— И когда это ты успел заделаться философом, — смущенно улыбнулся оборотень. — Мне казалось, в нашей компании именно я всегда был голосом разума?

— Несколько лет в Азкабане позволяют несколько поменять приоритеты, — улыбнулся я в ответ. — Но ты не переживай. У тебя также будет время подумать.

— Это ты о чем?

— Ну, по моим сведениям, тебя выпустят примерно через месяц. Так что лежи, отдыхай, набирайся сил. Они тебе скоро понадобятся.

— Еще месяц здесь… — с тоской протянул Люпин. — Погоди, а для чего это? — вскинул брови оборотень.

— Ну ты же сам искал работу. Видел я твою анкету в гильдии, колдография кстати такая себе, — не смог я удержаться, вспомнив колдографию одетого в ношеный костюм оборотня с полосатым школьным галстуком на шее.

— Я твою тоже видел, с табличкой в руках, — не остался в долгу Лунатик. — Но ты же знаешь, мне не нужны деньги из жалости…

— Да какая жалость, Римус, — закатил я глаза в ответ на знакомую фразу. — Хотя на твою одежду без слез не взглянешь. Если уж сказал, что на моей стороне, то придется оправдывать. Мне нужны люди, Римус. Которым я смогу доверять. А кому как не тебе я могу доверится?

— Хорошо, — сдался под моими аргументами оборотень. — А в чем заключается работа?

— О, тебе точно понравится, — оскалился я. — Есть у меня на примете одна община….

* * *

После того разговора с Августой я долго думал о том, как мне воспользоваться информацией о несчастном случае с женой Ксенофилиуса. И выходило, что просто никак. Вернее, никак, с пользой для себя. В отличие от другой информации о будущем или прошлом, я знал только то, что это произойдет и примерные временные рамки. Долгие сеансы копания в собственной памяти принесли мне фразу Полумны, которая сказала о том, что ее мама умерла, когда ей было девять лет. Ну что же, как я узнал, недавно ей исполнилось девять. У Пандоры остался лишь год, или всего пара дней, или недель. Я точно не знал. Как и не знал, как мне предотвратить будущую катастрофу, при этом получив в должники самого Ксенофилиуса.

Дежурить возле нее сутками? В защищенное поместье даже войти незамеченными вряд ли получится. Конечно же их семья никогда не отличалась сильной магией, какими-то впечатляющими умениями. Скорее все Лавгуды, за редким исключением, были исследователями, учеными, деятелями искусства. Неординарный взгляд на мир помогал добиться успеха на этом поприще, а большие для древнего рода возможности в этом только помогали.

Исключением не стал и сам Ксенофилиус. Пойдя по стопам отца, тот стал исследователем, не редко путешествуя в самые отдаленные закоулки магического мира, находя там диковинных животных. В научно-популярном издании «Придира» был посвящен целый раздел различным магическим и полумистическим тварям, различным научным открытиям, изредка разбавляемый юмористической колонкой с забавными предположениями, скрывающими в себе политическую сатиру.

Пандора, хоть и происходила из обычной чистокровной семьи, чьи корни не насчитывают множество поколений, была подстать мужу. Мастер чар — ее изобретения и улучшения уже существующих заклинаний не только принесли признание в научном сообществе, но и регулярно выходили как в «Придире» так и в авторитетнейшем научном издании «Проблемы чароведения», куда попасть было откровенно говоря очень сложно и престижно.

Положа руку на сердце, это были хорошие люди. И даже то, что они стали моими противниками, не отменяло того факта что зла я им не желал. Последним кнатом в копилку моих сомнений был разговор с Гарри через артефактное зеркало, в котором он как обычно рассказывал, как у него прошел день.

Такие разговоры проходили у нас каждый вечер. Он рассказывал, как у него дела, как прошел день и какие новые впечатления он принес. Гонял ли он сегодня садовых гномов, или играл в детский квиддич на подаренной мной метле. И обязательно каждый вечер спрашивал, когда он сможет приехать обратно.

