Вскоре зеленый змий снова одолел Николая. Он частенько являлся домой под градусом. Войдя, покачиваясь, в дом, пьяный мужчина обводил мутным взглядом голубоватых глаз своих домочадцев, тяжело усаживался за стол, молча ужинал, затем рывком отодвигал пустую тарелку и начинал показывать, кто в доме хозяин. Душа у Людки и Вальки уходила в пятки, когда на подпитии отец требовал у них дневники. Медленно переворачивая страницу за страницей, он высматривал в них двойки и тройки.

– Валька! – упруго нажимая на каждое слово низким голосом, говорил отец. – Опять тройка по математике.

– У меня задача не получалась, когда самостоятельную писали, – слегка заикаясь, оправдывалась та.

– А я вот возьму ремень, так она быстро у тебя получится.

– Я больше не буду, – начинала хлюпать носом Валька, не сознавая, чего она больше не будет.

– А у тебя что? – отец, с трудом двигая неподдающимися пальцами, открывал школьный документ старшей дочери. – Сейчас посмотрим.

Девочка знала, что там все в порядке, но ожидание приговора отца было крайне неприятно.

– Молодец! – подводил итог изучению Людкиных достижений осоловевший от алкоголя родитель. И, уже обращаясь к младшей дочери, заканчивал:

– Валька! Бери пример с сестры, а то будешь бита.

От пьяных выходок главы семьи Екатерина с детьми не знали покоя ни днем, ни ночью.

– Коля, почему ты опять пьешь? Ты же обещал не пить. И уже не один раз, – возмущенно выговаривала Екатерина мужу.

– А как тут не запьешь? Опять денег нет. На Устюрт надо ехать. Там хорошо платят. За счет коэффициента.

– Сколько же мы мотаться будем? Еще не весь Узбекистан объездили? Сначала Чимион, потом Риштан, а теперь Каракалпакия? Только немного прижились, и опять в погоню за этими чертовыми деньгами?

– Нечего было столько рожать. Настрогала четверых, теперь помалкивай, – раздражался Николай.

– Дети-то здесь причем? Ты говори, да не заговаривайся. Вместе клепали. Раньше надо было головой думать, – сердилась Екатерина.

– Что ругаться-то без толку. Скандалом дела не поправишь, – примирительно продолжал Николай. – Может, поедем?

– Хорошо, поезжай! – в сердцах однажды бросила уставшая от бесконечной нервотрепки женщина. – Сначала один поедешь, а как устроишься, так меня с детьми вызовешь.

На том и порешили. Екатерина собрала мужа в дорогу, и в начале ноября старший Никитин подался в Каракалпакию. Через полмесяца от него пришло письмо. Глава семейства сообщал, что устроился работать дизелистом в нефтеразведочную экспедицию, что живет на плато Устюрт в рабочем поселке и что, как только появится возможность, сразу вышлет деньги.

Потянулись однообразные трудные будни. Мать целый день пропадала на работе. После школы Людка с Валькой наводили порядок в доме, делали уроки, а потом забирали малышню из детского сада.

Сухая разноцветная осень уступила место хмурой, дождливой зиме, а письма от кормильца все не приходили. И вот наконец в середине декабря семья получила от него перевод на пятьдесят рублей. Екатерина улыбалась, детвора прыгала от радости.

– Мам, а что мы будем делать на эти деньги? – поинтересовалась Людка.

– Купим тебе новое пальто.

– А еще что?

– А еще колбаски, конфет и новые тетрадки вам с Валькой.

В выходной день все отправились за покупками. Пальто Людке действительно было нужно: из старого она давно выросла. Выбирали долго. Людка, увидев цену, отказывалась покупать дорогую, как ей казалось, верхнюю одежду.

– Люд, как тебе это пальто идет! – расхваливала очередную одежку Екатерина.

– Мам, не хочу я это. Я в нем как бочка.

–А вот это? Цвет хороший, не маркий. И сидит на тебе хорошо. Правда, Валь?

– Красиво, – соглашалась сестра.

– А сколько стоит? – интересовалась Людка.

– Цена подходящая, – уговаривала мать.

–А Витьке со Светкой хватит денег, чтобы купить какие-нибудь игрушки?

– Иглушки, – повторяла Светка.

– Не беспокойся, хватит! – смеялась Екатерина.

– А Вальке?

