– Гай Тулий Лукан, если не ошибаюсь? – Приятный голос, как выяснилось, принадлежал худощавому. Он не стал дожидаться ответа и все так же вежливо уточнил: – Мы войдем?

Лукан посторонился, пропуская всех троих внутрь и почти не сомневаясь в цели их визита. Мысленно он уже приготовился к самому худшему. Закрыл дверь и вернулся к окну, встав к нему спиной и сложив на груди руки. Он ждал, молчал и ждал. Синий тюрбан и рыжий великан остались у двери, застыв, точно два истукана, по обе ее стороны. Худощавый же сразу повел себя как хозяин положения; расположился на единственном в комнате табурете, вольготно вытянув свои длинные ноги и буравя Лукана колючими темными глазами. Тонкие черты его лица выдавали неординарный ум, а вот мягким характером, который обычно присущ таким людям, он, судя по холодному, как лед, взгляду, явно не отличался.

– Молодой человек, видимо, терзается догадками о причине нашего ночного визита, – сказал худощавый, обращаясь, скорее, к своим спутникам. – А он держится молодцом! Чувствуется порода Туллиев!

Лукан начал внутренне закипать – все это походило на фарс. Между тем таинственный гость усмехнулся и, как бы между прочим, заметил:

– Да, совершенно забыл представиться. Нарцисс, личный секретарь нашего обожаемого императора. Да будут милостивы к нему боги.

Лукан уже и сам стал догадываться, кто перед ним, и все-таки непроизвольно содрогнулся. Отец в своих предположениях оказался прав, ошибся только в одном – вольноотпущенник уже опутал Клавдия крепкой сетью собственного влияния. Так насколько же безгранична его власть?! Об этом хотелось размышлять в последнюю очередь. Он изобразил на лице учтивую улыбку.

– Чем я могу быть полезен секретарю императора?

– Вот это деловой подход! Не люблю, когда начинают тянуть коня за два его шарика.

– И все же? Я, признаться, не особо большой мастер разгадывать загадки.

Нарцисс какое-то время разглядывал свои холеные пальцы, а когда опять поднял глаза, от игривой вежливости в них не осталось и следа.

– Один совет, на будущее: никогда не стоит недооценивать собственные способности, – произнес он сухим, деловым тоном. – А что касается загадок, то, по большому счету, и загадок-то никаких нет.

Лукан пожал плечами.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! Ко мне есть вопросы?

– И вопросы, и предложение. Не так мало всего, но и не так уж много.

– Это касается того, что происходит сейчас в Риме?

– Не только. Но мне нравится твоя сообразительность. – Нарцисс неприятно прищурился. – Хотя… вокруг этого в последнее время столько разговоров!

– Вокруг заговоров всегда много разговоров, – заметил Лукан. – Толпе только дай почву, и она будет поносить кого угодно. Главное, как все преподнести.

– Да-да, все так. Недовольные властью, у кого бы она ни была, будут всегда. Такова природа человека, и с этим ничего не поделаешь. Но бороться можно. Правда, без верных и преданных людей тут не обойтись, слишком многое ставится на карту. Взять хотя бы нашу Империю. Она постоянно расширяет границы, а это новые земли, новые царства и новые войны. А с ними – новые заговорщики. К сожалению, это неизбежно.

Лукан пока еще плохо понимал, куда именно клонит имперский секретарь, и ощущение внутреннего дискомфорта от этого лишь усиливалось; возник даже страх, что он окончательно запутается в сетях этого ловкого на всякого рода ловушки человека.

– Вы здесь из-за моей семьи? – решил он сразу прояснить ситуацию. – Уверяю, ни отец, ни кто другой из нашего дома не имеют к этой смуте никакого отношения.

К его изумлению, Нарцисс приложил руку к сердцу и… громко расхохотался.

– О, боги! А я-то думаю, почему это Туллий-младший так скован!

Наконец, справившись со смехом, он театрально провел пальцами по нижним векам, якобы убирая выступившие слезы, и обернулся к своим спутникам.

– Кажется, я в нем не ошибся. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.

Синий тюрбан и великан промолчали, но в глазах угадывалось одобрение.

