Павел понял, что только что конкретно облажался и попытался вернуть приличное лицо.

— Ваше превосходительство, на правах представителя главы своей семьи я всего лишь пытаюсь вернуть домой сбежавшую девицу.

Ох, не с тех карт ты пошел перед Шереметевой…

Генерал-лейтенант нарочито неторопливо достала из кармана мундира портсигар, вытащила самокрутку и, прикурив от поднесенной адъютантом зажигалки, уставилась на подошедшего Павла.

— Ваше высочество, позвольте уточнить возраст вашей сестры.

— Полных двадцать три года, ваше превосходительство, однако…

— Итак, ваша сестра уже пять лет как совершеннолетняя и в глазах закона имеет право перемещаться, куда захочет и как захочет, — она выпустила колечко дыма и пристально уставилась на Павла. Почти с такой же неприязнью, как смотрела на меня, там, в коридоре. — На каком основании вы пытаетесь этому препятствовать?

— На основании того, что в нашем доме незамужние девицы подчиняются родительской воле!

Шереметева широко улыбнулась, продемонстрировав один золотой зуб. Интересная деталь. Обычно все хоть сколько-нибудь обеспеченные люди предпочитали делать современные протезы. А тут — золотая коронка. Наверняка поставили еще в Каспийскую войну в полевых условиях, и в тех обстоятельствах было не до эстетической стоматологии.

— Надо же, ваше высочество… А я-то думала, что почти двести лет назад государь Николай Павлович подписал Свод законов Российской империи, который обязаны соблюдать все семьи, включая вашу. И давно у вас девицы по теремам сидят?

Не знаю, почему именно Шереметева имела зуб на моего отца, но прямо сейчас эта дама набрала еще больше очков в моих глазах. Павел, сам того не зная, только что еще больше настроил начальницу корпуса на бой за Катерину. Теперь Шереметева своими глазами увидела то, от чего убегала Кати, и оценила масштаб беды.

Павел, судя по всему, тоже понял, что ошибся.

— Ваше превосходительство, при всем уважении к вашим боевым заслугам, но мы члены Императорского дома. — Он старался говорить предельно вежливо. — Пусть и не главной ветвью, но мы все же Романовы. И на нас распространяются особые указы и распоряжения государя! Именно поэтому моя сестрица не может делать все, что пожелает. Потому что главная цель нашей семьи — служить интересам государя!

Шереметева докурила и точным щелчком отправила окурок в урну с расстояния нескольких метров.

— Что ж, ваше высочество, прекрасно, что вы помните о своем предназначении. В таком случае вам будет приятно узнать, что сейчас я забираю с собой Екатерину Дмитриевну на заседание Совета регентов, на котором представители государя решат, как поступить с вашей сестрой. — Она обернулась к адъютанту. — Боде, передай его высочеству копию документа!

Красавчик тут же распахнул толстую папку и, найдя нужную бумагу, передал ее Павлу.

— Что это?

— Это копия моего запроса на имя председателя Совета регентов. Сим запросом я, согласно своему праву начальника Специального корпуса, заявляю требование Екатерины Дмитриевны на службу. У меня есть понимание, как я могу использовать таланты ее высочества на благо своего ведомства.

Паве побледнел. Что, не ожидал, что все зайдет настолько далеко? Думал, Кати солгала? Сюрприз.

Это удивило его настолько, что наследник Павловичей ошарашенно опустил руки и позволил Шереметевой, Боде и Катерине пройти мимо. За внедорожником Павла уже припарковался автомобиль с военными номерами, в который Персидская фурия пригласила девушку.

— Николаев! — Шереметева обернулась ко мне.

— Ваше превосходительство?

— Будьте готовы, что вас могут вызвать как свидетеля, если того потребует разбирательство.

— Разумеется, ваше превосходительство.

— С нетерпением жду встречи с вами в стенах Корпуса.

Я молча кивнул. Что ж, интрига. То ли угроза, то ли еще что-то. Надо бы расспросить отца.

Она распорядилась усадить Кати на заднее сидение и, словно в последний момент о чем-то вспомнив, направилась к Павлу.

