Поравнявшись с ним, Аверьянов отдышался и сказал:

– А что, если мы с гастролями прокатимся по континентам? Знаменитый укротитель Аверьянов, со своими дрессированными йети? На снежных людей публика повалит, мы заработаем за год столько, что сможем выкупить у правительства две сотни гектаров земли, построим зоопарк, и вы посмотрите, что из себя представляет человечество. Как тебе идея?

Детина потянул носом воздух, фыркнул. У него не нашлось времени для ответа, когда надо торопиться.

Через узкий проход они вышли на рельсы. Слишком тесный тоннель для обычного поезда, стало быть, по этой линии таскают гружёные тележки. А вот и тягач, из-за света фар не разглядеть машиниста, но проводник знает, что делает. Ухватился за руку повыше локтя, второй рукой приподнял человека, вместе с рюкзаком, и положил на тележку… Вот этот финт в голове никак не укладывался: ты же не вцепился в состав, не притормозил бег колёс, но загрузил попутчика на тележку, без видимой спешки. Сам устроился на соседней, издал горловой звук – и его можно перевести, как оправдание: «Я покупал билеты на двоих, они выпали по дороге сюда, и я постараюсь их поднять, как увижу; минуту терпения».

Положив голову на рюкзак, Аверьянов порадовался передышке. Под тобой порода, но лучше плохо ехать, да… В какой-то момент набежало сравнение: у человека по сосудам мчит кровь, устремляется во все ответвления, поддерживает органы в рабочем режиме. У планеты точно такая же система, и по её капиллярам снуют помощники и паразиты. Эти гады намерены выскоблить все полезные элементы, а задача помощников – помешать им.

Пусть скорость и не велика, да глаза приходилось поберечь: с породы сносило пыль, мелькали фонарики, и цвет их сигналил машинисту, что делается впереди. Допустим, станция или мост. Так оно и получилось. На станции Евгений разглядел колёсный механизм с баком, из которого, как из двух тюбиков, выдавливались жидкие рельсы.

Он даже приподнялся на руках, желая успеть хоть что-то запомнить. Так вот почему колёса не издают привычное постукивание на стыках: их попросту нет. Полотно не нагревается на солнце, рельсы не ведёт от расширения.

Тоннель лопнул ярким светом, состав вырвался на мост, в конце которого рельсы сворачивались в спираль, распирающую стены воронки. Вокруг цветущая долина, по центру воронка, дна не видать из-за пыли. В голове сложилась общая картина: с тележек слетает порода, поскольку левый рельс на порядок выше правого, уклон точно рассчитан на разгрузку тележек.

А мы как же?

Йети шагнул на его тележку, снова ухватил за руку и рюкзак. Рывок – и оба чудесным образом оказались на площадке с перилами. Точность маневра вызывала уважение, Женька нашёл руку проводника, пожал. Жест означал – будь я один, ни за что бы не рискнул прыгать. Ты более привычный, тебе это – как сдать бутылки в приёмный пункт.

Жест «вниз» тоже понятен, вниз так вниз, мы же не за грибами собрались. Понятно, самый короткий путь – оттолкнуться и прыгнуть, но если там внизу кто-то есть, он не знает, что ему на голову свалится человек? Побудь сегодня догадливым, подними руки и поймай. Вы такими валунами ворочаете, что тебе восемьдесят килограммов? Поймал – шлёпнул по заднице, сказал – больше так не делай, иначе поставлю в угол.

Может, мы найдём верёвки, и по ним придётся спускаться.

Йети подвёл к двум колодцам. Заглянул Аверьянов, так они же не вертикально вырыты, уклон под сорок пять градусов. Проводник убеждает личным примером, как быть дальше. Берёт два куска породы, ложится, один прижимает грудью, второй под колени. И руками показывает – можно плыть.

Знаками пришлось уточнять: голову не надо защищать? Мог каску купить – да пожадничал продавец. Или не мой размер, топай, дядя, дальше.

На всякий случай, Евгений посомневался:

– Ты такой весёлый, летишь по колодцу, набираешь скорость, и в конце караулят вертикальные ножи. Сразу в фарш или на отбивные.

Проводник не понимал: всматривался в лицо и покачивал своим. Он не видел ни одного фильма ужасов, сознание девственно и не замутнено современным «голливудом».

