Я подалась вперед, влипнув в его плечо макушкой. Его рука оказалась на жёстких от дождя волосах. Кончики теперь криво царапались по щекам.

– Это не я, но её тоже не надо подставлять, – пробурчала я, зная, что он не откажет.

Даже когда я творила ужасные вещи, он кричал, но защищал.

– Я так и подумал, что это маленькая Арлен, – цокнул мужчина, – умение выстраивать ситуацию в свою сторону с подобной жестокостью у них семейная черта.

– Она защищала меня, – не хотелось вставать мне.

– Мстила, – поправил отец, – бедные, получившие безграничную власть девочки.

Я помотала головой и выпрямилась.

– Понимаю, пап, – глядя ему в глаза, – я же тоже вижу. Как тебе тяжело и как достала я со своими вечными проблемами…

Его расширившиеся глаза заставили меня замолчать.

– Ая, солнце, а ты видела беспроблемных людей? – погладил меня по макушке он, – у меня тоже есть проблемы. У мамы. У твоей нехорошей Мелании. У кого угодно. И все мы с ними справляемся по мере возможностей, – улыбка, – тебе же повезло, что с твоими проблемами помогаю я, твои друзья, мама, дед теперь, – смешок от него, – мы семья. И разве ты когда-нибудь отказывала мне в помощи? – он дождался, пока я помотаю головой, – вот тебе и ответ. К тому же я тебя люблю, дочь. Разве это не повод делать за тебя вообще всё? – иронично, – это я ещё сдерживаю себя, чтобы не ходить за тобой по пятам в этой твоей школе и не махать кулаком каждому, кто существует там помимо нас!

Он заставил меня улыбнуться искренне. Только от его слов было тепло. Замёрзшая душа начинала отогреваться.

– Привет, – открыла мою дверь снаружи мама, – подвинься.

Она нагло залезла на моё сидение, обняла меня всеми конечностями и положила голову рядом с моей. Теперь точно стало совсем тепло. Ещё и дверью нас подперла, закрыв последнюю.

– Предлагаю мстить, – пробормотала мама.

– О, там без тебя уже управились, – хмыкнул папа, – нашу Аю защищают все! Я ещё удивился, почему вокруг дома этой Лямис было так мало желающего расправы народа.

Я прикрыла глаза. Хотелось расслабиться и не шевелиться несколько дней.

– У меня ещё и день лени, – обрадовала всех, – негативное комбо.

– Мороженое не дам, – сверкнул глазами папа, – тебя только вылечили после снежных походов по пещерам, а ты хочешь ещё сильнее заболеть?

Мне даже кожу восстановили от сухости! Видимо королева тогда и в самом деле отдала приказ сделать из меня самого здорового человека на планете, чтобы папа не повышал на неё голос на стадионе и после.

– Как вы познакомились? – добрела до мысли я, – только в этот раз честно.

Мама хрюкнула куда-то мне в шею.

– Ты же помнишь, что я был старшим сенатором, да? – папа улыбался, смотря куда-то вперед – в свои мысли, буквально «показывающиеся» в лобовом стекле, – сенатором внешней политики. Чаще всего с Соголдой, но меня отправляли и в более дальние поездки по необходимости.

– Ты тогда встречался с королевой, – напомнила ему.

Мама хрюкнула ещё громче и протяжнее.

– Встречался? – её смешок, – они спали. Только и всего.

– Кими, – осуждающе вдохнул папа, – ей семнадцать. Да и открыто говорить о таком…

– Она и без тебя знает, что если костниец не женился в первый год дружбы, то он тебя к-хм… использует. А там было лет десять!

Хотелось присвистнуть.

– Кимиллия, почему ты такая вредная? – спросил папа, – твоя теория не всегда работает.

В ответ ему она угукнула, явно усомнившись в сказанном.

– Я не обещал ей ничего, Ая, – оправдывался мужчина, – с её стороны всё было по-другому, это стало очевидно только после того, как я объявил о свадьбе с твоей мамой.

Ох, как же это нравилось последней! Она тянула улыбку так, что я ощущала это спиной.

