Дед, старый, древний, поросший мхом и зелёной седой бородой проводил своих любимых козочек, через подвесной мостик.

Мост, на тросах, был таким, парковым, домашним и ходили вечерами часто влюблённые, а утром шли, спешили на работу в центр, проходя мимо Тургеневского музея в центр города.

Это шаткое, но романтическое сооружение соединяло центр города с поселением Пушкарёвской слободы. Место было заросшее кустами, осокой, хотя совсем рядом стояли лодочки и тренировались спортсмены.

… Рассказывали, как ночной порой, когда и луна не сияла, и фонарей не было слышались всплески, – плескалась русалка. Молодых, когда проходили по мостику – холодком обдавало, а по спине бегали противные мураши. Русалки – это вам не тискотека.

Дед был скорее похож на водяного, а может и на забытого сказочного лесовика, который водит и блудит грибников. Шутит с гостями в лесу, но уж совсем не скажешь, что это житель областного города.

Рядом у его ног бодро бежала, накидывая круги, собачка той же бесценной породы и возраста, как дед, хозяин, со слегка украшенной плесенью и мхом, его макушкой.

Козы прошли уже шаткий мостик, а во главе этого домашнего мини стада чеканил шаг хозяин, – юный козёл – годовичёк, красавец Борька.

Они дружно, забегают друг перед другом, спешат, потрескивая и пощёлкивая копытцами. А настил мостика, щедро посыпали своими орешками и, казалось, что только и шли сюда, что бы усыпать ими, эти шаткие дощечки мостика – сонную артерию, которая соединяет и сближает их с городом.

Этот мост назывался Тургеневским. Там, на горке, над высоким обрывом, почти скалы Крыма, беседка смотрела на все стороны света, откуда сам Иван Сергеевич взирал на эту красоту, где, чуть подальше, Орлик соединяется с Окой.

– Катькя, Катькя, куды пошла, назад, мы туды сегодня не пойдем, не пойдеем, на гору! Куды ты, безрогая!

А Катька и не знала, не ведала, что таам, на горе, домик музей, но не для такого общества с рогами и безрогих, ей было не до того, как и до молодых писателей, которые вечерами собирались там, что бы прослушать и услышать новые стихи, рассказы, молодых начинающих и радоваться этому уютному, тёплому для творчества месту.

Комолая коза, Катька, повернула свою безрогую, но симпатичную головку, посмотрела в затуманенные очи хозяина и, остановилась. Её почти мудрая козья голова, знала, – если хозяин шумит, значит что – то тут не так. И, когда он поравнялся с козой, остановилась и пристроилась за ним, в кильватер, как боевые корабли в Чёрном море. И тихо – мирно процессия торжественно направилась, а точнее взяла курс на гору.

Красавец Борька, с пышным кучерявым чубчиком, на крутом лбу, красивыми серёжками, козлиной, но красивой вьющейся бородой, хвостиком игривым, думал совсем, по – своему… рвануть налево, в кусты. Там трава, там вкусная лоза, а ещё, щемящий запах мяты. И даже сейчас поют, заливаются соловьи.

А вчера, вчера, там, таам бегали, молодые козочки, чужого стада. Он было приухлестнул, за белой юной козочкой, игривой и весёлой. И, было, уже решился спасать демографическую проблему, – увеличения и улучшения породы соседского стада, но злая бабка, похожая на деда, с усами, с дуру двадцать, кинула. Швырнула злобно палкой. Попасть она, конечно, не смогла, силёнки не те. На самом, можно сказать, интересном месте, перечеркнула, наплевала на его светлые мысли государственного значения и стремлений. И, ему стало очень стыдно, даже признать самому себе, своё бегство. Но он твёрдо знал, дело ещё ждёт продолжения этой романтической встречи. Он встал, он стоял, он, на горке уже как памятник, в Кисловодске, на высокой скале, и смотрел в ту сторону, где так было им хорошо, с этой шалуньей козочкой. Ну а бабка?

Да пусть у неё ещё и усы будёновские вырастут и борода, на лбу, до самых, до колен, пожелал ей Борька.

Щедрый Борька. Добрый Борька.

– Вот дурак, а не козёл…

– Ну, куды же ты?! Пропел дед.

Но красавец с бородкой, кучерявым чубчиком и серёжками, рванул в густую поросль.

Всё стадо, старая комолая коза, и остальные туда же, в кусты, за своим вожаком.

Породистая своей беспородностью собачка, стояла и преданно смотрела в затуманенные, но так ясно, вдруг, просиявшие, как эхо молодости, в глаза, в глаза своего хозяина.

Она подумала. Сказала. Выдала. Как приговор, и,… как песню…

– Дааа.

– Мы с тобой остарели…

– А ты запамятовал.

– Забыыл?

