– Сай, – я толкнула его локтем в бок, намекая, что пора бы уже брать себя в руки и спасать меня.

Один из мужчин остался на месте, поглядывая по сторонам, а трое двинулись вперед, вынудив нас пятиться и отступать в переулок. Там было еще темнее, мы словно погружались в черноту, но я не сомневалась, что скоро уткнемся в глухую стену. Уверенность и наглость «птицеловов» не оставляли сомнений: ловушку они подготовили заранее, а значит, не стоит и пытаться кинуться наутек.

– Боги учат делиться с ближними. Чем с нами поделитесь вы? – второй, с щетиной, начал возвышенно, но договаривал уже с усмешкой, алчно осматривая нас.

Липкий взгляд ощупал от макушки до кончиков туфлей. Когда я вышла из примерочной, Сай смотрел похоже, вот только в его взгляде сквозило восхищение, а сейчас меня пытались разобрать по частям и оценить подороже.

– Ничем, – я помотала головой и попятилась.

Собиралась вжаться в Сая, а еще лучше, вовсе спрятаться за мужчиной, но менестрель уже уперся в стену, и мне деться оказалось некуда.

– Ага, жадничаете! А жадность – это грех! – просиял грабитель с ножом. – Значит, мы сделаем доброе дело, если проучим вас.

– Да нам делиться просто нечем! – несмотря на прохладную погоду, меня прошиб холодный пот.

Нож продолжал блестеть в лунном свете, разбойник не спешил, но, кажется, ему как раз доставляло удовольствие издеваться и пугать. Еще бы! В другое время я бы на подобных типов смотрела с нескрываемым презрением, а сейчас вынуждена дрожать от страха и молить о снисхождении.

– Честное слово, у нас нет денег. Иначе мы бы карету наняли, а не пошли пешком. Сай, ну скажи им! – я затормошила оцепеневшего менестреля, дернула за веревку кошеля. – Вот, он пуст!

– Неужели все до последней монеты прогуляли? Как недальновидно, – грабитель недовольно цокнул языком.

А потом, игнорируя вывернутый в доказательство кошель, коварно схватил за руку и дернул к себе.

– Отпусти! – сердце мгновенно ухнуло куда-то вниз, и я забилась в железной хватке.

От мужчины несло потом и дешевым спиртным. Не обращая ни малейшего внимания на мои трепыхания, он принялся сосредоточенно ощупывать меня. Обхватил шею, больно дернул за ухо, скользнул по руке.

– Птичка, а где твои блестяшки? Если спрятала, лучше отдай сразу, – теперь он дернул меня за волосы, заставив сдавленно охнуть.

– Да говорю же, нету! – на глаза навернулись слезы.

– К такому платью полагаются рубины. А еще лучше, бриллианты, – проявил удивительное знание моды второй разбойник.

Ощутив, как обнаженной кожи касается острое лезвие, я оцепенела. Сердце продолжало гулко стучать где-то в животе, по спине покатилась струйка пота.

– Так что, птичка, пой. Не то придется освежить твою память, – теперь лезвие надавило на шею. – Вы, богачки, и так на золоте спите. Не убудет, если отдашь лишку.

Больно практически не было, грабитель даже не поцарапал кожу, но от ужаса я едва не свалилась в обморок. Бурное воображение сразу нарисовало картину, как мужчина сильнее нажимает на лезвие и я падаю на колени, пытаясь зажать руками хлещущую ярко-алую кровь.

– Я не богачка, я в сиротском приюте детство провела. И меня ограбили. Вещи, деньги, на минуту отвернулась, а саквояжа уже нет! Домой возвращаться не хочу, родителям на меня плевать, у них настоящая, любимая дочка теперь есть. Не убивайте меня! – я давилась словами, перепрыгивая с одного на другое, и перепугано глядя на грабителей. – Я сама вот на него работаю! Иначе бы уже пришлось попрошайничать.

Кажется, только после этих слов разбойники вспомнили о Сае, который по-прежнему продолжал пытаться просочиться сквозь стену.

– Слышь, щеголь, ты кармашки-то свои проверь. И если не найдешь золотые, мы ведь мордашку твоей подружке попортим, – теперь разбойник приставил нож к щеке.

– Отпустите, – опасаясь, как бы у него не дрогнула рука, испуганно заблеяла я.

