Ганка даже вздрогнул. Эта старая Марта или очень хитрая и догадливая женщина, или же она какими-то путями узнала про него. В том и другом случае отказ только повредит ему. И потом, он в самом деле тяготился своим положением. Нельзя же без конца пользоваться гостеприимством Вельтманов!

И все же Ганка не мог решиться. Он поднял голову и с вопросом посмотрел на девушку, желая найти ответ в ее глазах. Эти васильковые глаза смотрели на него грустно, сосредоточенно и как будто озабоченно.

«Она не хочет брать на себя ответственность, но, кажется, ей не будет неприятно, если я дам согласие» – так объяснил себе Иосиф немой ответ девушки.

А старуха словно читала его мысли. Кивнув головой на девушку, сказала:

– И Нора меньше будет скучать.

– Мне надо подумать, – нерешительно ответил Ганка.

– Пожалуй, подумай, – сказала Марта, улыбаясь беззубым ртом. – Завтра в полдень мы будем поджидать тебя на этом месте.

– Чувствовало мое сердце, что эта встреча в лесу к добру не приведет, – сказал Вельтман, покачивая головой.

Собака весело бежала к дому, за ней шагал Вельтман и рядом с ним Ганка, встретивший лесника.

– Ничего плохого еще не случилось, – возразил Ганка, хотя у него самого было тревожно на душе. Он понимал, что это не простые хозяева, нанимающие домашнего слугу, что он может попасть в тяжелую зависимость, равную лишению свободы. И еще кто знает, какие опасности могут ожидать его в старом замке?

– А я думаю, – продолжал Вельтман, – что тебе лучше всего бежать подальше. Мне и моей старухе, конечно, будет жалко расставаться с тобой. Мы привыкли к тебе, Иосиф, полюбили… Но легче перенести разлуку, чем гибель.

– Уж и гибель! Ты сегодня каркаешь, как старый ворон, мой добрый Мориц.

– Старый ворон каркает потому, что видел на своем веку больше, чем птенцы желторотые, – наставительно заметил Мориц.

– Но и мы, желторотые, тоже кое-что видели, чего и старым воронам видеть не приходилось. Ты говоришь, бежать. А куда бежать? Ты вот знаешь свой участок, а об остальном мире знаешь только по слухам да старым газетам. Я же сам видел, на себе испытал. Ты не представляешь, во что превратилась наша страна. Бежать! Куда? К черту в лапы – в Германию? В Словакию? Удав крепко сжал нас со всех сторон. А где есть еще лазейки, там усиленная охрана. Тысячи двуногих псов гоняются по всей стране за такою вот дичью, как я. Не успею я отойти двух десятков километров от дома, эти ищейки нападут на мой след.

– Что же ты решил?

– Я пойду завтра в замок, узнаю, что за люди, какая работа. Не посадят же они меня сразу на цепь. Можно поработать несколько дней. Если не полажу с ними, сбегу.

Вельтман молча кивнул головой в знак согласия. В эту ночь Ганка плохо спал, а рано утром отправился в замок. Вельтман ждал его весь день. Вечером, когда Иосиф не пришел к ужину, заволновалась старая Берта. Мориц успокаивал ее, как мог. Говорил, что Ганка отправился искать работу. Он познакомился с угольщиками и…

– Он говорил, что ему тяжело сидеть на нашей шее.

Берта хотела возразить, но только махнула рукой: она была слишком огорчена.

Сам Мориц не мог дождаться утра. Он поднялся еще до света, побродил по лесу, а с первыми лучами солнца подошел к замку. Он начал стучать сначала кулаком, а потом прикладом ружья в дубовую дверь.

Наконец открылось небольшое окошко в двери, и в нем показалось лицо седого слуги.

– Я хотел узнать… о молодом человеке, который поступил на работу. Это мой родственник.

– Я уже передал вам приказ господина Брока не беспокоить господ, живущих в замке. Если вы еще раз осмелитесь явиться сюда, вам в тот же день придется забирать свои пожитки и убираться из этого леса.

Окошко захлопнулось.

