У меня внутри всё сжалось и стало трудно дышать. Что-то произошло, что-то неуловимо изменилось, но я не могла понять что именно. И эти вопросы. Мы же сто раз обсуждали мои головные боли, и я целый месяц говорила о том, что вот-вот решусь и пойду на обследование.

– Я сегодня МРТ головы делала, говорят, операция нужна, – сказала я, со страхом глядя на дочь.

– Операция? Да что случилось? – дочь не на шутку испугалась. – У тебя голова начала болеть?

Я почувствовала дурноту. Перед глазами поплыли прозрачные медузы.

– Включи чайник, потом расскажу, – сказала я, и вышла на балкон.

Тут оно и случилось. Осознание. Я поняла, чего мне не хватало в комнате – веток липы за окном. Только выйдя на балкон, я поняла, в чём дело. Не было не только веток, но и самой липы! То есть совсем не было, никогда! На её месте стояла афишная тумба, всем своим видом показывая, что стоит она тут со времён мощения тротуара, а никаких лип здесь отродясь не было. Вокруг тумбы буйно росли сорняки, а рисунок тротуарной плитки был так криво смещён в сторону, что меня это моментально взбесило. Уж такое свинство я не могла раньше не замечать!

Понимая, что бяка в голове надавила на отделы мозга, ответственные за умственные способности, и проблемы уже начались, я закрылась у себя в комнате, крикнув дочке, что хочу спать, и не буду ужинать.

Мысли в голове мешались и путались. Зачем-то вспомнилась книга про Ван Гога, про его жуткие галлюцинации, и я порадовалась, что в моём сумасшествии нет стаи ворон. Зато есть грузовик. Всё-таки ГАЗ или ЗИЛ? Зачем их одинаковыми сделали? А что с операцией? Уже, наверно, и смысла нет что-то вырезать, раз такие провалы в памяти. Куда исчезли воспоминания о том, как я добралась до дома? Как можно было остаться в живых, оказавшись на пути грузовика? И куда делось это самое время, если у меня даже мороженое не успело растаять с 10 утра до 10 вечера?!

Утомившись от вопросов, на которые не было ни одного ответа, я уснула.

Мне снился самый скучный их моих сериальных снов. Лестницы вверх, поднимаясь по которым оказываешься внизу. Лестницы без начала и конца. Лестницы, приводящие к сплошной стене. Ступени, исчезающие под ногами. Лестницы, по которым часами пытаешься одолеть один проём, но не продвигаешься ни на метр. Сны без цвета, но не чёрно-белые, а как будто в том мире и не может быть никакого цвета, кроме серости. Если бы меня спросили, как выглядит полная безнадёга, я бы уверенно ответила: как лестницы из моих снов.

Неожиданное последствие аварии

Меня разбудило громкое карканье. Почему в отпуске никогда не получается выспаться? Сначала звук вплёлся в сон, и наша бухгалтерша оказалась огромным вороном, выдающим мне зарплату, но потом вдруг каркнуло так громко, что я подскочила с кровати. Привычным движением я ухватилась за спинку кресла, зная, что такие номера не проходят даром и голова сейчас закружится, а в глазах потемнеет, но ничего не произошло. Удивительно, но в голове был полный порядок, как будто всё содержимое отмыли, отремонтировали и поставили на место. Головные боли мучали меня с детства, за всю жизнь я помнила только два случая, когда голова не болела совсем. Это было так здорово! Хотелось свернуть горы и решить всякие неразрешимые теоремы. Думать было не больно, можно было слушать музыку и стоять на голове. Но продолжалось это не больше часа, а потом снова шум, звон, стук и гудение, по очереди или всем оркестром.

Права была моя бабушка, не дано человеку летать, нечего и выпендриваться. Кто меня просил с крыши в сугроб сигать следом за пацанами? Они может с ползункового возраста отовсюду падают и у них уже иммунитет. А я то с яблони свалюсь, да так, что вздохнуть потом не могу, то с забора, попутно ободрав и занозив весь бок, то вот с крыши умудрилась об снег расшибиться! Во всей снежной куче, пушистой и мягкой, была одна глыба ледяная, и конечно мою голову к ней примагнитило. Бабушка говорила, что у меня целая бригада ангелов-хранителей, а я, балбеска, всё на тот свет пытаюсь прорваться сквозь их строй.

