Надо было видеть его лицо. Полный сарай разных штук, что-то довёл до ума, над чем-то ещё ломает голову.

– Есть телевизор инопланетный.

Свидетели его слов насторожились, он уточнил:

– Понравилась мне одна задумка. На других планетах тоже телевизор смотрят, я и решил: почему нашим детям нельзя посмотреть их программы? Это у нас показывают всякие глупости, как пленникам. А там люди свободные, их не обманешь.

– Ты собрал? – Василий задрал брови, дальше некуда.

– Могу показать. Там, если знакомят с математикой, так это математика. Ни чудовищ, ни кривых рожиц. Детский мозг так просто приучить к квадратным головам, к похабной речи. Кто сегодня наших детей воспитывает? Телевизор.

– И телефон, – согласилась Тая. – А какие сюжеты? О, боги! Что это свалилось на наши головы? Только разок я послушала современную сказку, и с меня хватило – навсегда.

Она не пошла с ними, некогда ей. Они там провозились больше часа, вышли оттуда – и прямиком к соседке. Там час пропадали, вернулись довольные.

– Их девочек не оторвать от экрана. А смысловая нагрузка передач – высший пилотаж, я вас уверяю! – Вася просто сиял, как маленький мальчик, получивший долгожданную машину. – Такой телевизор я бы не отказался в Питере иметь.

Аверьянов вспомнил о чём-то своём, пустился в коридор.

Приносит – и выставляет на стол те самые рюмочки, зеркало серебряное и колечко. Тая не сразу взяла в руки, муж научил: не всякую вещь, не пойми откуда и от кого, можно смело брать; рисковать собственным здоровьем охотников не много.

– А это откуда?

Женя кивнул на гостя:

– Его последний улов.

Василий присмотрелся. И не захотел расстраивать хозяев. Если честно, то он не узнавал вещи, за какие рассчитывался сам, через руки Евгения. То ли их подменили, то ли в нашем мире они не кажутся такими ценными.

Евгений пришёл на выручку, увёл от тяжким дум:

– Я вам ещё кое-что скажу, хоть радоваться тут нечему. Видели детские карусели? Они ведь все в левую сторону крутят, как бы подготавливают тела детишек к быстрому старению. Через время – у нас много чего крадут.

– А игры?

– Ну, достаточно прикинуть, сколько молодёжи сидит во всей этой ерунде. Сутками!Когда белая раса под угрозой уничтожения, Земля накануне больших изменений, – их убаюкали вседозволенностью: бей «врага»,и ни о чём не волнуйся, мы за тебя поволнуемся.

Чуть позже, обитатели тихого домика вернулись к теме, как одному из них попасть в северную столицу.

– Выход через известный портал нежелателен. Он же предупредил, так? – Аверьянов рассматривал свои варианты. – Разве откатить километров за тысячу.

– Так оно, то на то, и выйдет. Что же делать?

Тут с улицы послышался нагловатый голос:

– Есть кто живой?

Заглянул к Аверьяновым старый знакомец, давно не подавал весточки. Женька узнал, а как человек прямой, без экивоков, в лоб и спросил: деньги есть?

– Сколько надо?

– Тысяч сорок.

Василий покраснел, прекрасно понимая, что на периферии свои правила.

Они с Таей зашли в дом, чтобы не помешать серьёзному разговору. Через двери чуть слышно было, не все слова: ты мне тогда помог… я же поднялся… а тут, в твоих краях, –дай, думаю, проведаю… держи!

Тая положила свою руку поверх Васиной руки, внимательно заглянула в лицо.

– И ты держись. Я уже ко многому привыкла, ничему не удивляюсь. Сегодня кусок сала, на прошлой неделе кто-то мешок картошки перебросил через забор. Не выбрасывать же.

(Соседская девочка смотрит телевизор Аверьянова, ТВ с другой планеты)

После того, как сосед принёс фото дочери, сомнений не осталось: телевизор Аверьянова работает!

– Ты видел? У меня всё получается!

Василий не мог оторваться от фотографии, любовался принцессой.

– Женя, а приезжай к нам в Питер, встретим, организуем зал. Будешь лекции народу читать, вот то, что на себе испытал. Знакомая организует по высшему разряду.

