– Ой, здравствуйте, это Вас беспокоит Маргарита Надежкина, – поспешно представилась я, – Могу я поговорить с Михаилом?

– Это я.

– Михаил… Я звоню Вам по поручению.. В общем, я нашла Ваш телефон в Интернете и решилась позвонить. Речь идет об одном Вашем знакомом… – я злилась на себя, что понадеялась на автоответчик и заранее не подготовилась к разговору, – Дима Евсеев, студент МГУ.

– А, Дима…

– Вы его знаете?

– Знаю, конечно.

– Мне сказали, что Вы его близкий друг…

– Близких друзей у меня нет, – резковато ответил Михаил, – Дима приходил ко мне на литературные вечера.

– Вы понимаете, в чем дело, мне нужно пообщаться с Димой и для этого мне необходимо знать, где он сейчас находится и как с ним связаться. По мобильному он не отвечает

– А домашний телефон его у Вас есть?

– Да, но он, кажется сейчас не живет дома.

– Да?! – мой собеседник, похоже, знал об это истории не больше моего. – А где он?

– Вот это я и хотела бы узнать. Его родственники беспокоятся. Может быть, Вы сможете как-то прояснить ситуацию… Когда Вы видели его в последний раз.

– В последний раз? В понедельник. Мы все ездили в Подмосковье.

– А можно об этом поподробнее?

– А Вам зачем знать? – мой собеседник насторожился.

– Понимаете, я ищу Диму. Родственники беспокоятся. Его уже несколько дней нет, и никто не знает, где он.

– Я не знаю. Я ничего не знаю, – еще резче выпалил Михаил на том конце провода. – Я видел его в последний раз в электричке, вот и все. А больше я его нигде не видел.

– Пожалуйста. расскажите поподробнее! Где, в какой электричке, куда он ездил…

– А почему я должен Вам это рассказывать? Вы вообще кто?

– Маргарита Надежкина, старший научный сотрудник Института Этнографии..

– И что, если Вы научный сотрудник, я обязан Вам все рассказывать? Зачем Вам под нас подкапываться? Этнографией мы не занимаемся.

– Под кого это – под Вас? Меня интересует только Дима. Он исчез в понедельник, а вы ездили с ним куда-то на электричке именно в этот день. Значит, вы видели его последним, поэтому я у Вас и спрашиваю. Кажется, Михаил серьезно задумался.

– Так он пропал?

– Да, он пропал, и никто не знает где он.

– Ага, он пропал! А они мне не верили! Я говорил, что эта поляна была настоящая, а они смеялись!

– Кто – они, какая поляна? – Я им говорил, что нашел настоящую Эмайн-Маху, настоящий холм сидов, а они надо мной смеялись! А над такими вещами смеяться опасно, между прочим Вы знаете, кто такие сиды? – и, не дав мне ответить, продолжал, – Это духи, которые живут в холмах, и занимают там свое место, равное месту как живых, так и мертвых. Они просто живут там и никому не мешают. Но не вздумайте к ним соваться просто так, они этого не любят.

– Спасибо, я знакома с ирландскими поверьями…

– Так Вы тоже этим интересуетесь? Так приходите к нам на литературные вечера, посвященные древним кельтам. У нас скоро будет вечер, посвященный ирландской поэзии. Что же вы сразу не сказали, что Вы интересуетесь?

– На данный момент меня интересует Дима Евсеев. Что с ним стало?

– А вы ни разу еще не были на наших вечерах? Приходите, мы там саги вслух читаем.

– Спасибо, я уже читала их…

– И как Вам?

– Отлично, но я хотела бы узнать…

– А еще мы слушаем музыку и поем песни на ирландском гэльском и бретонском языке. Приходите, обязательно приходите. А еще мы собираемся по вторникам в Вермеле, там каждый вторник концерты кельтской музыки. Я часто бываю…

– Я об этом уже наслышана. Но давайте вернемся к Диме. В понедельник Вы ездили с ним в Подмосковье. Это был какой-то поход, пикник, я так понимаю?

– Я сейчас Вам все расскажу…

Ну наконец-то! Я вся превратилась в слух.

