Широкое мраморное крыльцо, каменная дорожка к нему и витражные трехметровые двери во всю стену шириной. Именно из них вышел на улицу высокий светловолосый мужчина в костюме.

– «Добрый день, сенатор Джеральд, – ведущий, – мы записывались на три часа. Мы журналисты Фратрии, которые хотели бы узнать о вашем сыне…».

– «Я тороплюсь, – только и ответил шагающий к подъезжающей четырехместке мужчина, – делайте, что хотите. Спросите всё у управляющей, и не донимайте меня».

– «Но сенатор Джер… – пока мужчина уже уезжал подальше отсюда, – гостеприимно и приятно, – пробурчал ведущий, – что нам вообще может рассказать управляющая?».

Смена кадра. Теперь внутренне убранство дома стало видно – лепнина на потолке и стенах, колонны, все тот же мрамор, витражные окна и диванчики на гнутых ножках по периметру коридора.

– «Молодой господин спокоен, добр и улыбчив, – вещала женщина в синем костюме, – умен и не напыщен, как его мать! – она фыркнула, – прошу прощения, мы здесь все не очень любим про неё говорить. Настоящая хамка и ханжа! Даже когда мальчик сюда сбежал, мы думали, что её кровь точно заговорит его голосом. Но нет, молодой господин не разочаровал ни отца, ни тех, кто здесь работает. Рассудителен, мягок и способен. В особенности радует, что копирует отца, отстранившись от стараний матери. Ох, и как же она натрепала господину и нам нервы!».

– «Это комната Грегори? – удивленный голос ведущего, – здесь… простовато».

Камера передавала пустые белые стены, одинокий шкаф, односпальную кровать и стол. Какие-то совсем обычные, по сравнению с теми диванами в коридоре.

– «Господин Джеральд предпочитает строгость во всем, – дёрнула щекой управляющая, пока камера плавно съезжала из-за стены комнаты Грега в коридор – вычурный и богато обставленный, – два часа вечером в ванной даётся свет. В остальное время господин должен справляться со своими нуждами вовремя».

Я прижала Десмонда сильнее. У них там казарма что ли? Что за ужас?

– «Х-хорошо, благодарю вас за рассказ, – сбегал ведущий, – м, последний вопрос – что сделала сенатору Ормега-старшая?».

– «Просто поговорите с ней, – поджала губы управляющая, – услышьте слова, которыми она говорит. Вы всё поймете сразу. И узнаете почему невозможно жить в том аду, который она расправила вокруг себя».

Чёрный экран.

– «Снимаете? – улыбалась во весь экран Ормега, – к-хм… тогда я начну сама. Не нужны мне ваши вопросы – я и так всё расскажу. Что было? Этот никчемный ублюдок, вечно ноющий, что его ущемляют, украл моего сына!».

– «Признай, что он от тебя тоже сбежал, – хмыкнул довольный Малкольм, сидящий в кресле напротив матери, – они оба слабаки и нюни, мама. Ты и сама это понимаешь, но не признаешься, потому что тебе обидно. Хотя так даже лучше – ты не уподобляешься этим низшим существам».

Она зло на него зыркнула, ожесточённо сделала вид, будто доставала платок в этой стороне и шмыгнула носом.

– «Мой муж – вор детей! – сообщила она всем, – ха! Вы видели куда Грегори сбежал? Видели тот кошмар, в который обернул его жизнь его отец? Имея капиталы и стабильность, он третирует его этим… этой бедностью и садизмом! Посмотрите то, какой была комната Грегори, когда он жил со мной! – кадры огромной гостиной, с плазмой, диванами, светлым ковром и зоной со столом, – я не меняла и лампочки в той комнате! Можете снять и комнату Малкольма, если хотите!».

– «Не можете, – скрестил руки Мал, – я запрещаю».

– «Я сейчас тебе так по голове дам, бессовестный!» – рыкнула Ормега.

Малкольм усмехнулся.

– «Хочешь подраться на всю страну, мама? – смешок, – ты же знаешь, что я это так не оставлю».

Она отвернулась от него рывком.

– «Дьявол во плоти! – фыркнула она, – вспоминаю твоего сдержанного, милого и послушного брата и удивляюсь как ты такой у меня родился?».

– «Так у меня твой характер, – хихикнул Малкольм, – ты сама себя терпеть не можешь, получается».

Она на это злобно промолчала.

