— Ваши светлости!

Елена Павловна шагнула к нам с распростертыми руками, но искренности в этом жесте я не заметил. Эта женщина еще в первую встречу на именинах цесаревича показалась мне строгой, замкнутой и даже суровой. На ее лице словно бродила тень недовольства то ли окружающей действительностью, то ли своего места в этой действительности. Она не была красавицей даже в молодости, но оставалась недурна собой. И все же моя матушка блистала на контрасте.

Мне показалось, что мать семейства экономила на себе. Сама носила закрытые платья с минимумом украшений, прическу делала простую и красилась едва заметно. Словно хотела отвлечь все внимание от себя в пользу дочерей. И ей это удалось: жизнерадостная Виктория сияла в нежном розовом платье из легкой ткани, а ее старшая сестрица осталась верна любимому синему цвету.

— Сегодня вы еще более очаровательны, чем в нашу первую встречу, — отсыпал я дежурных комплиментов в адрес хозяйки дома, когда мне позволили прикоснуться к руке княгини.

— Благодарю, Алексей Иоаннович, — сдержанно кивнула женщина и обернулась к дочерям, приглашая их со мной поздороваться.

Последним я приветствовал Павла Дмитриевича. На удивление его рукопожатие оказалось энергичным и приветливым.

— Рад вас видеть, Алексей Иоаннович. Мне доложили, вы прибыли к нам из самого Выборга. Вдвойне приятно, что вы изменили планы ради нашего приглашения.

— Как же могло быть иначе, Павел Дмитриевич?

Обмениваясь обязательными последними новостями, мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж и прошли через анфиладу парадных залов. Дворец был построен так, что всякий гость, если он был приглашен официально, должен был увидеть все великолепие убранства. К счастью, маршрут нам сократили, потому что стол накрыли в одном из ближайших залов.

— Я слышала, что вы любите голубой цвет, Анна Николаевна, — сказала хозяйка, велел слугам распахнуть двери зала. — Поэтому велела приготовить на сегодня Голубую гостиную.

Гостиная действительно оказалась… голубой. Причем почти полностью. Ткань, которой были обиты стены и мебель, была одинаковой, отчего складывалось впечатление, что некоторые отдельные предметы просто плавали в этом сине-голубом облаке. Но симпатично, хотя и по-старинному вычурно. Все интерьеры сохранили в первозданном виде еще от первого Павловича.

— Прошу, ваша светлость, располагайтесь.

Нас рассадили за белым столом, на котором уже все было накрыто. К счастью, это было время полуденного чаепития, и оно не должно было продлиться больше часа. Матушка оказалась по правую руку от княгини, а меня усадили между Павлом и Кати. Стол оказался довольно большим, так что я был избавлен от необходимости постоянно общаться с княгиней.

Зато на меня тут же насел Павел.

— Вы уже получили повестку, Алексей Иоаннович?

Положив ложку, я удивленно вскинул брови.

— Да, на днях. Полагаю, ваша тоже вас нашла?

— Удивительно, но пока что задерживается. Меня даже начинает это беспокоить.

— Уверен, все дело в простой бюрократии. Не волнуйтесь, Павел Дмитриевич. У них наверняка полно бумажной работы.

— Согласен. В этом году нагрузка очень высокая. Все же первый набор…

Мы же с Кати встретились взглядами, и девушка едва заметно показала мне на дверь. Намек я понял — она хотела поговорить со мной без свидетелей.

Когда сменили несколько чайников и тарелок с пирожными, Кати поднялась из-за стола.

— Матушка, я бы хотела показать его светлости нашу Немецкую галерею. Вы не против, если я проведу небольшую экскурсию для Алексея Иоанновича?

Что ж, я об этом не просил, но и отказываться не собирался. Кати хочет поговорить — поговорим. Я внимательно следил за реакцией Павла и его матери. Казалось, оба колебались, но затем княгиня взглянула на мою мать и кивнула.

— Разумеется, я не против, тем более что его светлость еще точно не видел наше последнее приобретение. Это Шнайдер, последнее полотно из его «весеннего» периода. Буду признательна, если вы вдвоем с Павлом покажете его светлости нашу коллекцию.