– Я сказал что-то смешное? – не совсем понимая происходящее, спросил Лукан.

Секретарь императора опять стал серьезен, будто не заходился только что смехом.

– Ты и впрямь решил, что я подозреваю твоего отца в измене?

– У меня были основания думать иначе?

– Ну да, действительно. Получилось как-то не очень. Ввалились посреди ночи три незнакомые рожи, особенно вот эта, рыжая. – Нарцисс ткнул пальцем в великана, и тот расплылся в широкой безобразной улыбке. – Прервали отдых, стали изводить разговорами о заговорах, о проблемах Империи, о подлости человеческой натуры, ну и тому подобной ерунде. Напустили тумана, а по существу так ничего и не сказали.

– Вот именно, – согласился Лукан, но облегчения не испытал.

– Хочешь знать, что я думаю о твоем отце?

– Разумеется.

– Так вот, лично я убежден, что он ни в каких тайных сговорах не замешан. Я проверял, да и репутация у него безупречна. Но это мое личное мнение. Есть еще мнение императора, а Клавдий в настоящее время не то что напуган, а… я бы сказал, озадачен изменой некоторых влиятельных граждан Рима. И это, заметь, мой юный друг, вполне нормально. Сейчас он видит предателя в каждом, кто носит тогу с пурпурной каймой.

Лукан оторвался от окна, сделал несколько шагов по комнате, все убранство которой состояло из небольшого стола, низкого, но довольно просторного ложа и стула, на котором сидел его гость. В голове беспорядочно путались мысли, и он старался выстроить из них хоть какую-то логическую цепочку. Все это время за ним внимательно наблюдали три пары глаз, и когда он вернулся к окну, совладав наконец со своими чувствами, Нарцисс тут же поинтересовался:

– У тебя, возможно, на этот счет имеются еще вопросы?

– Да, есть один, – немного подумав, кивнул Лукан.

– Тогда задавай, я охотно отвечу.

– Не уверен, что услышу правду. Или услышу только половину ее.

– А ты попробуй, – с улыбкой предложил собеседник.

– Хорошо. Моя семья, как я уже понял, может оказаться в черном списке императора. – Собеседник промолчал, и Лукан закончил свою мысль: – Ну, а мой поступок вообще выглядит как бегство. Я прав?

Женственное лицо секретаря оставалось непроницаемым, лишь в уголках губ продолжала играть легкая, снисходительная улыбка.

Лукан ждал, что он скажет, и тот наконец ответил:

– Я бы не был так категоричен. Ты отправляешься на службу в армию, а что может быть почетнее для молодого римлянина! Вот с твоей семьей, действительно, сложнее. У тебя, кажется, есть младшая сестра?

При упоминании Туллии к вискам Лукана подкатила кровь, забилась в мощных толчках так, словно вот-вот прорвется сквозь тонкую оболочку кожи.

– Не стоит так волноваться, – заметил его смятение Нарцисс. – Все можно поправить, абсолютно все. И я знаю, как это сделать…

В этот момент Лукан готов был отправиться к самому Плутону, только бы отвести опасность от родных. Сознавая, что все-таки попался в ловушку этого хитрого придворного, он в то же время уже точно знал, что пойдет с ним на любую сделку, если взамен получит гарантии неприкосновенности для своей семьи. А такие гарантии секретарь Клавдия дать мог. Вне всяких сомнений. Ведь не просто так он появился здесь. Ему, доверенному лицу императора, определенно было от него что-то нужно.

– Я готов выслушать, – уже не колеблясь, заявил Лукан.

Лицо Нарцисса едва заметно оживилось, но длилось это всего мгновение.

– Что ж, это правильное решение. Выслушать всегда лучше, чем бездумно отринуть предлагаемую помощь. А я предлагаю больше – послужить Риму.

– Но я и так собираюсь в войска!

– Верно. Но служить в них можно по-разному: напиваться с офицерами в тавернах и побеждать на поле боя врага либо помимо этого готовить победу заранее, обеспечивать ее, так сказать, изнутри. Поверь, мой друг, истинные герои зачастую остаются в тени, тогда как лавровые венки победителей водружают не на самые достойные головы. В этом и есть горькая правда жизни.