— Мама, не начинай.

— Хорошо, не буду, — успокоилась она и пообещала приехать утром с вещами, так как сейчас уже поздно.

* * *

Саша зашёл ко мне в палату утром. Бледный, с красными глазами, я сразу поняла, что произошло страшное. Доктор подтвердил, что у него горе и он пришёл в больницу, написать заявление на отгулы.

— Я вызвал брата, надеюсь к похоронам успеет приехать.

— Саша, мне так жаль, — произнесла я, обняв его.

Я не знала, как ещё показать ему свою искреннюю поддержку. Что я как никто понимаю его. Потерять родного близкого человека — это так ужасно! Он обнял меня в ответ, крепко, искренне. Какое-то время мы стояли так, боясь оторваться друг от друга. Затем, Саша обхватил моё лицо тёплыми ладонями, посмотрел мне в глаза и… впервые поцеловал. Сначала нежно, осторожно, затем с большей страстью. И, что самое удивительное, в этот момент я ни разу не подумала об Игоре. Я думала только о Саше, о его боли, и о том, что я нужна ему.

Всё бы ничего, но не вовремя в палату открыла дверь медсестра, которая пришла мне поставить капельницу.

— Ой, — произнесла она и исчезла, закрыв дверь.

— Ну всё, теперь я точно в этой больнице не останусь, — вымолвила я, немного отпрянув от Саши и пытаясь унять участившееся дыхание.

— Что ж, тогда сейчас же займусь твоим переводом, — ответил мой доктор, с грустью улыбнувшись.

Глава 20

В другую больницу Саша привёз меня лично и сам разговаривал с моим новым лечащим врачом — милой женщиной лет сорока на вид. Он даже оплатил за моё пребывание здесь на десять дней, несмотря на мои уверения, что сама способна заплатить. Кое-какие сбережения на карте у меня имелись. Старалась сильно не шиковать, ведь скоро у меня ребёнок родится, а там буду тратиться только на него, и сейчас расходы касались непосредственно его и средств бы мне хватило. В дальнейшем я планировала сидеть с малышом до полутора лет, а там нанять профессиональную няню и выйти на работу. Жить за счёт бывшего мужа я не собиралась. Алименты буду принимать, но только для ребёнка.

Саша оставил меня в новой элитной палате, которая больше походила на номер в гостинице со всеми удобствами, поцеловал на прощание и ушёл. Мной тут же занялся мед персонал. Врач оказалась деликатной женщиной, не стала задавать вопросы личного характера, хотя прекрасно видела наш с Сашей прощальный поцелуй и, скорей всего знала, что он мне не муж. Осмотрела меня, опросила анамнез и, назначив лечение, ушла.

Чуть позже появилась мама с моими вещами, мы успели с ней созвониться перед моим переездом. На этот раз она тоже вела себя деликатно, ни разу не напомнила об Игоре, говорила только обо мне и о малыше, чтобы я больше берегла и себя, и его.

На следующий день ко мне в палату вошла врач и с серьёзным выражением лица начала спрашивать о том, принимала ли я препараты для прерывания беременности. Я, конечно же, ответила категоричным НЕТ.

— Я пять лет мечтала стать матерью, — добавила я, с ужасом осознавая, что врач задаёт мне такие вопросы не просто так.

— У Вас, насколько я знаю, сложные отношения с мужем, так что я вполне могла бы понять…

— Мои отношения с мужем никак не отражаются на желании родить малыша. Я хочу родить! Иначе бы я не лежала на сохранении.

Лидия Георгиевна — так звали врача, открыла папку, с которой пришла, достала оттуда бумажный лист и показала мне.

— Пришли анализы из вашей прежней больницы, в них выявлены следы препарата, которые женщины принимают для прерывания беременности на ранних сроках. — Пояснила она, внимательно следя за моей реакцией.

От ужаса я закрыла рот ладонью, перед глазами поплыли печатные буквы от подступающих слёз.

— Этого не может быть! — вскрикнула я, всё ещё пытаясь хоть что-то разглядеть на листке. — Это не может быть ошибкой?

— У Вас угроза выкидыша, разве это ошибка? Кто Вам мог подсыпать такой препарат, если утверждаете, что сами его не принимали?

