Водяной скривил лицо, как наступили на мозоль, смахнул кончиком пальца непрошенную слезинку. Евгений обрадовался: кажись, нашли общий интерес.

– И простые люди ничего не решают. Враги всюду расставили своих собак, объекты особого режима допуска. Никто из нас туда пройти не может. Они сами командуют – сколько дряни подать в реку, сколько придержать для следующего раза.

– А ты сам что можешь изменить?

– Людям открыть глаза. Я постараюсь, ибо по-одиночке нам не выжить.

– Согласен. Что же ты хочешь получить от меня в подарок, как залог возможной дружбы? Каменья, жемчуг, есть редкой красоты образцы.

Прозвучи предложение десятью годами ранее, Женька согласился бы, не думая.

– Делу общему поможет нечто другое. Я это чувствую.

– Тогда ищи. Отныне я дозволяю тебе бывать в моих владениях и брать то, что посчитаешь нужным.

Найон вынырнул, пошёл двигать руками с такой скоростью, какой от себя не ожидал.

Его искали, вверх по течению сходили, вниз – может, где лежит, с разбитой головой, за сук или камень зацепился. Такое течение, что всё может случиться.

– Ты где был? – Набросились друзья, щупают, он ли? – Цел?

– Парни! Не поверите, у кого я гостевал!

– Ну?

– У здешнего Водяного. Я тоже думал – сказки.

– А разве нет?

– Да я с ним, как с тобой, разговаривал. И стража есть, и офис под водой. Только воды там вообще нет. Пол сухой.

Дружки переглянулись. Долго пробыл под водой, чего ни покажется.

– И о чём говорили, если не шутишь?

– О нас. О том, как мы мешаем им жить. Про большие города, чья канализация убивает реки...

Развели костёр, порадовались: никто не погиб, даже царапин не получили, хотя до сих пор это редкий случай. Под чай с печеньем, они слушали его, задавали вопросы.

– Тогда и русалки должны быть.

– Вот кого не видел, того не видел, врать не стану. Мужики в охране – таких в каждой деревне увидишь, почти ничем не отличаются от нас. Разве речью. Журчащий вроде голос, не сразу и слово разберёшь. Потом привыкаешь.

– А дворец каков из себя?

– Не дворец. Дом среди камней, без излишеств. И рыба крупная кругами ходит, одну поймать – за два дня не съедим.

– И как он сказал… – Слово за слово – дело уж к ночи, похолодало. Плот и лодки на берегу, можно спать укладываться.

– Вы идите, я посижу. Боюсь, после такого приключения сразу не уснёшь.

– Тогда и я с тобой. – Лёха подлил себе чаю, глянул на дружка. – Замучили вопросами, а?

– Не так, чтобы. Меня волнует момент один. Как по дну можно погулять?

– Это уже внизу, за порогами. Можем денька три посидеть лагерем, поныряем вместе.

Так оно и вышло. Как только река выпрыгнула на равнину, тут её вся ярость и иссякла. Плоские валуны позволяли получше ориентироваться. Прочешет Найон участок от камня до камня, вытащит какую ерунду – и оставит на берегу. Что-то пока не везло. С Лёхой они почти километр по дну прошли – хоть бы что ценное! Камней красивых полно, но этот вес на себе тащить, того не стоит. Запастись терпением – что ещё остаётся?

Дважды лагерь перекочёвывал ниже по течению. Как-то, на заре вечерней, Найон вынырнул и трясёт над головой штукой. Ржавое кольцо, с двумя завитками, камень на одном конце.

– Опять пусто, – посетовали друзья. Что диковинного есть в железяке?

Но, глядя на Евгения, этого не скажешь. Как малый ребёнок, он изучал находку, примерял на голову, прикладывал к телу. А как пришёл пить чай, ошарашил:

– Работает! Вот, значит, и подарок от хозяина. Подбросил – чтобы не мучились.

– Ну, и как это работает? – Лёха первым протянул руку за находкой.

– А ты приложи к себе. Начни с головы. Ниже пояса тоже тянет.

За экспериментами утекли вечерние часы, в костёр решили дров не подкидывать. В реке бушевала крупная рыба, на другом берегу подавала голос утка. Погасли облака, потянул ветерок.

