художник! А на девицу-то погляди – как картинка стала… Да что там картинка: картина! Когда она ко мне в кабинет зашла, я подумала: «Где красавчик откопал такую деревенщину?!» А ушла – так хоть в кино снимай!

– Нет, ты не права, – возразила парикмахерша. – Она и была хорошенькая, просто у нее отсутствовал стиль. Знаешь, если взять необработанный алмаз, то никто на него и не взглянет – обычный камень, даже не блестит. А вот ограни его умелый мастер – он засияет, и любой захочет его заполучить… Так что мы с тобой, подружка, считай, отсекли лишнее и освободили то, что скрывалось под непрезентабельной оболочкой. Но он-то, Арбенин, как сумел разглядеть это в девчонке, каких миллионы?

– Одно слово – художник! У них, говорят, видение особое: взглянут один раз – и всю тебя насквозь, как рентген, просветят!

– Симпатичный, между прочим, «рентген», – мечтательно протянула парикмахерша. – Но о-очень странный!

– Сколько тебе лет? – спросил Виктор в машине, пока Наташа пыталась рассмотреть себя в маленьком зеркале.

– Я совершеннолетняя, – ответила она.

– Врешь!

Наташа вздохнула: похоже, скрыть от него что-то невозможно!

– Семнадцать… с половиной. Будешь учить меня жить?

Удивляло то, что Виктор, не воспользовавшись ее сексуальными услугами, не пытался убеждать ее в пагубности занятий проституцией. Он не стал компостировать ей мозги разговорами об учебе, работе и необходимости стать честной женщиной и матерью семейства. Ей попадались такие клиенты: они как будто стеснялись того, что занимаются сексом с юной проституткой, и пытались компенсировать это душеспасительными беседами – иногда до, а порой и после того, как дело было сделано! В таких случаях Наташа молча выслушивала нравоучения и уходила, спрятав деньги в лифчик.

Виктор не сказал ни слова относительно ее способа зарабатывать на жизнь – казалось, его вполне устраивает такой расклад. Он так и не потрудился объяснить, как собирается ее использовать и за что, собственно, она получает деньги. Пока что он только тратился – на косметологов, парикмахеров, квартиру, но ведь это не могло являться его целью?

– Надо тебя одеть, – сказал Виктор, заводя авто. – Как насчет шопинга?

– Может, завтра? – жалобно пискнула Наташа: после пережитого ей хотелось одного – забраться под одеяло.

– Сейчас! – безжалостно ответил Виктор. – Время не ждет!

Наташа безнадежно махнула рукой и откинулась на спинку сиденья. С одной стороны, мужик несколько дней продержал ее взаперти, занимаясь неизвестно чем, с другой – он словно куда-то торопился, не желая терять ни минуты. Что все это может означать? Вопросы задавать бесполезно: Виктор говорит ровно столько, сколько хочет сказать, и вытянуть из него больше не выйдет! Остается лишь принять правила игры… Вот только что это, черт подери, за игра?

Ольга Питер не любила. Этот город всегда казался ей слишком помпезным и претенциозным для его нынешнего «провинциального» статуса, особенно по сравнению с Москвой!

Когда-то Санкт-Петербург был столицей, и вся эта позолота на куполах многочисленных храмов оправдывала себя, но теперь…

Теперь он всего лишь один из многих городов России, чьи жители непонятно по какой причине испытывают болезненную гордость за то, чем Петербург уже давно не является! Когда бы Ольга сюда ни приезжала, город встречал ее отвратительной погодой: дождь и ветер – такие же неотъемлемые атрибуты Северной столицы, как и ее мосты, соборы и музеи. Если бы Ольгу попросили в нескольких словах описать Питер зимой, ей на ум пришли бы следующие ассоциации: «каша» из снега и льда под ногами, серость, темень и мрачные очертания зданий, выступающие из тени, словно ребра туберкулезного больного.

