– В такую жару лучше прохладного белого вина, – Кристоф достал платок и вытирал им вспотевшее лицо.

– Вино обещаю на выбор: белое, красное. Какое захотите! Ну, не отказывайте старику, – Дарио разглядел сомнение на лице Михаила.

– Не откажем? – Николь улыбнулась и посмотрела на Мишу.

– Я даже не знаю…

– Бросьте, – Дарио дружелюбно коснулся его локтя. – Это приглашение абсолютно искреннее.

Директор провел их через служебные помещения и, открыв неприметную дверь, вывел прямо в сад. Это был маленький микромир среди каменных городских построек. Мощеная плиткой дорожка вела к дому, петляя мимо деревьев и кустов.

– Как здорово! – не удержался Михаил. – Многие бы вам позавидовали!

– Почему? – удивился Дарио.

– От работы вас отделяет только собственный сад. В мегаполисе считается роскошью добираться до офиса не больше часа.

– Час?! Я бы бросил такую работу! – рассмеялся Броссар и распахнул дверь в дом. – Прошу! Нет, стойте! – Дарио хлопнул себя по ноге. – Я же обещал вам помидор!

Он вернулся, выбрал крупный темно-красный овощ и вручил его Михаилу:

– Он ваш! А теперь пойдемте наверх, – и Броссар первым стал подниматься по лестнице.

Почти половину верхнего этажа занимала открытая терраса, которую прикрывал от солнца и дождя раздвижной тканевый тент. Здесь стоял большой прямоугольный стол, несколько плетеных кресел, два шезлонга, буфет с посудой и велосипедный тренажер. Замечтавшись, на нем можно было бесконечно гнать куда-то по крышам старого города, вид на которые открывался из этого домашнего кафе. Расставленные повсюду большие растения в простых глиняных горшках как будто продлевали сад. Другая часть этажа совмещала кухню и зимнюю столовую, где семья собиралась в самые холодные дни.

Ухоженная женщина лет сорока расставляла на столе тарелки. Услышав шум, она обернулась.

– Это моя Драгана, – Броссар с нежностью посмотрел на дочь. – На ней держится все наше хозяйство.

Они познакомились.

– Драгана, доставай еще тарелки, – сказал Дарио, – будем отмечать пополнение нашей коллекции. Кристоф привез Сислея!

– Правда?! – Драгана, видимо, была в курсе всех музейных событий.

– Да, но мы оставили картину в музее. Завтра полюбуешься!

– Извините, что мы явились так неожиданно и с пустыми руками, – произнес Михаил.

– Если Николь поможет накрыть на стол, – заулыбалась Драгана, – ваша совесть будет чиста.

– Я с радостью! – согласилась Николь. – Нужно только руки помыть.

– Пойдем, я все покажу, – хозяйка увлекла Николь вглубь кухни.

– Мне кажется, наши женщины уже нашли общий язык, – Дарио потер руки, – а мы вполне можем позволить себе немного вина. Что скажете?

– И с удовольствием позволим! – оживился Кристоф.

– Располагайтесь, – Броссар показал на кресла, – я сейчас все устрою.

Михаил придвинул к столу плетеное кресло, в соседнее втиснул свое тело Кристоф.

– Дарио сказал, что вы русские, – он поправил рубашку на внушительном животе, –это правда?

– Правда, – кивнул Михаил, – я из Москвы.

– А ваша девушка?

– Она тоже родилась в Москве, – Михаил не стал уточнять статус Николь, – но потом вместе с родителями переехала во Францию.

– Как интересно! А где она живет?

– В Париже.

– Мы с ней ходим по одним улицам! И, наверное, могли даже встречаться! – обрадовался Кристоф. – Последние десятилетия люди так активно перемещаются. Меняют города и страны. Когда в середине прошлого века отец Дарио влюбился в балканскую девушку и переехал сюда жить, это было странно. Сейчас обычное дело! Но такое большое движение может подтолкнуть непредсказуемые перемены, – он вздохнул. – А кем вы работаете?

– Сейчас я работаю в музее.

– В музее?! – удивился Кристоф.

Броссар принес бутылку белого вина и три бокала.

– Дарио! – воскликнул Кристоф. – Твой русский гость, оказывается, тоже работает в музее!

– Так мы с вами коллеги? – Броссар посмотрел на Михаила.

– Я не профессиональный музейщик. Эта работа, скорее, случайность в моей жизни.

