– Кристина, хватит летать в облаках, официантка ждет, – нетерпеливый голос ворвался в мои внутренние рассуждения.

– Да, да, – я сосредоточила свой взгляд на девушке в идеально белой рубашке и быстро перечислила то, что мне приглянулось в меню. Она бегло повторила заказ и скрылась из нашего вида.

– Опять без мяса, – покачав головой, прокомментировал он мой поздний ужин. – Животный белок – строительный материал, он необходим. Я не понимаю твоего рвения к веганству.

– Мой организм лучше знает, чего ему хочется, – недовольно отозвалась я, теребя серебряную серёжку в виде крылышка.

То, что я ему озвучила в очередной раз, было правдой: моя вынужденная диета никак не была связана с какими-либо убеждениями. Просто в определенный момент я поняла, что, исключив некоторые продукты из своего рациона, стала легче управлять даром.

– Ты – врач и знаешь протекание всех физиологических механизмов идеально. Надеюсь, что ты передумаешь в скором времени и начнешь питаться нормально, – занудно проговорил он.

– Максим, а ты не думал, что основная причина того, что я никак не могу сказать твердое “да”, кроется как раз в твоем желании мной повелевать? – ехидная улыбка расплылась на моем лице. – Это признаки тирании, а я не дам себя загнать в клетку. Ты сам подумай, а нужна ли тебе такая жена?

– В отличие от вас, Кристина Викторовна, я знаю это наверняка. Мне ты точно нужна, ведь я очень тебя люблю, – сказал он, сцепив сильные руки в замок на груди и откинувшись на спинку дивана.

– Да, все от большой любви, и твои указания, как мне жить, тоже, – я пробежала взглядом по его закрытой позе.

– Это называется заботой, – настаивал Макс.

– Нет, ошибаешься, – не сдавалась я.

Он вздохнул и провел рукой по идеально уложенным волосам. Было видно, что ему тяжело дается мое сопротивление. Калинин Максим Александрович привык к полному подчинению своей воле на работе и в обычной жизни. Я четко понимала, что являюсь для него своеобразным вызовом. Однако с моей стороны это была совсем не игра, мне на самом деле было важно не предавать себя и сохранить то, что по-настоящему ценно. Он был мне очень симпатичен. Его ум восхищал, а мастерство в хирургии поражало воображение, выводя Макса на уровень лучшего профессионала своего дела. Все его слова переходили в действие, не было ничего такого, что было им забыто или брошено в дальний угол. Он потянулся к пиджаку, который аккуратно висел на рядом стоящем стуле, достал конверт темно-синего цвета, перевязанный тонкой золотой лентой, и протянул его мне.

– С началом отпуска, зайчонок, – с теплотой в голосе сказал он.

– Что это? – улыбнулась я, переключаясь с неприятного разговора на подарок.

– Открой, – в его глазах загорелся огонек предвкушения.

– Оооо, – быстро распечатав конверт, я пробежалась глазами по авиабилетам, – Мы летим на Бали? – с нервным смехом спросила я.

– Да, мы летим отдыхать, а для тебя бонусом будет еще посещение того ретрита по йоге, который ты очень хотела, – довольным голосом сказал он.

– Максим, у меня нет слов, – улыбнулась я, рассматривая следующий лист, где говорилось, что бронь подтверждена.

– Очень надеюсь, что ты не придумаешь повод отказаться, и мы все-таки улетим отдыхать. Не хотелось бы терять билеты, так как они не копейки стоят, – последняя фраза была сказана напряженным голосом и испортила все впечатление от подарка.

– Понимаю, что ты значительно потратился. Может, не надо было так рисковать? – язвительно спросила я.

– Именно для того, чтобы у тебя не было повода передумать, в этой поездке есть то, чего ты очень сильно хотела, – ухмыльнулся Максим.

– Манипулятор, – прищурив глаза, сказала я.

– Просто небольшая подстраховка, – переводя взгляд на подошедшую к нам девушку, он взял со стола гобеленовую салфетку и, встряхнув ее, положил к себе на колени.

Официантка неуклюже ставила тарелки на стол, ее глаза блестели от слез, а тело было напряженным. Внезапно она коснулась моей руки, и вспышка света разлетелась у меня в голове, погружая в виденье. Черно-белая картинка замелькала в ускоренном темпе, показывая мне кусочек жизни, в котором девушка соглашалась на дополнительную смену, чтобы заработать деньги, несмотря на свое плохое самочувствие.

