***

Пора собираться в путь. Я не до конца понимал, куда следует направиться, знал только, что надо уехать, как можно скорее. Больше не маячила работа, не было никаких препятствий, и всё же трудно прощаться с домом. Эта квартира столько дала нам, и теперь должна была остаться бесхозной на долгий период времени. Сдавать её в аренду не представлялось возможным. Как только в мои мысли приходило то, что чужие ноги будут топтать пол, сразу становилось не по себе. Я дал себе время забыть об этом доме, нельзя так рубить сгоряча, хотя решение абсолютно верное. Мне не зачем больше жить одному в столь большой по размеру жилплощади, но и продать так сразу, слишком быстро. Вновь обходя все комнаты, раз за разом я представлял, как было бы здесь прекрасно жить. Мне не хватало ощущения, что вокруг есть другие люди, и теперь я обрекал себя на одиночество вдали от последней семьи, имеющейся в наличие, и от всех друзей. Настал момент, когда пора учиться быть одному. Может это поможет мне, а может ещё больше запутает, но в любом случае меня ожидает бесценный опыт.

По исходу выходных, вещи были уже уложены в один небольшой чемодан. Кончено, очень мало для долгого времени, но по крайней мере деньги от продажи машины грели карман, и можно будет докупить необходимое по ходу путешествия, ведь это же основной смысл: отречься от прошлой жизни и полностью погрузиться в новое. Я был в восторге, никогда раньше будущее не было столь неопределённым. Завтра хоть и понедельник, но не будет работы, вечером мы с Алисой не встретимся, не поужинаем, не ляжем в одну постель. Буквально месяц назад эта квартира была наполнена нами, а сейчас я стою с одним чемоданом, чтобы уйти на неопределённый промежуток времени. Да, багаж, один чемодан, два оригами, и один цветок. Так и начнётся следующий этап, предстояло только закончить два дела.

Дело номер один я стал осуществлять прямо с утра в понедельник. Пришлось даже ради этого побриться и привести себя в подобающий вид. Негоже появляться перед людьми в измученном виде. Я встал в ванной и стал смотреть на своё отражение в зеркале. Оттуда на меня смотрел незнакомый мужчина, он просто смотрел мимо, не желая знакомиться. Я протянул руку вперёд для рукопожатия, но меня проигнорировали. Мужчина казался не хочет выказывать должного уважения. Он просто не отображал ни единого чувства, просто ждал, когда на него прекратят пялиться, повернув голову чуть в сторону. Я видел в нём себя прежнего, но не видел человека, который должен был предстать сегодня вечером в чужой квартире около не очень приятного человека. Но сколько бы не было попыток изменить мимику ничего не выходило, лицо издевательски наплевало на такт, оно не хотело подчиняться хозяину, хотя бы одна частица страдания, и пытка зеркалом завершиться, но нет, лицо так и пребывало нетронутое эмоциями. Пришлось отойти от зеркала, иначе бы я не сдержался, зеркало так и манило ровной гладью, хотелось его испещрить, пронзить трещинами, чтобы со стороны всем стало понятно, здесь живут люди.

Весь день проходил в безнадёжных попытках придумать, с какой стороны начать разговор, но ни одна из них не увенчалась успехом. Ничего нельзя было сделать, чтобы придать словам хоть грамм осознанности, в любом случае меня уже не спасти, день обречён на провал – так и вышел из квартиры я с этой мыслью, так и продолжил спускаться вниз, так и идя вдоль улиц, так и садясь в автобус. Путь не был долгим, но и не был короток, и всё равно не единой мысли. И когда звонок у двери был нажат не осталось возможности повернуть назад. Я ещё раз пощупал задний карман куртки, чтобы убедиться где нахожусь, и что намереваюсь сделать.

– Кто там? – раздался мужской голос из-за двери.

– Роман.

Дверь отворилась, и на меня стрельнули глаза шестнадцатилетнего паренька.

– Женёк, привет. А Екатерина Сергеевна дома?

– Нет, но мама скора должна прийти, проходи.

Я осмотрел её брата, вот как должно было выглядеть лицо скорбящего человека, а не как то, что смотрело из зеркала.

– Что ты хотел от мамы? Я думаю она не будет рада, что ты пришёл.