До самого вечера лесник не спускал глаз с башни, надеясь увидеть Ганку, но в окнах башни было темно и никто не показывался. Мориц уже хотел идти домой, когда его собака насторожилась и бросилась к сосне, стоявшей на опушке леса. Специально дрессированная для сторожевой службы, собака не лаяла и не производила ни малейшего шума. Вельтман внимательно следил за нею. Она что-то схватила зубами, прибежала к нему и, махнув хвостом, положила к его ногам небольшой кусок кирпича, завернутый в бумажку. Мориц развернул измятую бумажку и прочитал наспех набросанные строки:

«Работа нетрудная. Жизнь сносная. Но условие – никуда не выходить. Постараюсь бросить записку, когда замечу тебя в лесу.

Ганка».

Когда Ганка пришел к башне и постучал, Марта открыла двери, кивнула головой, сказала: «Вот ты и пришел», – таким тоном, будто она и не сомневалась, что он придет, и провела Ганку узким коридором в кухню.

Иосиф с трудом узнал ту комнату, в которой он прожил несколько дней после бегства из лагеря. Тогда это была запущенная, полуразрушенная комната с зияющими отверстиями окон без рам, с выбитым, выщербленным каменным полом, с грудами мусора. Теперь мусор был убран, дыры и трещины замазаны, стены и потолок выбелены, рамы вставлены. По сторонам большого очага виднелись полки с блестящей медной и алюминиевой посудой. Скамьи и кухонный стол блистали белой эмалевой краской.

– Садись. – Марта показала Ганке на скамью. – Сейчас я доложу о тебе, – и вышла.

Ганка не сел. Он с удивлением оглядывал комнату. Конечно, обитатели замка не могли сами так отремонтировать и обставить новое жилище. Но кто же и когда им помогал? Когда и как привозили материалы, мебель, хозяйственный скарб?

Низкая дверь открылась, и показалась фигура старика, которого Ганка уже видел в окне в ту памятную ночь. Старик совсем не выглядел миллионером. На нем был довольно старенький джемпер и брюки, к которым давно не прикасался утюг. Потом старик скрылся, и вместо него появился другой старик, в синем фартуке. Он объявил, что Иосиф Ганка принят на работу. Размер вознаграждения будет определен после недельного испытания.

– Не обидим. Главное – точное исполнение приказаний. Пока будете работать на кухне – помогать Марте. Предупреждаю: за стены замка ни шагу, если не хотите нажить… больших неприятностей… Можно сказать и прямо: если не хотите снова попасть в лагерь!..

Старик в синем фартуке ушел. Иосиф Ганка стоял посреди кухни, опустив голову. Значит, они все знают! Он в их руках, их пленник…

Так произошло вступление Ганки в должность помощника старой Марты.

У Ганки был уже опыт домашней работы. Ведь он помогал жене лесника Берте. Марта удивлялась его догадливости и расторопности и была вполне им довольна. Постепенно она становилась добрее и откровеннее. Иосиф узнал, что хозяин-старик – Оскар Губерман, ученый, профессор, вдовец. Марта знала Элеонору совсем еще крошкой. До переезда сюда жили в Штутгарте, в хорошем особняке, на Гогенгеймской улице. Доктор Губерман преподавал в политехникуме. У Норы был жених, молодой ученый Карл Фрей, помощник Губермана. Фрей занимался какими-то опасными опытами в лаборатории, которая стояла на пустыре в окрестностях Штутгарта. И вот… на этом месте рассказа Марта начала подбирать слова и делать паузы, как бы опасаясь сказать лишнее, – и вот случилось несчастье. В лаборатории произошел взрыв. Фрей погиб. Эта смерть накануне свадьбы потрясла Нору. Она слегла, долго болела, едва поправилась, но тоска не оставляет ее. Вскоре после этого они перебрались сюда. Опыты продолжает сам доктор Оскар Губерман. Но у него, видно, не все ладится.

Через несколько дней Ганка получил повышение. Старый Ганс Шмидт объявил Иосифу:

– С сегодняшнего дня вы будете помогать мне убирать жилые комнаты.

– А дрова и воду ты мне по-прежнему будешь приносить, сынок, – сказала Марта.

Ганка, по-видимому, выдержал и этот экзамен, так как через несколько дней получил новое повышение: был допущен к уборке лаборатории, которая так интересовала его.

Но тут случилось одно происшествие, которое имело влияние на дальнейшие события и, быть может, сохранило жизнь Ганке.