– Боже, Дэвид, что ты предлагаешь еще делать? – смакуя выступающие слезы глазами кричала Линда. – Ты купишь ей таблеток или скажешь докторам работать лучше, потому что ты большой дядька? Что, Дэвид?!
Но Дэвид уже заводил машину и после приветственного рева мотора поехал в сторону дома, испустив глубокий выдох. Бриджит смотрела на происходящее через окно подняв бровь. Она ожидала нечто подобного. Так иногда бывало. Подойдя к лестнице в подвал, она посмотрела на дверь, находившуюся внизу. «Можешь пока спать.» – сказала она.
Дэвид ехал по ночным улицам и вспоминал сюжеты из телевизора и видео из интернета, где всевозможных гадалок, медиумов, некромантов и прочую бандитскую сволочь выводили на чистую воду. Он никогда не верил во все эти дела и как человек бизнеса понимал, что его коллеги могут принимать разные формы, в том числе и такие. Нет ничего ужасного, что эта женщина пытается зарабатывать на таких глупых дамочках, как его жена, которые от постоянного сидения дома начинают гнать дурь. У них хватало денег на то, чтобы Линда могла не работать, но за последний год уже несколько ее выходок на почве высосанных из пальца проблем и неимоверно глупых решений начинали его накалять. Мужской долг обеспечения семьи добросовестно исполнялся, пока его дело работало и приносило свои деньги. Если бы Линда пошла работать, то она бы не делала ему мозги подобной чепухой и не тратила его время, но это был бы удар по самомнению, ведь их уровень жизни, получается, скатился, а этого допустить нельзя. Эти размышления не сбивались сейчас ни огоньком недостаточности бензина в баке, ни криками и уговорами Линды, чей шум стал фоном.
«Она поправится.» – думал он, смотря на фонари. – «За ней смотрит один из лучших врачей больницы, да и больница то главная в городе. Короче, пора бы уже и спать, глупый день.»
Они доехали до дома и Дэвид, приложив психологические и физические усилия, смог заставить жену успокоиться и лечь спать, вскоре присоединившись к ней.
Джим слышал крики и недовольство матери, но, привыкнув к изоляции от семейных дел, в которую его посадили с первого разумного возраста, он не придал происходящему большое значение. Они снова ссорились. Она, сидящая дома и постоянно придумывающая что-то, особенно то, чего нет. Он, грубый и занятый зарабатыванием денег, а не происходящим в головах членов своей семьи, при этом считающий, что его любви хватает всем. Для Джима было очевидно, что и ситуация с Лизой была в голове отца не такой, какой он представлял ее окружающим. По версии мальчика, в голове Дэвида сеста – выбывший из строя член отряда, за которым этот генерал должен был следить. Генерал проморгал. Генерал допустил просчет. Генерал пытается решить проблему муштрой и оптимизмом. Для Джима было все понятно.
Сейчас он смотрел очередной фильм из своей коллекции. Рядом лежала Фрутти и в полудреме слушала крики мамы и папы. Сначала она побежала к двери, когда услышала от своего братика, каким считала Джима, о том, что приехали родители. Но прочитав по лицу Джима о том, что они явно в скверном настроении, ее огонек радости поугас. Громкая перепалка за дверью, пока Дэвид искал ключи, дала понять болонке, что дело дрянь, и она сама сейчас может получить от горячей руки. Фрутти неспешно и опустив голову поплелась к креслу Джима, в которое он уже сел назад, полностью разделив мысли с собакой.
Фильм на экране телевизора повествовал об убийцах, которые охотились за мирно прогуливающимися в парке людьми. Связанные какой-то мистической связью, они нападали из ниоткуда и уходили после своей кровавой жатвы в никуда. Фильм был страшный из-за обилия напряженных сцен и резко прорывавшихся громких звуков после долгой тишины, не говоря уже о жутком виде самих маньяков. Джим то и дело выключал звук телевизора, когда понимал, что сейчас будет пугалка. Ему было не по себе ходить за соком на кухню в доме, где был только он и Фрутти, которая явно не могла дать отпор маньяку, разве что до смерти его рассмешить своей маленькостью и милостью. Джим любил такое кино и эффект, которое оно давало, несмотря на явный дискомфорт от страха в собственном доме. Он был доволен собой, что пока его друзья Эдди, Клайв и Рик, бегают по заброшенным зданиям и каким-нибудь помойкам, раздирая себе ноги и очевидно глупеют, пока он приобщается к искусству и очевидно умнеет.
