— У меня тоже есть душа! — зло рявкнула лич, глаза её зажглись потусторонним зелёным огнем. — И у меня не было другого выбора!

— Выбор есть всегда, — с грустью отвернулся от Кассиопеи старый маг. — И ты свой сделала. Испугалась. Сдалась, когда нужно было бороться. Самолично изуродовала то, чего не смеют коснуться даже боги… Может быть, ты ещё этого не заметила, увеличенная экспериментами, но ты — это уже не ты. И с каждым днем эта пропасть будет все больше, пока ты не превратишься в бесцельное, двигаемое только ненавистью к живым существо.

— Боги?! Ты как никто другой знаешь нашу семейную историю, Поллукс, — лицо женщины перекосила злая усмешка. — Мне плевать и на богов, и на тебя с твоими проповедями о неприкасаемой душе. Я — некромант, я родилась с даром, и с этим фактом ничего не поделаешь. Сдалась? Я никогда не сдаюсь, старик. Это просто был еще один выход…

— Очень слезливая история, — перебил Кассиопею чародей, уничтожая еще одного акромантула коротким хлестким взмахом палочки, направив на него три химеры. — Она почти даже меня тронула. Только вот, может быть, ты соберешь свои крокодильи слезы и поможешь мне с этими пауками?! Я обещал Сириусу прибыть вовремя и привык держать слово. В отличие от тебя.

— Да ты… — вспыхнула ведьма, затем мгновенно успокоилась, глаза её потухли, делаясь человеческими. — Ладно, Поллукс, потом увидим, кто из нас прав.

— Увидим, — эхом откликнулся старый маг, в голове которого сам собой всплыл так давно похороненный под другими воспоминаниями разговор.

Разговор двух молодых, жаждущих мести магов, которых ещё не обтесало горнило войны, но уже увеличило личное кладбище на добрую сотню человек. Они стояли на террасе загородного имения, позволяя себе расслабиться и быть собой, как и в другие редкие моменты встреч тех, кто были не только братом и сестрой, но и лучшими друзьями друг для друга, которым можно сказать все на свете без утаек и прикрас.

Кассиопея, отдыхая после очередной схватки, где ей пришлось использовать слишком много своей родной, но такой губительной силы, вдруг мимолётно, казалось бы, без особого повода промолвила:

— Если вдруг будет так, что смерть победит, но я все же вернусь… Я хочу, чтобы тем, кто меня упокоит, был именно ты, брат. И… Ещё одно. Если все же так случится, не верь ни одному моему слову, Поллукс. Это буду уже не я.

Те слова, брошенные случайно, среди друзей, среди боевых товарищей. Как обещание похоронить под любимой яблоней, которое тут же обращается в шутку, ведь никто из них, молодых и сильных, не задумывался ещё о смерти. Поллукс помнил, даже если на тот момент ничего и не ответил, совершенно не желая задумываться о таком варианте событий, всё ещё уверенный, что были они бессмертны, как старые боги, силой и историей диктовавшие свою власть… Поллукс помнил, этот разговор всплыл на поверхность его разума, как выплывают из темноты мутных вод огромные, жуткие рыбины с ослепительно-белой чешуёй, не тронутой солнцем даже единожды. Вспомнил сразу, когда почуял тот несмываемый запах мертвечины, разящий от любой призванной Кассиопеей откуда-то из-за грани тварью.

— Увидим, — повторил он тише, неслышимый за грохотом боя.

* * *

— Значит, это ваше общее решение, — едва сдерживая эмоции, внешне спокойно проговорил я, глядя в лицо старому магу.

— Извините, лорд Блэк, — развел руками мужчина, небрежно затушивая сигару о старую массивную пепельницу в форме черепа, полностью выполненную из золота с ацтекскими рунами между глазниц. Я оценил это мельком и разве что не хмыкнул. — Здесь наши финансовые и политические интересы расходятся.

— То есть, вы решили подождать разрешения одного моего недопонимания с Джулио Андреотти, — повторил я слова лорда Эйвери, с которым до этого и вел разговор. По словам Малфоя, который и организовал эту встречу, именно он был лидером коалиции внутри коалиции. Тех самых представителей старых семей, которые до подходящего момента прислушивались слов Люциуса, но, как подвернулась возможность предпочли усидеть на двух стульях одновременно. — Но всё ещё хотите гарантий… выполнения представленных вами за вашу поддержку условий. Почему же вы думаете, лорд Эйвери, что после этого я буду вести дела с вами честно, да и вообще подпишу этот договор?