Хитрая дама!

Но этого следовало ожидать. Даже сейчас не во всяком Великом доме получится остаться наедине с незамужней девушкой. Нравы, конечно, изменились, но традиции и приличия есть традиции и приличия. Так что Павел с готовностью поднялся из-за стола.

— Кати у нас и правда лучший экскурсовод. Знает историю создания каждого полотна. Идем же!

Инициатива грозила погубить инициатора. Я помог Кати подняться, а она ответила мне полным паники взглядом. И чего так разнервничалась? Это же просто брат. С не самой сильной ментальной защитой…

Выйдя из гостиной, мы снова прошлись по богатым залам и, наконец, оказались в большой комнате, где на гигантских шпалерах висели шедевры немецкой живописи.

— Это Блох… — Павел направился к одной из картин, и не успел я даже пошевелиться, как Кати сама вырубила брата довольно мощным психоэфирным импульсом.

Я поймал начавшего падать наследника и лишь насмешливо приподнял брови.

— Допустим. Что дальше?

— Помоги мне! — раздраженно шепнула Кати. — У тебя лучше получится его усыпить!

Это начинало меня забавлять, хотя так-то являлось нарушением всех законов. Я погрузил парня в сон, усадил на стол и уставился на девушку.

— Ну?

— Если и правда хочешь помочь, то сделай это сейчас. Помоги мне сбежать в город! — С этими словами Кати расстегнула блузку — мне пришлось из приличия отвести взгляд — и вытащила сложенные бумаги. И как они поместились в декольте или в корсете в таком количестве? — Сегодня последний день приема документов в Спецкорпус!

Глава 21

Екатерина Дмитриевна явно собиралась брать быка за рога.

— Ты обещал мне помочь! — прошипела она, крепко вцепившись мне в руку. — Если твое слово хоть чего-то стоит, помоги!

Я и не брал слов назад. Вот только то, что собиралась устроить Кати, грозило огромными проблемами. Причем не только ей, но и всей моей семье.

— Погоди. — Я оглянулся по сторонам и убедился, что все двери в галерею были закрыты. Не хватало еще гоняться за слугами по чужому дому, чтобы выжечь у них воспоминания.

— Нужно идти сейчас!

— Нет, Катерина. Хорошо, что ты достала все бумаги, но сбегать прямо с мероприятия слишком рискованно.

Павел пошевелился было, когда заклинание сна начало его отпускать, и я снова дотронулся до его лба, отправляя наследника обратно в бессознательное состояние.

— И что ты тогда предлагаешь? — нетерпеливо спросила Кати.

Как неожиданно мы перешли на «ты». Хотя я всегда был против лишних формальностей. Заговор, как по мне, вполне весомый повод начать фамильярничать, тем более с хорошенькой девушкой.

— Я заберу тебя из дома. Но к этому моменту все гости должны уйти. Пусть твои домочадцы немного расслабятся и потеряют бдительность. Они и сейчас могут ворваться сюда в любой момент. Когда у вас заканчивается время приемов?

— Сегодня никто не приглашен на обед, — принялась размышлять девушка. — В половину второго, максимум в два все должно закончиться.

— Значит, я встречу тебя в два часа.

— Где⁈

Я подошел к окну и выглянул на улицу. Как и многие крупные особняки, Ново-Павловский дворец выходил сразу на две улицы. Бывало, что и на три, а то и вовсе занимал весь квартал. Но сейчас мы стояли на стороне дома, что выходила на неширокую, но довольно оживленную Галерную.

— У тебя будут в доступе балконы или окна, выходящие на эту сторону? — спросил я, отодвинув штору.

Кати кивнула.

— Пожалуй. Наши с Вики комнаты выходят на набережную, но на этой стороне есть учебные классы… Я смогу туда пробраться.

— Через окна лазить умеешь?

Кати изумленно на меня уставилась.

— Прошу прощения?

— А как, по-твоему, мы собирались бежать бы сейчас? — недоумевал я.

— Через черный ход…

— Ага, на глазах у всех слуг, которые тут же забили бы тревогу. Нет, Катерина, выбираться тебе придется тайно.