Сразу после начала титров, он полез в коробку с дисками и стал перебирать их один за одним в надежде найти вторую часть. Но ее не было. «Видимо, прошлый владелец дисков не сильно впечатлился и решил не досматривать историю.» – подумал он. Джиму же очень понравилось. Пугаться для него было редким актом, да и ужасов он не особо много в своей жизни посмотрел. Кино так его напугало, что ему захотелось еще. Он объяснял себе это высокой художественной планкой режиссера, которая была соблюдена и принесла наслаждение в его тонкую душу. Но на самом деле, его серая жизнь просто раскрашивалась происходящим на экране, пусть и в черный цвет. Эмоция страха была пока единственной гостьей в его жизни за последнее время. Пусть она кололась, но она кололась обжигающе приятно. Фрутти же не оценила фильм по причине сна.
3
Прошло две недели. Две недели обычной и ничем не примечательной жизни. Но это время должно было закончиться. И оно закончилось.
Джим проводил время за своей коллекцией дисков, приобщаясь к фильмам мастеров розлива Нолана и Спилберга, а также всевозможных мелких режиссеров, снимавших второсортные и третьесортные, но вполне смотрибельные картины. Мелодрама «Два сердца», которую он поставил в неведении, была выключена после тридцати минут просмотра. Джим не мог досматривать эту тошнотворную по своей сладости и глупости историю. Взгляд его невольно падал с экрана толстого телевизора на коробку с фильмами. В какой-то момент он поддался искушению и полез в нее в поисках очередного ужастика, коих в коробке было меньшинство. Но ничего очевидно интересного он не нашел. Игла желания чего-то интересного ввела свое содержимое в его кровь. Было скучно. В какой-то момент Джим пошел в подвал для того, чтобы попытать счастья в поисках новых залежавшихся дисков или просто чего-либо столь же занятного.
Джим был в подвале их дома, купленного родителями год назад, лишь два раза. Первый раз это была разгрузка вещей при переезде и разбор местного хлама. Тогда-то отец и нашел среди пыльных коробок именно эту, с фильмами, которые так захватили Джима. Подвал был на удивление большой и Дэвид, человек не робеющий перед испытаниями, в этот раз дал слабину и дал отмашку разобраться с завалами старых жильцов позже. Так оно и осталось. Часть коробок и отдельно лежащего непонятно чего все еще продолжала собирать пыль и пауков в дальнем углу. За год ни у кого не возникло желания разгрести это добро. Второй раз был, когда мать попросила Джима принести какую-то банку с приправой, стоящую на полке в подвале.
Спускаясь по деревянной лестнице, Джим думал о двух вещах: Первая – есть ли еще что-нибудь интересное в подвале? Диски продолжали просматриваться в хорошем темпе и вскоре рисковали закончиться. Если бывшие хозяева любили кино, то наверняка не могли, как ему казалось, остановиться на такой коробочке. Вторая – в подвале как-то…не по себе. Он погружался в темноту словно в бассейн, медленно спуская ноги по хрустящим ступенькам. Полная тишина замедляла его ход. Вокруг были лишь два источника света – свет из коридора и свет небольшой красной лампы, находящейся на каменной стене прямо напротив лестницы, под которой был выключатель. «Нужно добраться до выключателя и просто нажать его. И все. Это фильмы, просто фильмы.» Его самоуспокоение работало, но не давало стопроцентного результата. Как у любого ребенка, пусть и уже довольно большого, восприятие и фантазия у Джима были на высоте. Вдруг маньяк стоит прямо под лестницей и ждет, пока он подойдет к кнопке включения света? Вдруг чудище спит, и он его разбудит? Чем ниже была ступенька, тем больше подобных мыслей проносилось в его голове.