– Куда ж ты так спешишь, сиротка? А в каком приюте такие платья нынче раздают? – другой разбойник дернул меня за юбку и издевательски загоготал.

– У нас нет денег, – голос Сая прозвучал непривычно потерянно и тихо.

Мне еще не приходилось видеть его настолько угасшим, мужчина напоминал собственную тень. Все, на что барда хватило, это перевесить гитару со спины на грудь и отчаянно вцепиться в нее, словно в щит.

И вот теперь я по-настоящему испугалась. Пусть Сай сразу и не вмешался в конфликт, я все равно ждала и надеялась, пребывая в уверенности, что мужчина непременно выручит меня. Вот только сейчас осознала: менестрель находится на грани, и рассчитывать на него бесполезно.

«А что же тогда делать мне?!» – набатом прозвучала в голове паническая мысль.

– Эй, ну вы долго еще? – стоящему в стороне мужчине надоела роль наблюдателя, и он недовольно нахмурился.

– Может, мы пойдем, а? – заискивающе предложила я. – Давайте завтра здесь же встретимся, мы деньги принесем. Честное слово, не обманем!

Мое предложение было встречено взрывом хохота. Увы, встрепенувшаяся надежда рассыпалась вдребезги под колючими взглядами.

– А ты ничего, забавная, – продолжая прижимать нож к шее, второй рукой грабитель погладил лицо. – И так вкусно пахнешь.

– И духи тоже принесу, – окончательно растеряв способность соображать, ляпнула я.

– Если ты не из аристократок, наверняка не откажешься скрасить наше одиночество? – теперь рука оглаживала талию. – Сумеешь понравиться – не только не обидим, а и пару монет подкинем.

– И дружка твоего отпустим, – щербато усмехнувшись, второй цыкнул на Сая. – Если он, конечно, не захочет остаться. Вступиться за даму сердца и отстоять ее честь в поединке, например.

– Нет-нет, я не могу. Мне нельзя драться! – бард замер на месте, еще и крепко зажмурился.

– Значит, будешь наблюдать. Да не отворачивайся, авось чего новое углядишь, – захохотал грабитель.

«Да за что мне это?!» – от волнения начало тошнить, руки и ноги сотрясала мелкая дрожь.

Пока грабители состязались в остроумии, выдавая одну скабрезность за другой, я судорожно пыталась придумать что-то дельное, но в голову не лезло ни одной путной идеи.

Даже если умудрюсь вырваться из хватки одного и брошусь бежать, дежурящий в отдалении точно меня заметит и успеет перехватить. И тогда грабители станут не только наглыми, но и разозленными. А, на свою беду, я слишком хорошо представляла, что могут сотворить четверо окончательно утративших все человеческое зверей.

– Да сколько языками чесать можно? Пташка, скидывай перышки! – в итоге терпение лопнуло у третьего мужчины.

Шагнув вперед, он грубо дернул лиф платья. Раздался треск, на землю полетели оборки и пуговицы.

«Нет! Не надо!» – глаза обожгли слезы.

Я дернулась, забилась в железной хватке, пытаясь скрыться от жадно шарящих по телу рук. Вот только тем самым я практически вжалась в удерживающего меня разбойника.

– Она мне все больше нравится! Так, уберите руки, не мешайте! – прикрикнул он на подельников, пытаясь задрать юбку.

– А-а-а! Са-а-ай! – срывая горло, громко завопила я.

– Тише ты! – хлесткая пощечина обожгла лицо.

Не удержавшись, я рухнула на землю, ободрав колени и ладони. Хотела опять закричать, но следующий удар пришелся в бок, разом выбив весь воздух из легких.

«Боги, помогите!»

Еще недавно, запертая в комнате, я думала, что хуже быть не может. Только вот Блисс хотя бы пытался ухаживать за мной, говорил комплименты, даже за напитками пошел. Портной берег игрушку, за которую заплатил немалые деньги, эти же собирались вдоволь наиграться с доставшейся бесплатно.

Грабитель навалился на меня всем телом, дернул лиф, попытался еще сильнее задрать юбку.

– Ребята, не трогайте девушку. Видите же, дама не в настроении, – неожиданно подал голос Сай. – Мы артисты, оттого и одеты так. Я непревзойденно талантливый менестрель, Лекси – танцовщица и моя ученица.

В доказательство (а возможно, окончательно одурев от страха) мужчина ударил по струнам, извлекая из гитары громкие, ревущие звуки.