– Так что, утром поиски продолжим? – Лёха одной ногой был в палатке, просто уточнил.

– Думаю, надо. Не может Водяной одним подарком отдариться. Что-то ещё приготовил.

Что такое пройти по дну реки, в которую не сливают канализацию? Почти праздник. Как у хорошей хозяйки в дома чисто, так и тут. Выставка, только за вход платить не надо. Камушков красивых стало побольше, Найон сам отбирал образцы, какие можно при случае обменять. Одних названий в специальном справочнике не счесть, и лишь один довод отсевает это богатство: нам столько не донести!

Стоит хотя бы однажды окунуться в эти просторы – ты пропал! Город родной покажется концлагерем, настоящим квестом на выживание. В подъезде обязательно найдётся мастер перфоратора, скандалисты-соседи, лифт изрисован, почтовые ящики горят. Заплёванные жвачкой тротуары, эту красоту ты приносишь в дом на подошвах. Пакетами таскаем продукты в холодильник, столько же пакетов выносим на мусорку, – что-то в такой математике не правильное. Некая туча сидит на твоих плечах и давит, давит, давит…

И полная противоположность – просторы для глаз, лёгких. Жить хочется ещё и ещё. Натуральные звуки и запахи, бег вод завораживает, – Лёха нырял, без оглядки на Женьку. Ты осматриваешь дно ближе к левому берегу, я отсюда, всё просто.

Выскакивали вдохнуть воздуха – и снова под воду. Камушки, выложенные на берег, как-то сразу утрачивают свою подводную красоту. А рыбёшка толпится – как знаки подаёт. Женька туда – есть красавец! Камушек будто сам к рукам липнет.

– Ну, этого точно с собой заберу. Ты куда, Лёха?

Товарищ отмахнулся и пошёл на берег.

– А я ещё погляжу! – Уходя под воду, Аверьянов в который раз испытал знакомое чувство проникновения в другую среду. Как вода обволакивает лицо, точно опытная женщина пустилась покорить ласками.

Погуляв по дну, Аверьянов сунулся к левому берегу. Тут его поджидала новина. Притаившаяся было русалка угадала, что он сейчас напорется на неё, и ударила хвостом.

Он проводил её взглядом, любуясь ритмичным рисунком полёта. Именно полёта в воде, другого слова не подберёшь. В голове у него сложилось: один плюс один. На всякий случай осмотрелся, рыба знаков не подавала, и решил тоже погреться, отправился к лагерю.

Лёха скрылся от всех в палатке. Аверьянов полез туда же, растянулся рядом и решил, что не начнёт разговора первым.

Снаружи изредка долетали звуки… кажется, кто-то тоже пошёл счастья поискать на дне. Да и тишина не располагала к разговорам. Слушал бы и слушал.

– Ты был прав. – Лёха подал голос. – Я видел её.

Женька открыл глаза, уставился в потолок. Подумал: когда мы замечаем что-то чудесное, в голове происходит треск. То ломаются прежние представления об окружающем мире.

– Ты мне веришь?

– Как я могу тебе не верить?

Лёха собрался с мыслями.

– А ведь она не боялась. Подплыла сзади и погладила по голове. Я дёрнулся, уж слишком неожиданной была встреча. – Он заново пережил встречу, эпизод проехал перед глазами, и до него дошло: русалка обиделась. Может, чуть-чуть, но женская ипостась умеет выказывать обиды, без слов. – Жаль, лица не разглядел. Всё случилось настолько быстро, что было не до того.

– Поэтому ты вышел из воды.

– Мне понадобилось сменить обстановку.

– И к чему мы пришли?

– К тому, что мы ничегошеньки не знаем. Учебников по русалкам нет.

– Так сядь и напиши. Ты же у нас грамотный.

Лёха усмехнулся.

– Потом вызов в КГБ и психушка? Вот уж уволь.

– А как ты хотел? Нельзя людям говорить правду. Опасная она. – Женька повернулся к нему лицом. – Ещё придёт наше время. А пока – просто запиши.

– Русалка позволит себя изучать?

– С Водяным можно договориться.

Лёха полёживал, изредка покачивал головой. Надо же, такое воочию увидеть!

Аверьянов догадывался, и не только догадывался, а видел особым зрением, что происходит у того в голове. Революция – правда, без человеческих жертв.