– «Брат слабак, – кивнул Мал, – ему нужно чтобы всё было на блюдечке. Хочет денег – так все ему их несут, хочет эту несчастную Оннику Риигс – ждёт, когда она возьмет и сама ему в ручки запрыгнет, хочет хорошего отношения отца – молчит и терпит то, что дают. Мама привыкла подтирать ему слюнки, поэтому и бежит сейчас лелеять своего сыночку. И плевать, что тот боится даже меня. Отец причитал всё время на тему, что из него вырастет. Уже выросло, так что, что бы вы не пытались делать, мужчиной он не станет. Будет как отец вечно убегать и плакаться насколько ему тяжело, – смешок, – знаете сколько платит мне тот же самый отец? Я не скажу, но сумма отличается от той, которую он тратит на брата раз в триста. А всё потому, что с ними двумя нужно разговаривать так, чтобы они продолжали трястись. Если нет, то будут пытаться разжалобить тебя своими соплями. Это всё, что вы хотели узнать? Если да, то уходите из моего дома. Дайте матери успокоиться, – пока на фоне действительно был слышен плач Ормеги».

– «На этом трагичная история первого участника из Тандема завершена, – ведущий, – мы не знаем, как обернется судьба Грегори в дальнейшем, но желаем ему разобраться с тем, чего он действительно достоин. А мы в это время попытались разведать обстановку в поместье Лакмаар».

Здание с тем самым высоким забором и закрытая сейчас кованная калитка в сад.

– «Ваш номер записи? – голос из колонки, – повторяю, без записи вы не пройдёте. На какое число вас записать?».

– «Мы уже третий раз пытаемся сюда попасть! – психанул диктор, – запишите нас на сегодня!».

– «Цель визита?» – из колонки.

– «Интервью с участником Фратрии, – закатил глаза ведущий, – я вам уже в какой раз это говорю!».

– «К сожалению запись отклонена. Господин Лакмаар выставил запрет на посещение его вами и вашими коллегами. Всего доброго».

– «Подождите, – успел диктор, – господином вы называете которого из Лакмааров?».

– «Единственного господина Озерфира Лакмаара, – ответ, – что-то ещё?».

– «Так мне нужен Райран!» – обрадовался ведущий.

– «Господин Райран не принимает», – разочаровал голос из колонки.

Ведущий взвыл.

– «А завтра?» – он.

– «Для вас – вообще. Всего доброго», – и отключился.

– «Видели, да?! – прорычал ведущий, – ладно. Тогда остаются друзья и…».

– «Идёт-идёт! – заставил его оглянуться голос за камерой, пока по садовой дорожке спокойно себе шёл дед Лакмааров, – господин…».

Дед просёк кто есть кто быстро, поэтому мы слышали только длинное «Пи», пока мужчина открывал рот. Кажется ясно от кого получил свою красноречивость Оз. Мы ждали минут пять, пока оператору не стало скучно и он не убрал камеру. Интересно, там хотя бы одно цензурное слово было?

– «Онника, – улыбнулся ей ведущий, – насколько мне известно, вы встречались с Озерфиром. Что можешь сказать про него?».

Девушка широко и довольно улыбнулась, а после расширила глаза:

– «Только вы папе не показывайте, иначе он злиться будет, – шепотом, – что сказать? – уже нормально, – он хороший. Добрый и правильный, – смутилась, – красивый, но вы и сами это видели, – хихик, – хм… я говорила, что хороший?».

– «Ну, вы поняли, – диктор на чёрном фоне, закатывая глаза, – больше она ничего не сказала. Скорее всего, потому что сама не особо знала».

– «Оз? – протянул Грегори, – нормальный. Как все, – он дёрнул щекой, – на самом деле я больше не скажу, потому что он меня по голове не погладит, так что… м! Идея! Я знаю к кому вам подойти, – он хитро сверкнул глазами, – Аямако Фиджез!».

Моё недоумевающее лицо. Они подловили меня на пробежке.

– «Я?! – не поверила, – я-то тут причём? Хм… – задумалась и выпустила воздух из лёгких, – Оз. Ну… судя по реакциям остальных, его поведению и… моим догадкам, то… он прямолинейный. Терпеть не может ложь, да и людей в целом. Не доверяет точно, – я села на лавочку, – нельзя отрицать, что он умный, – мой смешок, – иногда даже чересчур, хотя в какие-то простые вещи впивается в споре. Мне кажется, что он их просто не понимает, – кивок, – упрямый, вредный и решительный. Я бы не сказала, что лёгкий человек, но и договориться с ним тоже можно. Наверное, – смех, – я же пытаюсь. Что ещё? М, ну да. У него есть сформированные правила в голове, которыми он тычет во всё, что покажется ему живым. Ну и я не назвала бы его злым или жестоким, – тяжёлый вздох, – как бы он не думал, хм… не подстраивался под таких людей, у него не выходит».