– Хоть бы прощальный поцелуй! Все вы, мужчины, одинаковы! И ладно бы все, все меня не волнуют, но ты, Офлер! Боже, я была влюблена в тебя с самого детства, ещё в школе! А ты меня даже не замечал! Я думала: стану самой известной в мире певицей – и тут-то ты обратишь на меня внимание! И что? Всё твое внимание – исключительно чтобы оттоптать мне ноги и тут же сбежать! Какие вы все бездушные властолюбцы! Не подходи ко мне! Вали к своему народу!

Офлер, отряхнув с пиджака ворсинки ковра, присел рядом с мисс Розенпихельштайнер.

– Диаманта, поверь, когда я наступал на твои многочисленные нежные пяточки, я испытывал неземное блаженство! Но мне надо скорей спуститься вниз, чтобы провести церемонию. Ты же знаешь, что…

– Что я знаю! – со слезами в голосе выкрикнула Диаманта. – Только то, что я для тебя ничего не значу! Да разве стоит мир любви женщины?! Уйди от меня, видеть тебя не хочу! – Она бросилась на подушку и разрыдалась, размазывая тушь по щекам.

Офлер потянулся к ней, но услышал снизу шум – и вскочил. В последний раз провёл ладонью по остаткам волос и скорым шагом покинул комнату.

Диаманта отняла от подушки заплаканное лицо, вытерла слёзы, огляделась. Она была одна. Что ж, сказала она себе, отлично. Ну и пожалуйста. Певица привела себя в порядок, взяла трубку гостиничного телефона, набрала номер.

– Хей, Ансвик, это я. Заказывай самолёт, через час буду. Да, согласна на этот тур. Пусть, мне всё равно. Вызови такси, я спускаюсь.

Маша не выдержала и спросила:

– Мисс Диаманта, а зачем вам столько ног?

– Мне?! – Певица резко обернулась. – Ха! Зачем мне столько ног! У себя спроси, ведь это ты меня выдумала!

Зал зашумел. Кто-то аплодировал, кто-то топал и свистел, кто-то сердито выговаривал своей второй половине, кто-то пытался успокоить детей.

– Прошу на сцену мистера Бренема Веллера!

Веллер взлетел, как лопнувшая пружина, и взбежал на сцену, не касаясь ступенек. Собравшиеся хлопали вяло. Кандидат вскинул руки в приветственном жесте.

– Спасибо, спасибо всем! – выкрикнул он. – Можете звать меня просто – президент!

Кто-то засмеялся. Но ожидаемых бывшим помощником взрыва хохота, грома одобрительных аплодисментов не случилось. Он скривился, прошептал зло:

– Быдло!

Конферансье перехватил инициативу:

– Так или иначе, дорогие мои и уважаемые жители «У Дятла», времени у нас осталось в обрез! Каким бы ни был мистер Веллер, надо срочно его инаугурировать, чтобы обрести мир! А что касается будущего главы государства, то его мы переизберём в случае чего через пять лет.

– Держи карман шире, – пробормотал Веллер.

– Итак! – продолжил ведущий громко, перекрикивая стоящий в зале гам. – Итак, дорогие жители и избиратели, вижу, заняты почти все столики, значит, в зале присутствует большинство нас, и, значит, мы начинаем! Торжественную церемонию по вступлению в должность нашего первого президента!

Папа вошёл в комнату, с ним трое взрослых дяденек. Папа посмотрел на дочь, которая спиной пыталась загородить часть стены.

– Что тихаришься? Ну нарисовала, всё равно сейчас всё снимем. Иди помоги маме на кухне, а мы тут пока…

Маша помотала головой, не отлипая от стены. Но папа уже не смотрел на дочь, он распоряжался:

– Берите стол, а ты помоги мне.

С громким хрустом первый лист оторвался от стены… Девочка прильнула глазом к дырке, шепча:

– Ну давайте же!..

Мистер Офлер Массен раскрыл дверь в зал и остановился на пороге, ожидая громких приветственных криков. Все ждут, конечно, только его…

Но мистера Массена никто даже не заметил. Все взгляды были устремлены на сцену, где конферансье под раскатистые звуки марша подносил насупленному бывшему помощнику мистера Массена символ власти – золотой скипетр и увесистый том, переплетённый в чёрную кожу, – Конституцию. Мистер Х. В. сидел, набычившись, в тёмном углу, смотрел хмуро, жуя корочку хлеба. Помощник его пальцем собирал крошки.

Офлер вошёл в зал и остановился на полпути к сцене.

