– В этом Средневековье я ищу улицу, которую можно обнять двумя руками, – сказал Михаил.

– Как это?

– Очень просто!

Он вытянул руки в стороны. Одной коснулся стены, но вторая, не дотянувшись, повисла в воздухе.

– Не получилось!

Михаил засмеялся, и Николь засмеялась вместе с ним. Мышка вылезла из подвала и зигзагами побежала вдоль дома.

Николь тоже попыталась изобразить «живой мост» через переулок, и конечно, не смогла.

– Ваша улица точно в другом месте.

– Я ее найду! Ты со мной?

Она повернулась и, не дожидаясь ответа, направилась вглубь квартала. Михаил постоял немного и пошел за Николь.

Повар и официант, наблюдавшие за этой странной сценой, переглянулись.

– Черт их разберет! – повар потрогал усы.

И оба скрылись в подсобке ресторана, пропахшей жареной рыбой и пиццей.

Небольшой перекресток разбегался на три улочки. Николь выбрала самую узкую, прошлась по ней и раскинула руки:

– Это моя улица!

Но как она ни тянулась, как ни подпрыгивала на одной ноге, каких-то нескольких сантиметров все равно не хватало. Михаил подошел к ней почти вплотную и уперся ладонями в шершавые стены.

– Объявляю эту часть города своей!

– Так нечестно!

– И на правах победителя приглашаю тебя на ужин.

– Даже не знаю, – Николь хитро прищурилась, – стоит ли доверять такому коварному похитителю чужих улиц.

Вернувшись в туристическую часть города, они заметили небольшую толпу.

– Пойдем посмотрим? – предложила Николь.

Они подошли ближе и сразу стали частью дерзкого представления. Через открытую витрину виднелся прилавок, заполненный мороженым. Ловкие продавцы в белых фартуках и белых колпаках высоко подбрасывали цветные шарики, перекидывали их друг другу, укладывали в вафельную трубочку, конус, стаканчик и вручали покупателям. Но иногда ванильный или малиновый «снаряд» вылетал прямо в толпу.

Крупная женщина с короткой кудрявой стрижкой громче других смеялась над испачканными соседями. Но когда фисташковый десерт угодил ей в открытое декольте, она возмутилась на непонятном Михаилу языке и быстро сбежала.

Михаил незаметно всматривался в Николь, которая, отпустив на свободу свою мимику, радовалась редкому зрелищу.

– Николь, ты можешь стать следующей жертвой.

– Почему?

– Они выбирают тех, кто громче всех смеется!

– Ничего! Я увернусь!

Но уже через несколько минут ей надоело, и они стали выбираться из толпы.

– Твое приглашение еще в силе? – Николь взглянула на Михаила.

– Конечно.

– Тогда выбираем ресторан! Но учти, в дешевые забегаловки я не хожу!

– Не разорит меня один ужин.

– Только один?

– А ты уже хочешь продолжения?

– Какая прикольная! – Николь остановилась у витрины, где блестели недорогие кулоны, серьги и бусы.

Михаил ждал, когда Николь насмотрится на безделушки, которые никогда не наденет.

– Ладно, – она бросила разглядывать бижутерию. – Идем искать еду.

Они выбрали ресторанчик на краю небольшой площади. Официант принес два салата, еще теплый белый хлеб, вино и морское ассорти. На Николь посматривали из-за соседних столиков.

Уплетая рыбу, Николь рассказывала о себе. Она действительно оказалась из России. Ее отец – профессор московского университета, знаток французской литературы, случайно разбогатевший во времена очередной беспредельной смуты, увез всю семью во Францию. Прежде чем окончательно решиться на отъезд, родители долго совещались между собой и ругались с Ники, которой в то время было уже четырнадцать. Она не хотела терять друзей, менять школу, где становилась лидером и начинала пользоваться популярностью у мальчиков. Но тут отца сократили в универе, а к прибыльному дельцу стали всерьез приглядываться бандиты. Выбора не осталось: отец, мать и Николь переехали.