Я не знал, что ответить, ведь уже с самого утра настроился на плохой день. Мы пили чай на кухне. Эта кухня не была такой, как в доме родителей, здесь на самом деле водился уют. Сколько раз я и Алиса сидели здесь, приходя в гости к её матери. Она всегда была рада нас видеть, но сейчас жены не было рядом, я был один, не считая Женька.

Время шло довольно медленно, не торопясь. Наша встреча откладывалась, но мне не было от этого попросту никак, даже обжигающий чай казался на удивления прохладным. Все рецепторы притупились, тело находилось между сном и реальностью, вот где я был.

И вот стук входной двери, и Женя подскакивает со стула, чтобы сообщить своей матери о незваном госте. Я никуда не иду, продолжаю сидеть на стуле словно приклеенный, последний раз пытаясь придать лицу печальный вид, но уже понимаю, что ничего не выйдет.

Екатерина Сергеевна заходит в кухню, а я просто смотрю в самый дальний угол, стараясь забыть о приближающейся опасности. Женщина, сторонясь меня, проходит дальше вглубь и садиться. И тут мои глаза поднимаются.

Когда я первый раз познакомился с Екатериной Сергеевной у меня и в мыслях не было, что через время нам будет так напряжённо сидеть рядом за одним столом. Алиса познакомила меня со своей семьёй очень быстро, прошёл буквально месяц, и мы собрались на этой самой квартире, только в зале, являющимся по совместительству и спальней. Там родители Алисы разложили стол, и на нём было множество разнообразных угощений. Я был первым парнем, с которым Алиса познакомила своих маму и отчима. Помню в тот день мне было жутко неудобно, я не знал, как себя ведут в подобных случаях, но все сомнения улетучились в один миг, когда Екатерина Сергеевна встретила меня на пороге дома с лучезарной широкой улыбкой. Я и не мог представить, что матери могут улыбаться, это казалось, чем-то до одури противоестественным, но очень притягивало. Остаток вечер мы провели в полнейшем взаимопонимание. Мне до сих пор удивительно, как эта женщина приняла ухажёра дочери, так быстро, ведь она совершенно не знала, какой человек стоит перед ней. Отчим тоже оказался на редкость приятным мужчиной, походил на моего отца, за исключением того факта, что не занимался поддакиванием своей жене и имел эмоции. Ещё тогда стало понятно, что их семья другая, не похожая на мою ни разу. Раньше представлялось незыблемыми устои моей семьи, а этот иной мир захватил, стал уже тогда переворачивать сознание набекрень. Думаю, её семья, тоже стала немало важным фактором, чтобы меняться. Когда впереди ещё маячит будущее хочется поменяться, чтобы и твои дети поняли, что мир других не похож ни на что, и не пытались надеть на глаза шоры.

– Здравствуйте, Екатерина Сергеевна.

Она посмотрела на меня очень мрачно. Мне не хотелось ссориться.

– Зачем ты пришёл?

Чтобы не тратить ни минуты, я сразу полез в карман куртки, которую не оставил в прихожей.

Теперь на столе лежала толстая стопка денег.

–Что это?»

– Я продал машину, и решил, что эти деньги не только мои, поэтому вот. Знаю деньгами невозможно компенсировать утрату, но это всё, что я могу для вас сделать. Не думайте это не всё, ещё осталась земля и квартира, там тоже половина денег ваши, но пока я не могу их продать, мне нужно время для вступления в наследство.

Женщина уставилась в деньги, не произнося ни слова. Хотелось бы, чтобы деньги вернули улыбку, но это невозможно.

– В общем, именно за этим я и пришёл. Теперь мне пора идти.

Я встал и сделал шаг к выходу, но остановился.

– Можно спросить?

Женщина встрепенулась, очнулась, ещё раз глянула на пачку денег, а потом на меня, на деньги и на меня.

– Забери их, мне ничего от тебя не нужно! – почти вскрикнула Екатерина Сергеевна.

– Нет, это деньги Алисы, а не мои, поэтому заберите их.

– Думаешь загладить вину, я ненавижу тебя! Я всегда говорила дочери, что ты не станешь заменой, но она разве слушала, только твердила, что любит, и к чему привела эта любовь, к чему!?