– Я опоздал? – спросил он сам себя. – Что тут происходит? – Он потерянно огляделся. – Что же мне теперь делать?

– На попá его, иначе не пройдёт! Не выломайте косяки!

– Это же Офлер! – Веллер отодвинул конферансье вместе с регалиями и приблизился к краю сцены. – Вот же он, явился насладиться моим триумфом! А, Офлер? Мистер Массен! Подойдите же сюда! Мне вас так не хватало! Не стойте дубом, вы же не мистер Х. В., этот глупый толстяк. Ну же, не чинитесь. Понимаю, вам неловко видеть в этой роли меня, а не себя, но такова жизнь! Давайте же, присоединяйтесь! Господа, позвольте представить вам небезызвестного мистера Офлера Массена, бывшего кандидата в президенты, а нынче – главного неудачника этого захудалого мирка! – Веллер захихикал. – Что, чувствуете, как в груди всё проваливается и кажется, что дальше жить никак, совершенно никак невозможно? Я знаю, что чувствуете! Специально ждал вас, чтобы надсмеяться, да, не удивляйтесь. Ведь кругом кто? Быдло, тупой народ, серая масса, потребитель и избиратель, электорат! Только такой умный человек, как вы, может понять мою радость, мой триумф! Ведь я – как вы, пять лет шёл к этому дню. Только вы открыто, на глазах у всех, пользуясь восхищением и любовью, а я – то мытьем, то катаньем. Но я вас опередил! Ха-ха! Смотрите на меня и плачьте, Офлер! Я вас ненавижу, любимчик публики! Да, это я подстроил, чтобы певичка Диаманточка явилась последней и чтобы вы охмуряли её всю эту ночь! Я великий, я самый умный!

– Какая пошлость, – пробормотал Офлер с болью.

Но Веллер его услышал.

– Пошлость, говоришь? Это ты намекаешь на все ваши дурацкие фильмы, где главный злодей, вместо того чтобы сразу убить главного дурака, распинается перед ним? Так я тебе объясню, в чём дело! Или я не человек, думаешь? Я человек! Я тоже хочу, чтобы меня поняли и оценили! Ясно тебе, неудачник? Это быдло разве способно? Только такой же умный, как я, сможет по достоинству оценить то, что я собой представляю. Кривишься? Однако ты не сможешь отрицать, что я победил! Я даже лучше и умней, чем ты, Офлер!

Папа уже ободрал одну стену, пол исчез под кучей закрученных в рулончики обрывков.

– Скорей же! – не сдержавшись, шёпотом воскликнула Маша.

– Что ты сказала?

– Нет-нет, это я себе.

– И верно. – Веллер под недовольный ропот зала повернулся к ведущему: – Продолжайте. – Он принял серьёзный вид.

– Долой! – крикнули из зала.

Конферансье протянул Веллеру регалии главы государства, произнося древнюю формулу.

– Сим… утверждаю… – голос мистера Кролема звучал медленно и торжественно, – носителем… высшей власти…

Сквозь хруст и треск весело отрываемых обоев Маша различила певучий звон далёкого гонга.

– Это что такое?

Мистер Кролем прервался на секунду, чтобы крикнуть в зал:

– Родился новый человек! Внесите его для парадного наступления! Да быстрей, у нас чертовски мало времени!

И продолжил церемонию. Веллер нервно поглядывал то в зал, то куда-то наверх. Мистер Массен следил за бывшим помощником, в углу глаза застыла капля влаги.

Во внутреннюю дверь вбежал растрёпанный мужичок с туго спелёнутым младенцем на руках и дробной рысью устремился к сцене. Однако у самой лесенки затормозил и попятился, увидев, кто стоит перед ним.

– Быстрей же! – поторопил его мистер Кролем, с видимым трудом удерживая на весу скипетр и Конституцию.

– Н-нет… – Мужичок завертел головой, отступая. – А где же… Мистер Массен, вот вы где! – Заметив проигравшего кандидата, счастливый отец кинулся к нему. – Окажите честь, наступите!

Офлер сморгнул.

– Распелёнывайте! – срывающимся голосом велел он.

Мужичок положил сладко спящего ребёнка на ближайший стол, прямо среди тарелок, рюмок и приборов – никто не возражал, его даже поддержали, – и стал дрожащими руками сдёргивать пелёнки.

– Не смейте! – завопил Веллер. – Как вы можете?! Немедленно прекратите! Я президент!

Офлер нависал над отцом с ребёнком.