– Неожиданные события часто складываются в закономерности, – Дарио ввинчивал штопор в винную пробку. – А что за музей?

– Литературный. Музей-квартира одного русского писателя.

– Достоевского? – спросил Кристоф.

– Нет, Булгакова. Он прославился своим мистическим романом.

Дарио вытянул пробку и разливал вино:

– И все-таки не могли вы устроиться на работу в музей совершенно случайно. Какое у вас образование?

– Я окончил философский факультет.

– Дарио! – Кристоф заскрипел плетеным креслом. – В наших спорах неожиданно появился арбитр!

– Не думаю, что я могу судить чьи-то мысли.

– Не скромничайте, – Кристоф перебил Михаила. – Мы с Дарио любим поспорить, скрестить языки! И для баланса мнений третий собеседник нам часто просто необходим.

Дарио поднял бокал:

– Давайте выпьем за Сислея! За его гений.

Михаил попробовал вино: оно было превосходным. Кристоф поставил на стол пустой бокал:

– А кого считать гением? Вот Ротшильд, он гений? Как вы думаете? – Кристоф повернулся к Михаилу.

– Какой из них?

– Неважно. Пусть самый богатый.

– Для тех, кто считает богатство и влияние гениальностью, наверное, да.

– Каждый из нас в душе стремится к влиянию и богатству! И если Ротшильд или кто-то другой в этом преуспел, разве он не гений?

– По-вашему, гений тот, кто достигает наибольшего успеха? – уточнил Дарио.

– А есть другие критерии?

– У гения как минимум должен быть творческий любознательный ум.

– Ну знаете! – усмехнулся Кристоф. – Человек, не обладающий фантазией, миллиардов не заработает! Я же не говорю о лавочнике, который торгует сельдереем.

Возле стола появились Драгана и Николь. Одна держала в руках блюдо с сырами, а другая – большую тарелку, на которой лежали разрезанные тела апельсинов, яблок и персиков.

– Мы тоже хотим вина, – сказала Драгана, ставя на стол сырное ассорти.

– Конечно, – Дарио встал. – А Горан придет?

– Обещал минут через двадцать, – ответила Драгана, – мы как раз успеем завершить наш аперитив.

Николь села рядом с Михаилом и стащила с тарелки дольку апельсина. Дарио принес два бокала и вторую бутылку:

– Я чувствую, что одной нам не хватит. А Горан – это мой внук.

– И мой сын, – улыбнулась Драгана.

– Да, и ее сын. Не без этого, – подтвердил Дарио. – Молодой бездельник.

– Папа, ну зачем ты? – нахмурилась Драгана. – Расскажите лучше, что вы тут обсуждали.

– Мы говорили о гениях, – сказал Кристоф. – Дарио считает, что богатый человек гением быть не может.

– Не передергивайте, коллега, – возразил Броссар, – я сказал только, что большие деньги не являются критерием гениальности. А это не одно и то же!

– Ладно, оставим деньги, – Кристоф шумно выдохнул. – А полководец, по-вашему, может быть, гениальным? Наполеон, например. Он не художник, не поэт, и не ученый, но даже многие враги считали Бонапарта гением.

– Победы в больших сражениях, – ответил Дарио, – это, прежде всего, психология. А высшая психология, как и высшая математика, тоже инструмент познания мира. Поэтому полководец, конечно, может быть гениальным.

– Дарио, – Николь только пригубила вино, – а вы не слишком строги?

– Я просто не терплю, когда гениальность приписывают обыкновенным бытовым событиям. Нельзя испечь гениальный торт, сшить гениальный костюм, забить в ворота гениальный мяч. Гений только тот, кто открывает законы, управляющие Вселенной. А значит, и нами. Люди, сконструировавшие электрический чайник, фен или стиральную машину, обычные ремесленники, исполнители чужой гениальности. Они только нанизали бусы своих изделий на гениальное открытие электричества. Я иногда думаю, что гении – это одно из доказательств существования Бога, потому что они открывают людям его тайны.

– Но при жизни они часто никому не нужны, – негромко произнес Михаил.

– Конечно, – подхватил Дарио, – как же принять то, что еще никому непонятно! Но зато потом, когда новая реальность доходит и до остальных, миллионы людей начинают зарабатывать славу и деньги на чужих мыслях. Музыканты исполняют Моцарта, им рукоплещут мировые столицы! Они богаты и знамениты! И общество считает их гениями. А Моцарт давно умер в нищете, и даже могила его затерялась.