— Бросьте, Сириус, — со скучающим выражением лица проговорил уверенный в себе маг, разменявший уже более полторы сотни лет, но выглядящий чуть старше Поллукса. Я знал, что он был силен, знал, что его фамилия была старой, пусть и не старше Блэков, знал, что за ним идёт ещё около десятка таких же больших родов, но за такой пренебрежительный, напускно-скучающий тон и вид очень хотелось послать в его лицо парочку фамильных проклятый позаковыристей. — Как я посмотрю, вы же умный молодой человек, и должны понимать, что у вас просто нет выбора. Как и у нас. Мы продолжим поддержку Крауча, но приостановим остальные наши договоренности до разрешения конфликта. Ничего личного — всего лишь деловой подход.

— Тогда все становится понятней, — узнав знакомую формулировку, откинулся я на спинку кресла, заводя руки за голову.

Теперь, прочитав предложенный мне договор, многое становилось понятнее, пазл сложился. Именно Эйвери, обладая огромным опытом и связями, умело воспользовался подвернувшейся возможностью. С одной стороны, поддержав Андреотти информацией и связями, он оказал неоценимую помощь Гринграссу, также мимоходом получив должника, Фоссета, которого избавил от проблем с мафиозной организацией, могущей, по-хорошему, и долг спросить по договоренностям со стариком. Ну, и одновременно с этим создал для себя удобные условия политического шантажа уже меня-любимого. Не зря ведь добрая треть всех договоренностей так или иначе играла на руку самому Эйвери.

— Вновь разговаривали с заокеанскими партнерами? А мне казалось, что уж такой человек как вы должен понимать, не стоит иметь дело с потомками уехавших. Тем более, в делах, связанных с бизнесом. Аппетиты у Нового Света непомерны. Стоит задаваться, и проглотят вас самих.

— Их аппетиты кончаются там, где начинаются наши интересы, — старый маг взял в руки пепельницу, посмотрев в наполненные пеплом глазницы, уподобляясь игроку пьесы, я будто наяву слышал строки Гамлета, прочитанного, казалось, так давно, ещё в прошлой жизни… Буквально. — И если кто-то об этом забыл, у нас вполне хватит сил, чтобы напомнить. Не беспокойтесь о нас, лорд Блэк, в отличие от вас мы ничем не рискуем. И, даже напротив, готовы единогласно вас поддержать ещё и в вопросе опекунства над представителем благородного рода, как поддержали в недавнем конфликте. Но, к сожалению, несмотря на всю вашу репутацию, многим ясно, что некогда великий род Блэк сильно ослаб. Не беспокойтесь, с нашей помощью вы вернете все утраченное.

Лорд Эйвери благожелательно улыбнулся. И, как ни крути, он был прав практически во всем. И в том, что без их поддержки Крауч вряд ли выиграет в политической гонке — несмотря на внешнюю сторону всеобщего избирательного права, кандидат должен был быть поддержан не менее чем двадцатью членами палаты лордов, где места передавались по наследству, Визенгамотом, а также не менее чем тридцатью членами выборной нижней палаты, куда в основном входили министерские служащие, талантливые полукровки, а также — просто популярные люди. Должностью это, кстати, считалось скорее просто почетной, чем реально на что-то влияющей, но при выборе министра нужно было пройти и через этот ценз. То есть, дабы просто выдвинуться на пост министра, Краучу нужно было одобрение двадцати членов Визенгамота, которых у нас было даже больше, но если вдруг представители партии старых семей и нейтралов сговорятся — их будет уже не хватать.

Это уже не говоря о том, что многие волшебники магической Британии так или иначе являются либо вассалами, либо обязанными, либо работающими на вышеуказанные старые семьи. Впрочем, это, за редким исключением, относится и ко всем членам палаты лордов. И если саму избирательную компанию со скрипом, но благодаря собственным финансам могли вытянуть даже мы трое, практически полностью разорившись, то вот даже не быть зарегистрированными… В общем, рычаг влияния у Эйвери имелся достаточно большой. Только вот до недавнего времени я был уверен в том, что он им не воспользуется, так как усиление Гринграсса было не просто не выгодно, но и несло серьезные угрозы именно его благосостоянию. Но вот теперь — старик вполне имел шансы усидеть на двух стульях, как минимум ничего не потеряв, деньги от американцев лились в его карман полноводной рекой.