— Ваше высочество, я обязана предупредить, что передам сведения о нарушении вами закона в соответствующую инстанцию. Вы применили боевую магию против человека в общественном месте, вынудив оппонента защищаться и создав высокий уровень угрозы безопасности мирных жителей. Это грубое нарушение. В частности, теперь я поставлю на обсуждение вопрос замены вашей кандидатуры в Спецкорпус на кандидатуру вашей сестры. Всего доброго, ваше высочество.

Такого не ожидал даже я.

Персидская фурия торопливо проследовала к своему автомобилю, и через несколько секунд они уже пронеслись по Замковой улице в сторону Зимнего.

— Да уж, — донеслось со ступеней, где столпились зеваки.

— Вот и поработали…

Константин, словно почувствовав опасность, приблизился ко мне.

— Рекомендую вам сейчас не вступать в контакт с его высочеством, — тихо сказал он. — Потеря контроля налицо.

— Вижу.

Павел действительно выглядел совершенно сбитым с толку. Не знай я его чуть лучше, мог бы пожалеть. Но то, как эту ситуацию вывернула Шереметева, заслуживало аплодисментов. А говорили, прямая, как шпала, и не умеет в интриги. Вот, пожалуйста — выкрутила все так, что по закону не придерешься.

Павел действительно грубо нарушил закон.

Применение магии регулировало множество статей. Да, для аристократов существовала старинная лазейка — можно применять магию для самозащиты, если угрожает реальная опасность для жизни. Все остальное строго ограничивалось, а в публичных местах и вовсе запрещалось. По мелочи это можно было обойти, если не особо светиться и действовать аккуратно.

Но Павел собрал комбо. Без угрозы для жизни, что легко доказать показаниями свидетелей, — раз. Боевая огненная магия второго порядка, что влекло опасность для окружающих — два. На публике, прямо у ворот Спецкорпуса — три. Фатальное сочетание.

И, судя по тому, с какой бессильной яростью он на меня сейчас смотрел, Павел тоже все понимал. И я был согласен с охранником — провоцировать его уже смысла не было.

— Ваша светлость, спешу напомнить, что к четырем вас ждут на обед, — добавил охранник. — Если сейчас выедем, успеем.

— Конечно.

Лаврентий подъехал с другой стороны — так, чтобы не разворачиваться, а сразу двинуться в сторону моста. Но чтобы сесть в машину, предстояло все же пройти мимо привалившегося к двери Павла.

Я искренне надеялся, что он не станет зарывать себя еще сильнее. По крайней мере, сейчас. Просто из жалости.

Но когда мы проходили мимо него, он схватил меня за рукав и притянул к себе.

— Ваше высочество, его светлость находится под защитой Зимнего! — Константин тут же навис над Павлом. — Прошу вас не делать вещей, о которых можете пожалеть.

Я лишь молча посмотрел на Павла. Сказать ему мне было нечего.

— Значит, она выбрала тебя, а не нас, — прошептал парень. — Следовало дать тебе два бокала.

— Следующей попытки может и не быть, — без улыбки ответил я. — Всего доброго, ваше высочество.

Константин впервые всерьез напрягся, но Павел дурить не стал. Впрочем, главное он уже сделал — показал истинное лицо и признался в отравлении. Пусть это не доказать, но я подтвердил слова Катерины. Значит, он и правда собирался тогда меня убить. И у него это бы вышло, не умей я преобразовывать вещества.

Что ж, война вышла на новый этап. И ставки только выросли.

* * *

— Алексей, ничего не желаешь мне рассказать?

Я надеялся сначала поесть, потому как от таких новостей у матушки точно пропал бы аппетит. Но светлейшая княгиня тоже давно меня знала и поняла по моему молчанию, что кое-что все-таки случилось. Тем не менее, удалось сохранить тайну до окончания трапезы.

— Давай попьем кофе в гостиной, — предложил я, когда лакеи унесли тарелки. — Как твоя мигрень?

— Прошла, спасибо. Что ж, давай в гостиной…

Едва мы расселись на диване, а слуги принесли кофейник, я жестом велел оставить нас наедине. Матушка пристально на меня уставилась.