– Забыл, как ты, тогда молодой, получал тумаков от ревнивцев, но ходил, бегал, в соседнюю деревню, за десять вёрст?!

Бежаал, бежал к ней, Настеньке, Настасье.

– А помнишь ли ты, хозяин, как весной запирал меня, тогда молодого в сарай.

… А весной у нас, собак и волков свадьбы…

– Э, эх, и как же давно это было.

Но ведь было…

Было же.

А?!

Ох.

Как же это было давно.

Да и было ли…

Кис-Кис, мяу, брысь

Ох, и трудно же рассказывать о свадьбах. И не потому, что бывал много, много, много раз и был не свадебным генералом но, вот.

Поставим в один ряд всех участников.

Первый, конечно, жених. Ну, какая же свадьба без жениха и невесты?

Но и чудеса бывали, свадебка без жениха, вторая половина такого торжества и, без законного новоиспечённого жениха, ой, нет, мужа. Ну, погоди. Будет и такое.

Я почти всегда стоял в строю героев этого события, направляющим и вперёдсмотрящим как на военном фрегате, – я, Гармонист.

Да, правильно, гармонист с большой буквы.Так всегда говорили в конце, когда поднимали стопки …на коня. Играл до последнего. Награждали хорошими словами, почти песней, и сыт и пьян и нос в табаке.

Всем ясно, без гармошки, в те времена, не туды и не сюды. Патифоны почти все ушли на бессрочную пенсию.

Сейчас расскажу о собачках, их свадьбах, обычаях, традициях, посмотрим, назовём это этюды с натуры…

… А может и картины.

… Все, конечно любят картину Репина, в Третьковке она, пишут запорожцы письмо турецкому султану, образы, лица, вещь великая, но когда я в Харькове в студенческие годы в музее прочитал и, запомнил. Вот частица, фрагмент послания.

… – Якый же ты в чёрта хан, як не можешь своею сракою раздавыты ежа?… А копия эта висела на стенке в проходе, почти коридоре, что б не очень многие читали, такое сладкое обращёние к хану.

Там конечно, не свадьба, но такие лица и образы, как у моих героев.

У меня будут свадебки, – колорит, настроение, ух! Их прищлось увидеть и пережить, много, – пять не меньше.

Даже такая была, свадьба волков, и, они волки, пляшут на спине моего дорогого отчима.

И

… Вот это веселье.

… Зима, мороз, а он лежит, ещё и живой, на снегу, лицом, конечно вниз, а волчица, – невеста и двенадцать волков,– женихов, пляшут у него на спине. Он, скромно лежал, не мешал им, не пытался даже поздравить главного героя. Волчьи законы,– не то, что у нас.

*

И вот первые натурные съёмки, первой свадьбы, почти документальный фильм.

Привередливая невеста.

Первая, но не свадебка, а скорее прелюдия, о нашем страже, цуцыке, по кличке «Любчик».

История, грустная и весёлая до слёз. А вот вторая… слёзы, и без всякой грусти. Но это потом, не зряже говорят, что хорошая мысля, приходит опосля.

И поживём и увидим.

Прелюдия.

Хорошо, хоть не так как у людей – пьянка, гулянка, девушки, соблазн, хотя мудрец говорит – кому вершки, а кому и корешки. Правда, такое было давно. Сейчас не так.

У Любчика более благородно и по делу. У него инстинкт, а не похоть, греховная, как удвуногих, человеков. У нашего пёсика, благородная, даже патриотическая, – забота, забота государственной важности – демография рода, друзей человеческих.

Это не так как, как у нас, у людей, недавно было, смертность превышала рождаемость, а теперь с народонаселением порядок. Рождаемость превысила смертность на полтора человека. А по-че-му? Да ларчик, ларчик просто открывался – продукты, сур-ро-гат. Я бы сказал-сурло гад их выпускает. Как раньше говорили сурло, это морда, мурло, а не лицо, а гад он и есть гад. Вот тебе и расшифровка. Это то, чем и кто нас кормят. А жаль, пружина натягивается… Потому, что все продукты с добавками, заменители, консерванты,красители и заместители, как у начальства раньше были, их называли парторги-ничего не делает, а зарплату подавай. По – нашему, зряплату, получал. Были эти духовные учителя, скорее сорняки, а не помощники. Правда продукты тогда были натуральные, а что и почему, боялись. Сталин из гроба явится… И тогда этим алхимикам продовольственным, подарят реквием композитора…Берия. А сейчас добавки, вместо продуктов… собаки не едят. Вот это бизнес… Скоро люди отвыкнут от натурального мяса, рыбы,да и хлеб как труха, с опилками что ли? А люд- человек, привыкает и привыкнет, если не уйдут в мир иной к своим пра, прародителям… Досрочно.