Николь пригодились ее странное для России имя, свободное владение чужим языком, прабабушка – гувернантка-француженка, которая еще в девятнадцатом веке воспитывала дворянских детей в русских семьях. Теперь у нее много друзей, и она совершенно не жалеет, что пришлось уехать. После учебы в Сорбонне она работает в департаменте маркетинга крупного французского автоконцерна. Мама три года назад умерла, а папа с тех пор очень грустит.

Михаил любовался Николь. Почему она согласилась на ужин? – Поссорилась со своим мужчиной и решила провести вечер с другим? Женская вредность часто провоцирует непредвиденные события.

Они много говорили. Михаил вспоминал свое студенчество, путешествия по России, которую Николь почти не знала. Рассказывал про долгие северные зимы, зарождающие нестерпимое ожидание весны – ощущение, неизвестное в южных странах. Смешил ее разными историями. С каждым словом этот свободный разговор настраивал их на общую волну, качаясь на которой, они тоньше чувствовали друг друга.

После очередной шутки Николь подавилась от смеха, и вылетевший изо рта хлебный мякиш угодил Михаилу в подбородок. Увидев это, она схватила салфетку и прикрыла хохочущее лицо:

– Прости! Но ты сам виноват!

Он смахнул хлебную крошку:

– Еще вина возьмем?

– Нет, хватит. А то я напьюсь и разоткровенничаюсь. Наговорю тебе всяких глупостей!

– Я и так много про тебя знаю.

– Да, что ты знаешь?! Может, я все придумала.

– Оставаясь дома одна, ты любишь ходить в майке. Просто в майке. А потом в ней же и спишь.

Михаил спокойно, без усмешки смотрел на Николь, когда девушка быстро подняла глаза. Ошибись он, и эта фраза отравила бы настроение глуповатой пошлостью. Но Михаил попал! Попал в самый центр ее черных зрачков, которые невольно расширились. Их взгляды встретились и на мгновение построили виртуальный мостик. Его разрушил официант, убравший со стола пустую тарелку и смятые салфетки.

Ее четырехзвездочный отель был по соседству с его недорогой гостиницей, и обратно они возвращались пешком вдоль моря. Михаил давно не испытывал такой ошеломляющей влюбленности. Огромный разнообразный мир, который он всю жизнь пытался жадно разгадывать, неожиданно сошелся в одной женщине. Он не исчез, а спрятался в ее глазах, улыбке, жестах и теперь подмигивал, готовясь повернуться к Михаилу неизвестными гранями, если Николь удастся удержать и раскрыть.

– Спокойной ночи, Николь, – они стояли рядом с ее отелем.

– Пока, Миша, – она поцеловала его в щеку и стала подниматься по лестнице.

Крутящиеся стеклянные двери вобрали в себя стройный силуэт и размешали на светящиеся блики в гостиничном холле.

Скинув сандалии и швырнув сумочку на аккуратно заправленную кровать, Николь вышла на балкон своего просторного номера. Она долго вглядывалась в подсвеченную фонарями темноту и слушала шум моря, прорывавшийся сквозь звуки ночной жизни. Ей нравилось играть с пространством и представлять, какие изменения могут происходить внутри невидимого мира.

Николь посмотрела вниз и разглядела на аккуратном газоне «мишень» канализационного люка. Прицелилась и, стараясь попасть точно в цель, выплюнула изо рта жвачку.

– Черт!

Белая резинка упала в траву.

Она вернулась в комнату, намазала лицо ночным кремом. Потом уселась в кресло и положила ноги на журнальный столик. В ресторане Миша упомянул о своем философском образовании. Она улыбнулась. Этот парень совсем не похож на философа. Короткая стрижка, дерзкий мужской взгляд. Никаких заумных разговоров, никаких нравоучительных цитат. И с ним совсем не скучно. Странный какой-то философ.

Все утро Михаил вспоминал Николь. Она поселилась в его сознании и никак не хотела съезжать. Вчера он не стал просить у нее номер телефона, уточнять, под каким ником она сидит в соцсетях. Николь нужно было удивить. Если вчерашний вечер ее зацепил, они еще встретятся.

Михаил умылся, натянул джинсы и майку, сунул в карман деньги. У лифтов скопилась очередь, но Михаил не стал ждать металлический шкаф на тросах и сбежал в столовую по лестнице.