– Мы поехали на 258 километр. Мы хотели там праздновать Самайн. Дело в том, что последнее время этот праздник как-то опошлили. Сначала, понимаете, только избранные, кто приобщились к кельтской культуре, знали, что это такое, а теперь Самайн празднуют все, кому не лень, да еще и называют Хеллоуином… Хотя это, конечно, тот же Самайн, но трансформировавшийся на американской почве и привезенный оттуда. Поэтому Хеллоуин праздновать неправильно. То есть не то, что неправильно, это я пожалуй, не так сказал, но в общем Вы же понимаете, что это совсем не то. Да и тот же Самайн как-то извратили, коммерциализировали. Сейчас кельтскую музыку играют все кому не лень, она постепенно превращается в попсу какую-то…Нет такого драйва, как раньше, когда это делалось за идею… Группы распадаются, мельчают, это не то, что в конце девяностых, когда все только начиналось. Тогда… это был такой подъем, но потом все выродилось в сплошную коммерцию…

Я с трудом понимала, какое отношение все это имеет к Диме, но решила не перебивать Кобаскина. Он не на шутку разошелся, его, что называется, "понесло". Я надеялась, что в этом потоке сознания отыщется что-то для меня ценное.

– … Сейчас устраивают концерты в Точке, в ЦДХ, в нескольких клубах одновременно и понятно, что люди приходят просто попить пива и поплясать – это разве Самайн? Самайн – это таинство, это священное действо, Вы понимаете? Вы читали сагу "приключение Неры"?

– Читала, конечно…

– Тогда Вы понимаете, о чем я говорю!

Кажется, собеседник начал мне доверять, это хорошо и, возможно, это окажется полезным.

– … И вот поэтому я решил, что надо уехать из города и поступить как тот человек из Универа, который был в Ирландии, и в ночь Самайн поднялся на священный холм с соблюдением всех ритуалов и пообщался с сидами… Но ведь с сидами можно общаться не только в Ирландии, я понял это! Они везде, даже у нас, только мы не умеем их видеть и замечать…

Я понимала, что говорю с сумасшедшим. Я хотела было закончить разговор, но Колбаскин не останавливался и мне пришлось слушать дальше.

– … Надо было только найти этот холм, один из тех, которые есть здесь, у нас. И мы ездили, искали. Я много мест забраковал. Наконец вроде бы остановились на 258 километре. Там такой лес, достаточно сухой, не болотистый. И вот мы выбрали одну поляну на возвышенности. Я думал, что нашли, а оказалось, что это не тот холм. А потом нашел тот самый на соседней поляне, Вы представляете! Мы не там копали, оказывается, Я рассказал ребятам, а они не поверили. Они смеялись надо мной… и над сидами! А над сидами смеяться нельзя, Вы же понимаете! А Димка смеялся! Я тогда понял, что он ничего не понимает. И это не могло кончиться хорошо. Он вообще поверхностный человек. Сегодня ему это интересно, завтра то… Нет в нем глубины, увлеченности… я ничего не сказал – а что тут скажешь! И мы поехали домой… И вот теперь оно случилось…

– И что Дима? Дима тоже с вами поехал?! – почти закричала я в трубку. Мне удалось перебить Колбаскина. Вернее, сбить его с толку.

– Поехал? Куда?

– В Москву! В Москву он вернулся?!

– Конечно, вернулся, мы вместе из электрички выходили.

– А потом что?

– Откуда я знаю? Я домой к себе поехал, он, наверное, к себе.

– Один?

– Что – один?

– Он один домой поехал или с кем-то из друзей?

– Не знаю, я не обратил внимание. Я думал о той поляне. Там холм идеальной формы…Они там были, я это знаю…

– Михаил, ну вспомните, пожалуйста, это важно… Вы расстались на вокзале? В метро?

– В метро. Он с Машей был. Наверное, провожал ее…

– Так, стоп! – завопила я прежде, чем он снова начнет нести свою ахинею про сидов.

– Что за Маша? Откуда она? Как ее фамилия?

– Петрова. С Филфака МГУ. – неожиданно четко, чуть ли не по-военному выпалил Михаил. – на втором курсе учится.

– Как ее найти? У Вас есть ее координаты? Телефон?

– Телефон, может, где-то был… Она мне не так давно звонила… а, нет, я ее телефон не записал…

– А кто может знать ее телефон?

– Не знаю, – задумался Колбаскин. – Спросите у кого-нибудь…

– Ладно. Значит, Маша Петрова, с Филфака МГУ, второй курс, так?

– Да…

– Кто еще был в Вашей компании? Кто эту Машу знает?