Так, секунда, в которой она принимала решение, взвешивая за и против, служила отправной точкой последующих событий. “Ей срочно нужно в больницу, иначе она потеряет ребенка, которому всего четыре недели”, – сделала я мысленные выводы, досмотрев мини-сюжет до конца. Недооценка своего состояния могла привести девушку к выбору в пользу работы, а не к посещению врача. Короткое видение потухло, оставляя меня сидеть в неподвижной позе со стеклянными глазами. Я уже знала, как себя быстро растормошить, поэтому внутренним взглядом осмотрела свое тело, сконцентрировалась на касании рук к скатерти, пошевелила пальцами на ногах, ощущая через плетеные босоножки пол, закрыла и открыла глаза. Сфокусировав взгляд на дрожащих руках официантки, я почувствовала, что окончательно вернулась в "здесь и сейчас".

– Вам плохо? – обратилась я к девушке.

– Все хорошо, – отозвалась она, не глядя на меня.

– Мне кажется, что вам нужно в больницу, – сказала я, впившись взглядом в ее напряженное лицо.

– Вам кажется. У меня все хорошо, – неуверенно ответила она и, переместив поднос под мышку, отошла от столика.

– Что это было? – откинувшись на спинку дивана, спросил Максим. – С чего ты взяла, что официантке нужно в больницу?

– По ее виду было понятно, что она плохо себя чувствует, – просто ответила я, не вдаваясь в подробности, так как все еще не была готова посвящать его в то, что обладаю ясновидением.

– Это непрофессионально! Дрожащие руки – не повод отправлять ее в больницу. Может, она просто устала или расстроена чем-нибудь, – продолжал отчитывать меня Макс.

– Хватит читать мне нотации. Я сделала то, что посчитала нужным, – ответила я, перемещая взгляд на экран лежащего рядом телефона. Писала моя подруга Мирослава, которая предлагала встретиться в кафе и немного поболтать.

– С тобой иногда невозможно разговаривать нормально. Где в тебе скрывается женская мягкость и покорность? – он покачал головой и наклонился обратно к столу. – Нужно заканчивать этот подростковый бунт. Тебе уже двадцать восемь лет, пришла пора подумать о создании семьи, а ты все еще летаешь в облаках.

– Максим, предлагаю тебе обратить свое внимание на более зрелых личностей и отстать от меня, – обиженная его высказыванием, я заблокировала телефон после ответа Мире.

– Отстать, говоришь? Ты ведешь себя сейчас как маленькая девочка. Я выбрал тебя из многих и надеюсь, что ты это когда-нибудь начнешь ценить, – сказал он, взял вилку и начал перемешивать свой салат.

– О, какая честь! Меня выбрал Сам Великий Максим Александрович, – закипая от злости, я бросила телефон в сумочку. – Как мне начать ценить? Кланяться тебе или лучше красную дорожку расстелить? Предлагаю в этот вечер насладиться своим величием без меня! – гневно прошипела я, вставая с дивана и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направилась к выходу.

Погода была чудесная, запахи лета наполняли легкие, теплые белые ночи располагали к прогулке, поэтому я не стала вызывать такси, решив пройтись пешком, чтобы успокоиться. Мысли крутились вокруг нашего с Максом разговора. Злость собралась в комок в области груди, проявляясь в ощущении тяжести и скованности. Мимо меня прошла хихикающая парочка. Молодой человек бережно обнимал одной рукой девушку за талию и что-то шептал ей на ушко, от чего она громко смеялась. Укол зависти пронзил мое сердце, оставляя после себя сквозное отверстие и заставляя поморщиться от скопившейся внутренней пустоты.

Максим был прав, делая акцент на том, что не видит во мне мягкость и женственность. Я сама не понимала, почему не могу быть текучей и плавной, как река, которая с мудростью обходит все препятствия на своем пути. Все это дополнялось тем, что я даже ни разу не попыталась найти в себе и включить в нужный момент качества, присущие женщине. Из меня буквально перла борьба, соперничество и отстаивание своих позиций. Вот зачем мне это было нужно? Почему в любом его провокационном слове я видела, что потеряю себя, если жестко не отвечу? Может, будь я другой, и в наших отношениях все происходило бы иначе? Как назло, мои видения, касаемые будущего Макса, прекратились. Я уже привыкла на них опираться, а тут такая подстава еще и от внутреннего “Я”, которое, видимо, не хотело мне помогать в этом вопросе.