Нет, в целом Гарри понравилось жить у Уизли. Большая и дружная семья, теперь не стесненная в деньгах. Магический дом и местность, которую так увлекательно обследовать с новыми друзьями. Как я и боялся, и вместе с тем этого хотел, ему там действительно понравилось. Хотя, тот и не перестал скучать, видясь со мной всего один раз в неделю в воскресенье, когда мы вместе с Медой, Теддом и Нимфадорой, которая теперь настаивала называть ее просто Блэк, проводили время вместе в Хогсмите, или же вдвоем катались в Лондонском парке аттракционов.

Его нахождение в семье Уизли не было похоже на заключение. Как я в начале боялся, никто даже не просил его снять защитные артефакты, или подлить какое-нибудь зелье. Нет. Все было проще — Уизли делали все, чтобы ему понравилось там жить. А я, с каждым днем все больше закапывал себя в отговорках, боясь больше не услышать «Сири, а когда я перееду обратно?»

И вот как-то раз Гарри рассказал мне, что познакомился с новым другом, которая жила сравнительно неподалеку — веселой девочкой по имени Луна.

Разговор с ним, стал тем камешком, который подтолкнул меня к единственному решению, которое я мог выбрать не поступившись собственной совестью.

* * *

— Зовите меня просто Ксенофилиус, — добродушно усмехнулся беловолосый мужчина, отдаленно напоминающий Малфоя, если бы тот перестал ухаживать за своей прической, одеждой и обзавелся смешливыми морщинками вокруг глаз и губ а также серыми глазами постоянно устремленными куда-то вдаль. В целом, Ксенофилиус производил впечатление мечтательного безобидного чудика, если не знать в каких местах тот побывал и какие навыки для этого требуются.

— А меня, просто Пандора, — в противоположность ему, мать Луны была жизнерадостной, располагающей к себе одним видом, непоседливой девушкой. Светло-русые, соломенного цвета волосы с легкой рыжиной, круглые очки — велосипеды, энергия в каждом жесте — Пандора не выглядела на свой возраст от слова совсем. Внешне, казалось что та только что закончила Хогвартс и только-только спешит познавать мир.

— Тогда и вы зовите меня, просто Сириус, — поневоле улыбнулся я. Было что-то в этой паре такое… Легкая чудинка. При том, что они отличались от друг друга на столько же, на сколько были схожи.

Мы находились в кафе Фортескью. И не смотря на то, что погода снаружи не предполагала поедание мороженого, Пандора тут же заказала себе огромную вазу шариков разного вкуса и цвета. Я же с Ксенофилиусом обошлись чашками горячего молочного коктейля — одной из невозможных в обычном мире вещей, в мире магии являющимся пусть и некоторой диковинкой, но не более.

Как-то сама собой завязалась непринужденная беседа. Когда я попросил Августу, которая довольно давно была знакома с самим лордом Лавгуд о встрече, я не думал, что те откликнутся буквально сразу. Как и не думал, что эта встреча произойдет в такой обстановке. Казалось бы Ксенофилиус как будто не знал о том, что мы с ним являемся политическими противниками, непринужденно ведя беседу о своей последней экспедиции в магическую часть Скандинавии.

Но, наконец, как и вкусное мороженное, закончился и наш непринужденный разговор.

— Так зачем вы попросили нас о встрече, Сириус? — спросил Лавгуд после очередного рассказа. А я задумался. Вот вроде бы репетировал, что нужно сказать, а сейчас эта речь кажется довольно бессмысленной…

— Дело в том, Ксенофилиус, — немного помолчав, произнес я. — Что я несколько не знаю, как вам объяснить… хотя, ладно, послушайте…

И я начал свой рассказ, осторожно подбирая слова. Сказать о том, что у меня есть сведения из другого мира, я не мог. Это достаточно дико прозвучит даже для такого человека, как Ксенофилиус. Поэтому я осторожно сказал о том, что у меня есть сведения что Пандоре грозит смертельная опасность во время одного из ее экспериментов. Но, видимо все же не правильно выбрал слова.

— Это угроза, лорд Блэк? — ледяным тоном спросила меня Пандора, уставившись на меня недобро поблескивающими стеклами очков.