Прием прошел если не блистательно, то весьма успешно. Породив немало встречных надежд и ожиданий. Поднимая вопрос не только совместной борьбы с турками, но и прежде всего огромных перспектив взаимовыгодной торговли.

И чем дальше шла беседа, тем больше Андрей был вынужден по просьбе Царя высказываться. Давая краткие сводки по геополитике, географии и прочим подобным вещам. Иоанн Васильевич беззастенчиво пользовался этим локальным вариантом «гугла». Ходячей энциклопедией, которая знала, конечно, не все. Но ОЧЕНЬ много. Особенно по сравнению с местными жителями…

– Ты получил то, что хотел, – произнес Царь вечером, пригласив Андрея к себе. – Испанские пищали да голландские кони. Разве не этого ты желал? А сверху еще и этот дар от персидского Царя. Но лицо кислое. Иной бы сиял, как начищенная монета.

– Я более чем доволен, – кивнул Андрей. – Теперь бы все это не потерять, но приумножить. Кобыл мало. Не один и не два года потребуется, чтобы увеличить поголовье этих славных коней. И даже не персов, а этих вот фризов.

– Ты ведь знаешь, что делать?

– Знаю. Но везде оказаться не могу. Нужны доверенные люди. Разумеющие то, что творят. А с ними беда. Мало. Очень мало.

– Ничем помочь не могу, – отрезал помрачневший Иоанн Васильевич. – Али не ведаешь, что мне самому они надобны как воздух?

– Знаю, Государь. И искренне не понимаю, как ты справляешься. И раньше-то людей не хватало. А теперь еще и торговлишка эта вона какой большой видится. Тот же лес для персов нужно валить и как-то справлять вниз по Волге. По уму. Ежели же самосплавом, в плотах или еще как, то он испортится и станет стоить дешево. Надобно большие струги ставить и на них спускать. Не смоленные струги. Чтобы их и сами разбирать в Хаджи-Тархане, если не на деловой лес, то на дрова. И это только лес. А тут ведь и волоки надобно оснащать должным образом. Чтобы стругам легче и шустрее ходить было. И…

– Помолчи! – перебил его Царь, поморщившись, словно от зубной боли. – Прошу. Помолчи. Мне и так тошно. А тут еще ты с советами. Сделаешь? Берись. А нет – то и говорить не о чем.

– Извини, Государь. Язык у меня длинный. Иной раз сам молотит что-то, будто тряпка на ветру.

– То-то же. А то туда же. Советчик… – произнес Царь, потирая виски. Видимо, он и сам немало голову над этими вопросами ломал.

Он встал.

Прошелся.

– Так ты думаешь, плотами сплавлять не надо бревна?

– Не надо. Они сильно намокнут. А как их потом вытащат из воды, так и рассохнутся, растрескаются и испортятся. Оттого и цены будут малые. Кому эта трухлявая дрянь нужна? А лес ведь это твой. Впустую, получается, его переводить будут.

– А то купцы сего не ведают?

– Отчего же? Ведают. И себе дом они из такого дерева ставить не станут. Но то себе. А то твою волю выполнить. Им ведь особой пользы с торга деревом нет, пока мех хорошо идет. Так, возня одна. Вот на отвяжись и делать станут.

Иоанн Васильевич остро глянул на Андрея. Тот виновато пожал плечами и добавил:

– Ищи кому и что выгодно. Человек – он тварь такая, что ленив и лишний раз палец о палец не ударит, если ему с того выгоды нет.

– А ежели казнь смертная за ослушание?

– Так это и есть выгода. Жить всяко приятнее смерти. Но страх притупляется. Чем дольше топор над шеей занесен, тем меньше его боятся…

Царь помолчал.

Посмотрел на огонек, что бодро горел в масляной лампе.

И наконец, чуть пожевав губами, произнес:

– Ты не серчай на меня. Сам видишь – голова кругом. Мысли свои по торговлишке ты изложи. Но не сейчас. Я едва ли тебя услышу. Напиши их, как обычно ты любишь, разложив все по полочкам. И принеси. Дело-то доброе. Чую. Но ныне не до него. Спать надобно. Устал… очень устал…

С горем пополам завершив дела в Москве, тульский воевода, граф Шатский[14] и Триполитанский Андрей Прохоров сын отправился домой. В Тулу. И путь его лежал через Коломну. Тот замечательный город, с которым у него пока не клеились отношения. По той причине, что здесь проживали его достаточно многочисленные родичи как по отцу, так и по матери. И у них хватало вопросов к парню…

Главной проблемой в их отношениях были слухи.

