– Заколдованный, думаю.

– И даже такому мнению должно быть объяснение. Но я не готов к спорам. – Виктор Петрович прикинул, минут пять ещё есть. – Нам так и не объяснили, почему он настолько уверен в себе, что не прекращает вылазки в экспедиции.

– Пятьдесят лет сплавляться по рекам с порогами – это, видимо, закаляет. Помню, в одной из лекций прозвучало: нет уверенности – не высовывайся, подкопи под завязку. И вот тот случай не выходит из головы…

– У него полно случаев.

– Тот, когда снайпер дождался, пока объект достигнет семидесятиметровой отметки, и сделал выстрел. Извини, притащить лазерную пушку, они у нас ещё довольно громоздки, без помощников никак не обойтись. И инструктор со своим мнением: если пальнём раньше, он может сломать ноги и руки, но останется жив. Они ждали максимальной высоты. Как следует из доклада и короткого видео, каменное масло на этой высоте – толстым слоем, наши были уверены, что этот безбашенный полезет обязательно.

– Я уже третий раз слышу про каменное масло. В чём фишка?

Уточник задумался на миг. Когда все стоят на ушах, всеми помыслами либо лично участвуют в облаве, не так просто найти ответ на вопросы, далёкие от темы дня.

– Дай подумать. Там такой состав, какой ещё поискать. Сто восемь элементов, вся таблица Менделеева и сверх того. Как я понял, в таблице нет того, что есть в каменном масле. И те, кто в курсе, готовы платить любые деньги.

– Что мешает государству организовать контору и решить проблему?

– Удалённость и недоступность. А ещё – невозможность угадать, в каких местах масло покажется в следующем году.

– Снова загадка. Горы-то хоть не ходят ножками? Тысячи лет стоят на одном месте.

– Если бы!

Засиделись; Малява открыл свою дверь. Пора явиться пред очи. Если что – уже бы позвонили. Надо идти, скоро часы на башне начнут исполнять известный мотив. Главный вход чем-то походил на полноводный поток в ГУМе.

– Тебе эта суета ничего не напоминает?

– Кипучую деятельность бездарей. Раз свалилась такая беда, мы все, одним коллективом. Затопчем, если что. – До входных дверей оставалось полсотни шагов, разговор можно бы и отложить. Малява такого от товарища не ожидал.

– В детстве моём, у нас подобралась редкая компания. Играли в «потревожим интуицию». К примеру, кто победит в матче, кто полетит в космос. И ты знаешь, я дважды угадывал.

Малява смекнул:

– Предлагаешь сыграть? О теме догадываюсь. Когда поступит приказ, дадут всем отбой.

Хоть и не принято на виду, но Уточник, буквально на миг, приобнял напарника за плечо, напоследок хлопнул по спине.

– Мне всё больше нравятся наши отношения! – Откровения перебил неизвестный, судя по погонам – лейтенант, выпорхнул из сумрака фойе, точно вырвался из ада; заметив генералов, посторонился. Они вошли в храм, где читают одну молитву: как бы нам самим сегодня уцелеть. Но глаза и поведение лейтенанта запомнились.

– Что скажешь? Может, войну кто объявил нам?

– Всё куда проще. Отдали приказ – в конце забыли поставить точку. Он должен доставить её на позиции и собственноручно установить…

– Привести к бою.

– Прозвучало неплохо. В одной сказке, генералы ждали начала войны, сидели вокруг заклеенного конверта. В случае нападения, у них одна задача: вскрыть и узнать, что нужно предпринять в том или другом случае. Около четырёхсот вариантов.

– Нас атаковали в четверг, после отбоя. Никто не ожидал.

– Не ожидал превосходящих сил. Выходит, они нас обманули, говоря, что под ружьём сотня неполная солдат.

– Стоит ли верить человеку, который под пытками говорит те же слова, что говорил накануне?

– Какими были те слова?

– «Сдохните, собаки!»

– На их месте я бы не рисковал.

Лейтенант осмелился:

– Можно вопрос?

Малява выдал:

– Наши люди в булочную на такси не ездят.

Они поднялись на второй этаж, призадержались у дверей шефа. Табличка та же, вроде как ничего не изменилось.

Шеф выглянул – вот тоже интуиция работает.