От воспоминаний меня отвлёк крик дочери:

– Я побежала на работу, Карпушу покорми, она тебя уже заждалась.

– Кого покормить? – переспросила я, но дочь уже успела выйти из квартиры.

Дверь на балкон была открыта. По перилам важно выхаживала ворона, косясь на меня и требовательно каркая. У меня похолодели ладошки. Значит, это был не сон? Липы нет, тумба есть. Голова не болит, (хоть что-то радует). Ворона ждёт еду, судя по всему столовается у нас постоянно, меня знает и не боится, при этом я её вижу впервые в жизни. Карпуша. Почему не Каркуша? Карпов любит? Вспомнилась телепередача о содержании в квартире сов. Умные люди настоятельно рекомендовали кормить сов мышами, прямо с шерстью, хранить их, (мышей, а не сов), в морозильнике, а перед употреблением оттаивать. На негнущихся ногах я пошла проверять содержимое морозилки. К огромной радости там не обнаружилось никаких трупов, ни в шерсти, не голых. Не представляя, чем можно кормить врановых, но очень кстати вспомнив басню, я взяла кусочек сыра. Моя надежда обрадовать ворону этим божественным продуктом разбилась вдребезги. Карпуша посмотрела на меня с таким выражением, словно собиралась прочитать лекцию о стереотипах в целом и басни Крылова в частности. Есть сыр Карпуша категорически отказалась и улетела, на прощание обкаркав меня явно нецензурно.

Я закрыла балкон и задумалась. Тот факт, что ворона не разговаривала по-человечьи, вселяло надежду на то, что я не совсем уж спятила. Отсутствие липы по-прежнему не поддавалось логическому объяснению. Посетила мысль о визите к психиатру, но что я ему скажу? Представляю эту беседу.

– На что жалуетесь? – спросит Айболит, (классический такой, с бородкой, и добрыми глазами).

– Дохтор, у меня липа пропала. Ворона на балконе матерится из-за сыра, а я её не знаю. И ещё время хулиганит – то замрёт, то исчезнет. А больше всего меня мучает вопрос: ГАЗ это был или ЗИЛ?

От операции отказывалась, так теперь лоботомию назначат. Нет уж, в психушку я не хочу. Память услужливо подсказала историю, описанную известным психиатром. Его пациент жил одновременно две жизни. Одна обычная, как у всех, а во второй он непонятно как оказывался в другой обстановке и с другим окружением. Там он тоже ходил на работу, варил себе обеды и вообще жил полной жизнью. Психиатр рассказывал об этом случае из-за того, что картина сумасшествия была нетипичная. Кроме наличия второй жизни ничего необычного у пациента не наблюдалось. Особенно удивляло, что как бы не старался доктор подловить пациента на мелочах, ничего не получалось, мужчина чётко и в подробностях описывал каждый раз одно и то же помещение, вид за окном и прочие детали. Если бы он жил вторую жизнь в соседнем городе, это легко можно было бы проверить, но поскольку эта жизнь проходила на Марсе, никто не стал заморачиваться проверками и без разговоров записали человека в сумасшедшие. Несмотря на неагрессивное поведение и осознанную речь его поместили в психбольницу, на всякий случай.

История не внушала оптимизма. Пожалуй, пока лучше ни о чём не думать и постараться отвлечься. Я включила компьютер и поставила любимый мультфильм, "Как львёнок и черепаха пели песню".

Мультик я смотрела не меньше ста раз, и в своём детстве, и с племянниками и дочкой, поэтому все фразы знала наизусть. Не ожидая подвоха, я смотрела на милого львёнка и вдруг он сказал:

– А теперь, теперь покатай меня, а?

Я не поверила своим ушам. Что значит "А?" А где же продолжение?

– Э! Ты что творишь? Надо говорить: "А теперь покатай меня, больша-а-а-а-я черепаха!" – подсказала я Львёнку, но он уже оседлал Черепаху и меня не услышал.

Я перемотала мультик и послушала ещё раз. Ничего не изменилось, снова это нелепое «А?».

– Здрасти, приехали, – раздалось у меня в голове.

– Да уж, приехали, дальше некуда, – согласилась я. – Что вообще происходит? Не может же старый мультик измениться? А липы разве могут исчезать, это же нереально, росла, росла и вдруг исчезла!