Мы пришли за людьми, стали в стороне и наблюдали. Иоанн был худым, сутулым, с нездоровым жёлтым цветом лица. Одет был в рваные лохмотья, но не стыдился того. И в такие же лохмотья были одеты и ученики его.

Когда подошла наша очередь, первым к нему приблизился Иисус.

–– Соверши надо мной свой обряд, Иоанн, –– сказал Он Крестителю. –– Но вот грехов на Мне нет. Чист Я перед Небом.

Удивлённо приподняв брови, желтолицый Иоанн внимательно посмотрел на Учителя, затем коротко взглянул на своих учеников-оборванцев и ехидно изрёк:

–– Тогда это мне надобно креститься от тебя, а ты ко мне пришёл.

Оборванцы за спиной Иоанна загрохотали неyдержимым смехом. Все мы были оскорблены, а пуще всех Пётр.

–– Что вы ржёте, как кони на привязи? –– закричал он, краснея от злости.

А Иисус сказал Иоанну:

–– Зачем слова? Лучше молча исполнить то, что нам надлежит исполнить.

Иоанн задумался, погрустнел и … кивнул утвердительно.

21

Я люблю слушать Учителя. Тепло от слов Его и приятно. Так хочется верить…

22

А с другой стороны, подумал я, как страшно, если люди поверят Ему. На какие ужасные муки может обречь себя человек ради… ничего.

23

Сегодня к Учителю люди привели женщину, которую обвиняли в прелюбодеянии.

— Что делать с ней? – спросили Его. — Мы знаем, что её нужно побить камнями и выгнать из города.

— Кто из вас без греха, пусть первым бросит в неё камень.

Так сказал Учитель. Хорошо сказал.

И сначала никто не бросил. Никто не мог решиться. Но затем, как по сигналу, градом посыпались камни.

А Матфей написал, будто никто вообще и камня не бросил.

— Как же так? – спросил я Учителя. – Матфей написал неправду. Я был там и видел то, на что лучше было не смотреть.

— Ну что ж, – ответил Учитель, – Матфей написал так, как должно было быть.

— Но ведь не было! – закричал я.

— Было. Но ты смотришь глазами, а не душой. И слушаешь ушами, а не сердцем.

А Матфей глядел на меня так, словно хотел раздавить. Эй, Матфей, а как насчёт «возлюбить, как себя самого»?

24

Ох, чувствую, не только смирение и кротость может принести людям подобное учение.

25

Страшно болел зуб. Учитель прикоснулся, и боль ушла.

26

Одна подробность. На любой вопрос у Иисуса есть ответ. Конечно, так и должно быть, раз Он Христос; так и должно быть, раз Он Сын Божий. Но я бы скорее поверил в него, когда бы на какой-нибудь вопрос он ответил – «не знаю».

27

Все утро болит голова.

28

Снился сон. Иду я по полю, а за мной тянется кровавый след. Сам я весь в крови, но понять, моя это кровь или чужая, – не могу. Всю ночь длился кошмар.

29

Утром Иоанн и Пётр рассказывают, что ночью, пока все спали, Учитель молился. И будто когда Он молился, морщины на Его лице разгладились, а одежда Его сделалась белой. И будто с небес сошел к Нему ангел. И разговаривали они между собой, но слов понять было нельзя.

— С голоду да без сна и не такое привидеться может, – говорю я. Но самому обидно, что в эту ночь я спал.

30

Мне хочется разобраться.

31

Сегодня нас выгнали из города, бросали в нас камни, точно мы бешеные псы.

— Сказываю вам, – говорит Учитель, – что Содому будет куда отрадней, нежели этому городу.

Матфей бросается записывать эти слова. Я же думаю: «А за что?»

— Ибо отвергающий Меня отвергает и Пославшего Меня, – говорит Учитель.

32

Я долго думал над Его словами, и в голове у меня засел вопрос: «Откуда людям знать, что ты им несёшь?» Словно читая мои мысли, Учитель говорит: «Даже среди вас есть неверующие».

И никто не спрашивает: кто это?

33

Я заметил, что мне Иисус позволяет больше, чем остальным.

В Вифсаиде, например, я ушёл и не появлялся двое суток. Когда вернулся, Учитель не спросил, где я пропадал.

А на днях, чтоб хоть как-то снять напряжение, напился и молол всякую чушь.

Называл их то братьями, то врагами рода человеческого. Плакал и говорил, что одинок среди них. Ещё говорил, что хочу следовать всем заповедям, но просто так, а не в угоду какому-то богу. Ибо человек есть бог, когда думает и поступает, как Бог. И человек есть дьявол, когда думает и поступает, как Дьявол.

Говорят, Учитель успокаивал меня, а, уложив спать, укрыл меня и гладил по голове, как отец гладит сына, когда тот болен.

У Него есть любимчик, Иоанн. Но, думаю, даже ему Он не простил бы такого поведения.

Вот и на следующее утро Он сказал:

— Знай, Иуда, трудно найти другого такого, как ты.

— Ты знаешь, какой я?

— Лучше, чем самого себя.

34

Ни Пётр, ни Матфей, ни Иоанн не понимают такого отношения ко мне. Впрочем, как и я сам.

И не убеждают ни в чём меня слова Учителя: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Нет, Учитель, Тебе меня не излечить. Для выздоровления нужна вера обоих: врача и больного. Иначе врач бессилен, как я понимаю.

35

Никого никогда Учитель от себя не оттолкнул. Он позволяет женщине любить себя, если ей этого хочется, но и только. Ему не полюбить кого-то одного, Он слишком озабочен любовью ко всем.

36

Я нуждаюсь в вере. Нуждаюсь в ней, как в воздухе, которым мы дышим. Ибо я задыхаюсь. Но так было всегда.

37

Мы плывём на лодке к городу Хорасин. А оттуда пойдём в Иерусалим. Так говорит Учитель.

38

Последнее время всё чаще и чаще болит голова. Учитель не может помочь.

39

И снова мне рассказывают, что Иисус Христос ходил по воде, точно по суше. И даже Пётр стал на воду, но будто бы усомнился и чуть не утонул.

(Я, конечно, спал за всех сразу.)

40

По-моему, слишком много чудес. При этом их видят все, но только не я. Днём произошёл забавный случай. Учитель собрал народ у храма. Проповедовал, обвинял фарисеев и книжников в лицемерии. И вдруг я увидел, как со спины к Иисусу пробирается какой-то бродяга с коротким ножом в руке. Стараясь не поднимать шума, я ударил бродягу по руке. От неожиданности бедняга так перетрусил, что выронил нож и пропал в толпе. Рассказываю эту историю Иисусу. Ни один мускул не дрогнул на Его лице.

— Он не мог причинить мне вреда, – говорит Учитель.

— Вот как? Он мог запросто Тебя убить.

— Нет, – твёрдо отвечает Учитель, – время ещё не пришло.

Я ощутил приступ бешенства. Хотел бы я видеть, как бы Он спас свою жизнь, не окажись я рядом.