Ведь население Московской Руси было твердо уверено в том, что Андрей – это не Андрей, а князь Всеслав. И в среде родичей имелись изрядные переживания по этому поводу, из-за чего отношения их с парнем выстраивались ОЧЕНЬ сложно.

Встреча произошла на берегу Москвы-реки, куда родственники мужского пола вышли практически все, ожидая гостя дорогого, он ведь предупредил о своем визите. И выглядели они в известной степени хмуро.

– Доброго здравия, – произнес парень, подходя к дедам – старым соперникам, что ныне на удивление всем уже который год держались крепко вместе. Во всяком случае, в отношении «этого чуда-юда».

– И тебе не хворать, – хмуро ответил отец отца. Материн же отец лишь кивнул.

– В дом пригласите?

– Отчего же не пригласить? – нехотя и со скрипом произнес все тот же.

Так и пошли.

Узнав о предстоящем визите, родичи подготовились, поэтому стол накрыли прямо в подворье деда. Вот туда и повели.

– Ты по делу, али так – погостить? – все так же хмуро поинтересовался дед. Теперь уже по матери который.

– По делу.

– Так говори.

– Вижу, вам мое присутствие неприятно.

– А чего нам радоваться? – повел бровью отец отца.

– А чего грустить?

Все промолчали, переглядываясь.

Андрей же, хмыкнул, поинтересовался.

– Так вы из-за слухов со мной знаться не хотите?

– А если и так, то что?

– Как что? Глупо это.

– Чего это глупо?

– Тело сие от чьей крови пошло?

– Так…

– Кровь от крови. Плоть от плоти. А то, что душа иная. Так в чем беда? Душу все одно Господь создает. И вселяет ту, которую считает нужной в то тело, какое выберет. Или вы грешном деле удумали, будто при зачатии и тело, и душа от крови единой происходит? Да без божьего провидения?

Вновь тишина.

И вновь все стали переглядываться.

– Вижу, что подумали.

– Мы чужие, – коротко и емко резюмировал дед по отцу.

– Почему?

– Потому что ты нам чужой.

– Выходит, ты считаешь, что моя кровь не от твоей крови?

– Я этого не говорил.

– А что ты говорил? Я разве вас не привечаю как родичей? Я разве вам не помогал?

– Но ты…

– Что я? – перебил его Андрей. – Что тебе не нравится, старый хрен? Желаешь, чтобы я из-за твоего вздорного нрава отрекся от вас?

– Ну конечно… – едко процедил дед. – Теперь ты граф, в почете у Царя. Теперь мы тебе не нужны. Теперь тебе нужны другие родичи. Жаль только безродную бабенку в жены взял. А я еще думал – чего ты тогда брыкался? А вон оно что… Но ты не растерялся. Свою подстилку покойную в эту девицу запихнул чародейством. Не так ли?

– Ты говори, да не заговаривайся! – прорычал Андрей, побагровев. Все-таки какая-то адаптация к местным реалиям у него произошла. И реакции не все, но многие выработались. Посему на такое оскорбление он чуть было к сабле не потянулся. Едва совладал с собой. Тут ведь и его, и жену с говном смешали. И его прямо в колдовстве и некромантии обвинили. Хотя, конечно, понимания такого термина «некромантия» ни у кого из присутствующих не было, как и прочих. Просто дед молол языком, стараясь ударить побольнее, с опорой на слухи.

– А то что? Родичей своих кровных перебьешь? – процедил дед.

– Слышали мы, что разум в бою теряешь, – пояснил дядька Фома.

– За все нужно платить. – холодно и жестко отрезал Андрей, отвечая дяде, а потом повернулся к деду и продолжил: – Я устал от того, что вы ломаетесь как девицы не выданье. Не хотите знаться – не надо. А хотите, так и хватит морду воротить.

– Это мы не хотим?

– ВЫ! – рявкнул с нажимом Андрей. – Если вы кровь не уважаете – ваша вина. Я уже давно не прошу, но предлагаю. Предлагаю сделать вашу жизнь лучше и службу ладнее. А вы чего разводите? Скомороший балаган! Не иначе.