Была и еще одна причина, по которой ей не хотелось посещать этот город, но о ней Ольга вспоминать не любила. Период жизни, проведенный здесь, она мечтала забыть долгие годы, хотя в Питере прошла ее молодость – говорят, самое счастливое время в жизни. Людей, знакомых по «питерскому периоду», она предпочитала не узнавать. Это не представляло проблемы: после нескольких пластических операций по коррекции фигуры и подтяжек лица Ольга стала практически другим человеком.

Если бы не сложности со строительством нового гостиничного комплекса, подряд на который ее фирма получила некоторое время назад, она бы ни за какие коврижки не приехала в Питер снова. Ольга буквально выгрызла объект у конкурентов, потратив немало сил и средств, но дело того стоило: деньги сумасшедшие, и упустить такую сделку она просто не имела права.

Серебристый «Мерседес» послушно застыл на парковке возле автомобильного салона. Взглянув направо, она увидела сияющее лицо Антона, предвкушающего подарок, и подумала: «Как же мужики похожи на детей: мечтают о дорогих игрушках, любят комфорт и считают себя центром вселенной!»

Чем является для нее этот красивый, полный жизни молодой парень? Средством развеять тоску и одиночество, партнером для выхода в свет, витриной ее постоянно растущего благосостояния, ну и конечно же, отличным сексуальным тренажером. А кто для него она? Богатая «спонсорша», денежный мешок, накачанный силиконом, талон на бесплатную жрачку на тусовках или счастливый билет в ту жизнь, которую Антон раньше видел только на картинках в глянцевых журналах?

Ольге больше нравилось считать себя Пигмалионом, создающим нечто из ничего, человеком, вдыхающим жизнь в «буратин» и «пиноккио», до встречи с ней не обладавших никакими достоинствами, кроме приятной внешности и покладистого характера.

Она лепила их, как в свое время Создатель – Адама из глины, и они обретали новую жизнь, другие возможности, открывали для себя неведомые раньше горизонты.

Почти все ее «мальчики» хорошо устроились: один женился на дочери олигарха, другой подписал контракт с модным журналом и уехал за границу, третий сам занялся бизнесом. Антон стал четвертым… Вернее, пятым: четвертый любовник Ольги кончил плохо, и ее до сих пор мучило чувство вины. Он был единственным, кто… Неважно! Сейчас с ней рядом лакомый кусочек, и Ольга намеревалась осчастливить его покупкой новой машины, которую он выклянчивал уже несколько месяцев. Правда, и ее бывшая «Хонда», подаренная Антону, казалась Ольге вполне приличным авто, но, в конце концов, если уж все равно придется провести в Питере какое-то время, то почему бы не порадовать малыша?

В гладко отполированных боках темно-синего «Лексуса» отразились Ольга, Антон и менеджер салона.

– Отличный выбор! – заливался соловьем парень, одетый в дорогой пиджак, демонстрирующий хорошее положение дел в заведении. – Как раз для такого мужчины, как вы, – обратился он к Антону. – И стильно, и спортивно!

– Очень уж громоздкий, – пробормотала Ольга. – Как парковаться-то будешь в центре, а?

– Ну, у нас ведь как – кто больше, тот и прав, верно? – подмигнул Антон менеджеру, взмокшему от сознания того, что прямо сейчас дорогущий «монстр», простоявший в салоне больше полугода, покинет его, обогатив продавца!

– Ладно, – безнадежно вздохнула Ольга, доставая банковскую карту. – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось!

– Вам повезло с матушкой, молодой человек! – с чувством произнес менеджер, уверенный, что отвешивает даме комплимент. Взгляд, которым одарила его Ольга, заставил кровь в жилах незадачливого льстеца замерзнуть.

– Вы ошиблись, – спокойно сказала она. – Этот молодой человек мне не сын, он – мой любовник.

Бормоча жалкие извинения, менеджер поспешил ретироваться, пока богатая дама не почувствовала себя оскорбленной и не лишила его «навара». Антон предпочел сделать вид, что ничего не заметил, и продолжал восхищенно оглаживать автомобиль, словно породистого коня. Ольга подошла к зеркальной стене и критически осмотрела себя с головы до ног. Ей казалось, что после последней круговой подтяжки она помолодела по крайней мере лет на десять! Возможно, следует повторить процедуру, ведь прошел уже год…