– Всем хватит, не переживай, –  успокаивала мать.

В этот день в доме Никитиных был настоящий праздник. Людка, надев обновку, кружилась по комнате. Витька шумно катал по полу красную машинку. Светка нежно нянчила маленького плюшевого медведя. Валька сосредоточенно рассматривала новую книжку.

– Мам, а тебе мы ничего не купили! – заглянув на кухню, где мать готовила ужин, вдруг спохватилась Людка.

– Ну-ну, не грусти, – благодарно взглянув на дочь, вздохнула Екатерина, – в другой раз купим.

Но другой раз всё не наступал. Ни писем, ни денег из далёкой Каракалпакии Екатерина с детьми не получали. Тридцать рублей, которые зарабатывала мать четверых детей, расходились очень быстро. Екатерина была человеком жизнерадостным и стойким. Огромное трудолюбие и крестьянская хватка помогали ей не впасть в отчаяние и преодолевать денежные затруднения. Но Людка все-таки заметила, что на обычно веселом лице матери погасла улыбка, и, как могла, старалась сделать для Екатерины что-нибудь приятное.

– Мам, а мы с Валькой суп сварили, – сообщила однажды Людка пришедшей с работы уставшей матери.

– Из чего же вы его сварили? – спросила Екатерина, зная, что в доме съестного хоть шаром покати.

– А мы нашли немного картошки и риса.

Екатерина подняла крышку маленькой алюминиевой кастрюльки и заглянула внутрь. В прозрачном, как родниковая вода, постном супе плавало несколько резаных кусочков картошки и с десяток белых палочек риса.

– Хорошо, что Витька и Светка в садик ходят: их там накормят. Правда, мам?   – заглядывая в глаза матери, успокаивающе произнесла Людка.

У Екатерины к горлу подкатил комок, но она сумела сдержать слезы.

− Сходите в садик с Валькой за малышами и сидите дома, – сказала она и ушла. Вернулась домой Екатерина в девять часов вечера. В потертой дерматиновой сумке она принесла продукты.

– Мам, где ты это достала? – удивленно посмотрела на мать старшая дочь.

– В чайхану уголь привезли, я напросилась разгружать, немного денег заработала, – устало ответила Екатерина. – Дети спят?

– Да, я их уложила.

– Голодных?

– Нет, мы чай пили, с хлебом.

– Уроки сделали?

– Сделали. Мам, да ты не беспокойся, у нас все нормально.

–А ты почему спать не легла?

– Тебя ждала.

– Ах ты моя помощница, – улыбнулась мать. – Что бы я без тебя делала? Иди ложись, а то не выспишься.

Людка отправилась в постель. Легла и Екатерина. Она сразу уснула тяжелым мертвым сном, но вскоре проснулась: болели руки, ноги, ныла спина. Цену физическому труду женщина из крестьянской семьи знала хорошо: чаще в поле махала косой, чем стояла дома у печи. Скитания по Союзу за длинным рублем изменили ее жизнь – хоть и трудилась много, но давно не до изнеможения, как сегодня. Женщина слушала сонное дыхание детей, завывание февральского ветра за окном, не спала.

Ночного отдыха и покоя не давало не только утомление от работы. Кошки скребли на сердце.

«Что с Николаем? Почему не шлет вестей и денег? Может, что случилось? – волновалась Екатерина и здесь же сама себя уговаривала: − Нет, если бы в беду попал, то сообщили бы – в вещах адрес нашли и фотографии. А так…».

Тут ее мысли неожиданно потекли по другому руслу, а сердце наполнилось обидой и горечью.

«Наверно, подругу себе завел. Почему бы нет? Свекровь б…, снохе не верит. Меня к каждому столбу ревнует, а сам готов за первой попавшейся юбкой бежать. А сейчас тем более. Холостяк! С глаз долой – из сердца вон. Нет, девчонки на летние каникулы пойдут – надо ехать».

Еще долго, как снежинки в лучах уличного фонаря, роились в голове женщины, оставленной на произвол судьбы где-то затерявшимся кормильцем, невеселые думы. Забылась под утро, будто провалилась в глубокую яму.

Голод не тетка. Вскоре безденежье опять заставило Екатерину искать спасительный приработок.

– Людка, – оторвала она от книжки дочь, придя в субботу с работы, – завтра пойдем с тобой к тете Нюсе, уберем у нее в комнате.