– А я в этот момент беспокойно жила в Соголде, курсируя от деспотичной матери до вполне сносного отца, ругаясь с ними по очереди и третируя себя и остальных вокруг, – мама говорила тише и мне на ухо, но папа тоже прислушивался, – я родилась в очень богатом роду, Ая. А так и не заставивший маму выйти за него отец всё время, что я помню, пытался заставить её хотя бы жить вместе. Но нет. Как бы она не любила его, у неё были и остаются принципы. Поэтому она продолжает делать вид, что железная, а отец всё ещё пытается подбить к ней клинья. Вечное противостояние.

В четырёхместке повисла тишина. Я разглядывала экран ремонта у капота своей двухместки, пока мама прижималась ко мне с силой. А она была сильной.

– Это была самая долгая командировка в моей жизни, – продолжил папа, – целых полгода. Я даже не смогу назвать того, что от меня требовалось, но именно тогда я сперва познакомился с Лернтом на званом вечере, а после и с твоей семнадцатилетней мамой, – он хмыкнул, – её настоящий возраст я узнал, только когда мы сели на поезд до Костны, зная, что там должна родиться ты через восемь месяцев.

– Спойлер – я соврала, – маме было плевать, ей вообще было весело про это рассказывать, – и если говорить подробнее, то я в тот момент привыкла, что отказать мне никто не сможет под страхом мести. Обычный благотворительный вечер, на который утащил меня папа, потому что из дома бы я сбежала, а ему совсем не хотелось отпускать меня к матери. Ну и вот. На таких мероприятиях, если не знаешь, редко бывают иностранцы, да ещё и так хорошо разговаривающие на моём родном языке, – она хихикнула, – поэтому я липла к нему и заставляла рассказывать о его этой странной Костне!

Папа расплылся в улыбке.

– А ещё возмущалась по поводу того, что я говорю с ней не как с ровесницей, – скосил взгляд на женщину он, – я думал, что ей максимум двадцать пять. А она требовала от тридцати пятилетнего меня не учительского отношения.

– Отец оттаскивал меня от него раз пятнадцать за вечер, говоря, что я ему надоедаю, – закатила глаза мама.

– Так и было, – хмыкнул папа, за что получил возмущенный взгляд.

– Знаешь, ты мне тоже сперва не особо понравился! – призналась она, – я к тебе приставала чтобы позлить отца, а ещё потому, что ты вообще не смотрел на меня как на женщину.

Я не могла не подсмеиваться. Они были невероятно милыми.

– После первой встречи меня атаковали звонки, сообщения, письма и встречи, – папа что-то явно вспомнил, раз рассмеялся, – особенно было весело спокойно прийти в свой номер в гостинице после трудного дня в посольстве и наткнуться на сопящую своим носиком Кими в моей кровати, – смешок, – в позе звездочки, чтобы я совсем никак не смог проигнорировать её и лечь хоть куда-нибудь.

Мама махнула на него рукой.

– Я его преследовала, – хихикнула она, – а он целых два месяца не поддавался. Но у меня методы разные, ещё стоит учитывать, что мы были в моём родном городе, а там я могла купить всех и вся!

– Через ещё три месяца мне подсунули бумажку с подтверждением беременности, – папа поджал губы, – ту самую, ложную и бессовестную.

Мама закатила глаза:

– Напечатала на гостиничном принтере, – она была ехидна, – одурить костнийца оказалось легче лёгкого.

– Гордись этим и дальше, нехорошая, – пробурчал папа.

– Ты всё равно бы на мне женился, – пожала плечами она, – а так я ему рассказала, что мама дала одобрение на наш брак, мы его заключили и уехали в Костну на поезде, – она наклонилась к моему уху, – ещё несколько месяцев мама думала, что я у отца, а после рвала и метала, пока не поняла, что я где-то в закрытой стране и почти получила гражданство.

Папа кивнул.

– С этим было сложно, потому как Нифелия была рассержена, а брак в Соголде документально подтверждается в системе только спустя месяц, пока бумаги дойдут и информацию внесут.

– А моя не беременность вскрылась почти на второй день, когда мы приехали в столицу Костны, – дополнила мама, – как и то, что мне ещё слегка семнадцать, а значит брак эта страна признавать не станет. Поэтому мы подождали полгода, купили дом, женились по традициям Костны и через ещё десять месяцев получилась ты, – меня погладили по голове, – и ещё через два года мне наконец выдали гражданство.