В уме нарисовался только один подозреваемый — Инга. Не зря она мне пьяную истерику устроила из-за Игоря и… Сок! Она принесла мне гранатовый сок. Вполне могла в него добавить этот препарат. Сок достаточно терпкий и вкуса порошка я не почувствовала. Не думала, что Инга настолько бесчеловечна. Пойти на такое, прекрасно зная, что я долгое время пыталась забеременеть!

Проглотив слёзы, я постаралась успокоиться и ответила:

— Да, у меня есть подозрения на одного человека.

— В таком случае, это является преступлением. Если захотите заявить на него, можете на меня рассчитывать, доказательства вот, — слегка потрясла папкой, куда только что вложила листок с результатом анализов, — а там следствие разберётся.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я добрую женщину и тут же добавила: — Заявлять не буду, всё равно выкрутится. Пусть с ней мой муж разбирается.

— Надеюсь, до криминала не дойдёт? — спросила Лидия Георгиевна и нервно хихикнула.

— Не думаю. Он не настолько глуп.

— Ну что ж, тогда пусть Ваш муж разбирается со злодеем, а мы будем сохранять малыша, — улыбнувшись, ответила врач.

После ухода врача я ещё долго не могла прийти в себя от такой новости. Боролась с желанием позвонить Игорю и нажаловаться на Ингу. А что если у него и правда башню снесёт и он её в буквальном смысле прибьёт? Профессиональному боксёру достаточно нанести один удар куда следует, чтобы убить человека.

Для начала я решила сначала позвонить Инге и всё ей высказать, по крайней мере хотелось услышать подтверждение, что это действительно она. Хоть сомнений в её вине не было, но всё же презумпцию невиновности никто не отменял. Только я начала искать её номер в списке телефонным контактов, как мне поступил вызов от адвоката — отца Саши.

Я была удивлена, так как думала, что Николай Григорьевич сейчас пребывает в глубоком горе и ему точно не до общения с другими людьми.

— Алло, — ответила я.

— Здравствуйте, Анжелика Павловна. Я могу приехать к Вам вечером?

— Здравствуйте, а я в больнице.

— Знаю, Саша сказал. Он, конечно, против моего визита к Вам, но я должен Вам кое-что показать. Думаю, после такой новости Вы всё переосмыслите.

— Это так срочно? У Вас, вроде как, сейчас другие дела, — как можно мягче намекнула я на смерть его жены.

В телефоне послышался глубокий вздох и последовал ответ:

— Похоронами занимается сын, а я не могу сейчас дома находиться. Я даже номер в гостинице снял и сейчас сижу упорно занимаюсь работой, лишь бы в запой не уйти.

— Понимаю, примите мои соболезнования.

Мужчина поблагодарил и обещал приехать вечером в часы приёма посетителей. Я попросила приехать раньше, так как до вечера меня любопытство сожрёт: что же он такого важного хочет мне показать? Николай Григорьевич согласился и отбил вызов.

Адвокат появился после обеда, я тут же поднялась с кровати. Хоть мне и велено больше лежать, но не буду же я разговаривать с отцом Саши в лежачем положении. Николай Григорьевич, как и в прошлый раз, выглядел безупречно: в деловом дорогом костюме, гладко выбрит и аккуратно причёсан, с кожаной папкой в руке. Мне даже стало неловко, что я встретила его в домашнем костюме и лохматая. Я пригласила адвоката присесть на стул, а сама наспех пригладила свои длинные волосы и зацепиала их заколкой на затылке. Только я собралась его выслушать, присев на другой стул, как именно в этот момент, будто специально появилась мама с пакетом вкусняшек для меня. Она с порога восприняла моего посетителя настороженно. Пришлось сказать ей правду, что это мой адвокат и попросила её выйти.

— Да щас! С чего это я уйду, когда судьба моей дочери решается, — произнесла она, поставив пакет на тумбу и убийственно глядя на отца Саши.

— Мам… — попыталась её остановить, поднявшись со стула.

— Развода не будет и точка!

Приблизившись к родительнице, я очень тихо произнесла:

— Мама, прошу тебя, давай не будем при постороннем человеке устраивать скандал.