– План отменяется, найдите, чем заняться.

– А можно материалы по Найону посмотреть?

– Одну минуту! – Шеф вернулся к столу, с кем-то переговорил: – Пришлю двоих, лекции не надо, а только то, что сняли наши операторы. Договорились!

Вернувшись к ученикам, Нарочный вручил писульку с номером кабинета.

– Думаю, на сегодня вам хватит, завтра будет видно. Но я не прощаюсь.

Они тотчас развернулись к лестнице, поднялись на четвёртый. У кабинета их ждали.

– Проходите. Если хотите охватить побольше, советую разделиться. Каждый отсмотрит свою часть, потом поделитесь. Очень результативный метод. – Майор указал на два свободных места, с номерами «восемнадцать» и «двадцать четыре». Подразумевалось, что здесь никаких имён, обращение друг к другу по номерам. Длинные столы с мониторами, перегородки установлены так, что ты не увидишь того, что изучает сосед. В наушниках – так и вообще улетаешь невесть куда, помалу штурмуя данные о мире, в котором живём, и о которых не скажут в учебниках. На вскидку, человек двадцать занимались сбором данных, штудировали – каждый свою тему, ни один не оторвался от монитора.

Прибывшие переглянулись: интересно, кто-то из них специализируется по Аверьянову?

Оба расписались за полученные материалы, майор, чем-то вечно недовольный, исчез со своим журналом. Обычно, это претензии к руководству. Можно прикинуть, что у него в голове: я тут стою на страже первых секретов, а вы мне подсылаете дилетантов, кто в этом ничего не смыслит, и хорошо, если один из десяти потом использует полученные сведения. Я трачу уйму времени впустую, но кто-то считает, что метод работает. Да мир давно изменился, если вы и не замечаете!

Малява устроился за монитор, вставил кассету, затем ввёл личный номер. Допуск разрешён, раскрылся полный перечень, оглавление тем – про детство, пласт за пластом, сплошные файлы. Понятно, в те годы за ним не было слежки, поэтому только фото и справки, доклады и случайные записки. Почерк настоящий, из школьных тетрадок, – успел наследить за молодые годы. Собственно, как и все остальные. Чтение Виктора Петровича никогда особо не впечатляло: этот канцелярский, дуболомовый язык угнетал способность видеть и разбираться, чего тут напихали.

Однако, этот текст взбодрил первыми строками.

«В 2006-м, как известно, система подверглась испытанию по всем фронтам. Органы внутренних дел, внешних сношений, проявленные и внедрённые структуры прошли зачистку, до уровня простых участковых. Благодаря синхронному реагированию, утром следующего дня все посты были заполнены двойниками, которым пришлось с колёс осваивать тонкости ремесла, хотя теоретически запасные составы были в целом подготовлены неплохо. Затем, уже в 2012-м, по планете прокатился гул, возникающий и гаснущий по нарастающей схеме. Атаке подверглись подземные города и технические базы с личным составом союзников. Командование орионской группировки предпочло эвакуацию, паника распространилась и на других участников содружества. По словам представителей группировок, было принято решение о кремировании погибших, в силу нецелесообразности транспортировки на родину…»

Малява почуял тревогу, остановил воспроизведение.

К нему направлялся майор, постукивая себя по голове кассетой. Вот он уже рядом, за плечом, бросает взгляд на экран.

– Сколько минут просмотра у тебя?

– Восемь.

– М-м? Ну, ничего страшного не случилось. Извлеки из проигрывателя… Так… – Майор вертел обе кассеты, сравнивал надписи. – Я по ошибке вручил не те материалы. Вот твои.

– Они одинаковые, по-моему. Номера сходятся.

– Я это тоже заметил. Кто-то зло пошутил, если не метит на моё место. Я ещё разберусь. Сам установишь?

– Запросто.

– Ну, и для страховки. Если что-то попалось такое, от чего хочется кричать, лучше этого не делать. Много нынче жадных, кто готов платить и создавать утечки. Со мной этот номер не прокатит.

– Вы меня с кем-то пу…

– Не поднимай шум. Это для порядка. Я должен это говорить, по инструкции. Как предупреждение. Но о моей ошибке пусть лучше никто не узнает. Случаются накладки.