Аверьянов сразу хотел отказаться: что я вам там скажу, с шестью классами образования? И тут же получил удар по голове. Не снаружи, а как бы изнутри: как из будущего, выкатили картинку; в помещении люди, задают вопросы, и он на них отвечает. Москва, Питер, Сочи, Тюмень… в списке мелькнули другие названия.

Тая записала координаты, пыхтя под нос. Евгений ухватил её за талию:

– Ну, чего злишься? Всё будет хорошо.

– Опять мужика дома не застать. Тебе лишь бы по магазинам тамошним побегать.

– Духи дорогие привезу. Всё для тебя сделаю!

И она смягчилась, пусть поездит, может, скоро самому надоест.

Под калиткой закружил ветерок, играя соломой и листьями. Никто не обратил внимания, как и на облака: а там, если присмотреться, можно разглядеть облако, похожее на грузовик. Минуты через три, почти напротив дома, выстрелило колесо. Грузовик – настоящий, не облачный, потерпел аварию. Водитель, без особой надежды, обратился к местным: может, у кого инструмент найдётся? Потом скажут, стечение обстоятельств. И что сумели произвести ремонт, и что водитель ехал в северную столицу…

Глава 7

Аверьянов искоса наблюдал за женой, она какие-то мысли посылала вслед грузовику. Не пожадничал Василий, кое-что оставил. Ей это показалось и предупреждением, и, возможно, хорошим знаком. Она мечтала, чтобы муж устроился на работу и приходил уставший, но с твёрдой зарплатой.

Он опередил:

– Не упрашивай, я не пойду наниматься. Не моё.

– А что твоё? Я устала.

– С голоду не умираем, и никто не умирает.

– Я хочу пожить по-человечески, пойми же ты, наконец!

– Так и я за это. Просто надо поймать поток, и ты будешь со смехом вспоминать, как мы нуждались.Смотри: у нас появились рюмочки, можем продать.

– Только не их. Ты принесёшь хорошего вина, и я выпью из серебряной рюмочки, хоть раз.

– Это вот прямо твоя первая мечта? Вот всей жизни?

Она надулась. Специально подождала, чтобы он заметил, и вернулась в дом. Что женщины думают в такие минуты? Жизнь проходит, а мы никак не разбогатеем, кто нам мешает? И ведь это так. Правительство трубит – мы стараемся. А выходит всё хуже и хуже; так ли они там стараются?

Тая услышала, как Евгений громыхнул железом, подался в сарай. Вскоре оттуда вышел с рюкзаком, с дождевиком.

Она его окликнула возле калитки:

– И как надолго?

– Пойду, поесть чего-нибудь добуду.

Она поджала губы и ничего не ответила. Горе ты моё луковое, поесть он принесёт! Ладно уж, займусь-ка я домом, из-за гостей давно уборки не видел.

Он вышел на тот же пустырь, стал поглядывать на облака. Сигнал вроде должен быть, или ему показалось. Солнышко высветило бугорок, он и вышел к тому месту, нашарил первую точку, с неё взял отсчёт остальным. Как это у него получается – надо подумать, если придётся лекции читать, надо же что-то говорить. И говорить так, чтобы поверили. Честным людям трудновато пробиться к слушателям: всё больше аферистов, колдунов и целителей бьются за внимание толпы, охочей до зрелищ.

Сота выглядела не очень, какие-то внутренние вибрации искажали две грани. За дверьми их что-то накапливалось, – может, готовили встречу?

Он оглянулся по сторонам и вошёл. Внешний мир помутнел, стал виден хуже, как через бутылочное стекло. Шесть дверей были готовы к приёму. Седьмая, которая в ад, сияла золотистой полосой по контуру, и в голову ему пришла подсказка: седьмой день в неделе появился относительно недавно, у предков календарь имел по шесть дней, и месяц каждый содержал по тридцать дней, пять шестдниц. Лето переиначили, назвали годом, день приказали считать с полуночи, а было с полудня. Ты видишь, как нам поломали календарь? Какое поколение перешло на новый? Они приняли, а нам расхлёбывай…

У своей двери, в которую вошёл, Аверьянов поставил колышек. Когда крутишься, сюда заглянешь, потом туда, легче ориентироваться внутри соты.