– Значит, внизу накрыт стол, духовой оркестр и толпа встречающих?

Детина кивнул. Эти слова сложились в картинку, которая устраивала больше, чем первая.

Аверьянов обнаружил породу с отверстием, протянул шнурок и приладил к коленям, кусок пошире приложил к груди, для пальцев нащупал углубления. – У нас вообще-то Гагарин ходил, тоже все боялись – вернётся ли живым. Пусть бы Хрущёва в скафандр засунули, как народной славы хотел. – Кто первый?

Йети кивком связал туриста и колодец.

– Помчали! – Нырнул Женька – только ноги сверкнули, как они обратились в ракетные сопла. Жаль, что никто не озвучил обратный отсчёт.

Внизу музыки не оказалось, быть может, свист в ушах временно подменил, пока сливался по трубе. Публика тоже не встречала, если не считать великана, застывшего в позе «мыслителя». Его и не разглядишь, пока не шевельнётся. Глаза довернул в сторону мелюзги, вывалившейся из отверстия в стене, вернулся к своему занятию. У него под наблюдением, а возможно и в подчинении, имелось полдюжины машин, у которых нет колёс и гусениц. Висят себе тихонько над твердью, с лёгким гудением трансформатора. У каждой на спине кузов, в конце, на внешних осях – лопатообразные руки: сам себя загружаю, сам вожу и разгружаю. Зарплата и отпуск не предусмотрены.

Аверьянов ещё разок осмотрел дыру, из которой катапультировался. Местная технология вызывала восторги: посылка доставлена без повреждений. Пробка от шампанского две недели ходит с синяками, а здесь – путь естественного торможения рассчитан до миллиметра. Браво!

Из соседнего колодца выстрелил йети, тоже уставился на пройденный путь. Может, мелочь из карманов высыпалась, он ждал выдачи.

Евгений отвязал шнурок, спрятал в рюкзак. Камушки сложил в сторонке, и даже мысли не возникло присвоить.

– И что тут у нас?

Проводник направился к великану, как старому приятелю. Очень знакомая ситуация: я тебе тут лоха привёл, разведи хорошенько, он мне мозг вывернул наизнанку.

Аверьянов принял вид школьника, которого незаслуженно оговорили.

Великан плавно довернул лицо, глазами прошёлся от макушки до ног. Йети что-то торопливо комментировал, объяснял устройство.

Когда кого-то называют тугодумом, мы радостно вздыхаем: я не такой! Но в этом пространстве такое поведение может считаться нормой. Хозяин самосвалов стал выбирать кандидатуру из машинок, кого задействовать в мероприятии. Взгляд его преследовал юркую штучку, с дамскими повадками, каблучков лишь не хватало. И бёдрами покачает, пока приценивается к куче, которую надо взять на борт. У Евгения на лице мелькнула улыбка: как баба незамужняя!

Краем глаза уловил движение. Великан поднял руку ко рту, издал протяжный гудок. С треском и обломками камней, из стены показался великан ростом поменьше, с детским лицом. Папаша пальцем указал на гостя, сынишка уразумел, для чего позвали. В десять добрых шагов пересёк площадку. Росту в нём – три с половиной, чуть выше йети. Они поздоровались, бурча непонятные слова, и двинулись в его сторону.

– Я переводчик, могу оказать содействие. – Сынок присел на корточки, но всё ещё был выше Аверьянова.

– Наконец-то! А я думал, придётся учить ваш язык. Мне чужие со школы не нравятся, ну, такой уродился. Теперь к делу. Что может предложить мне ваша контора?

Лоб переводчика сбежался в гармошку, но он быстро взял себя в руки.

– Мне обрисовали случай, теперь и сам вижу, что тебе нужно в первую очередь.

– Уже интересно.

Сынишка загнул один палец:

– Первое. Ты хочешь без препятствий ходить по мирам и возвращаться невредимым.

– Просто мечтаю.

– Но за тобой будут постоянно охотиться, а чтобы их оставить с носом, нужен… – он замешкался, подбирая слово, – скафандр специальный. Его смогут разглядеть посвящённые, для остальных он будет незрим.

– Здорово! Я на всё согласен!