Сусаноо был старшим братом богини Аматэрасу-омиками. Когда строил он чертог в краю Идзумо, чтобы поселиться там с женою, то увидел, как вздымаются гряда над грядой восьмицветные облака, и сложил такую песню:
Там, в краю Идзумо,
восьмислойные тучи клубятся
над грядою гряда —
я для милой палаты построю,
восьмиярусный терем построю!
С той поры, пленялись ли люди цветами или завидовали певчим птицам, ощущали грустное очарование вешней дымки или печалились об исчезающей росе, душу[5] свою они изливали в великом множестве слов и разнообразии форм[6]. Ведь и долгий путь в дальние края начинается с первого шага, чтобы завершиться спустя месяцы и годы; ведь и высокая гора начинается с первых пылинок и крупиц праха, ложащихся в ее основание, чтобы когда-нибудь главой достигнуть туч небесных, – так было и с поэзией[7].
Песня «Бухта Нанива» воспевает начало царствования Государя.
Когда император Осасаги[8], будучи еще принцем, пребывал в Наниве, они вместе с тогдашним наследным принцем отказались от своего звания и три года не соглашались взойти на престол, отчего муж по имени Ванни[9] весьма опечалился и, сложив песню, преподнес ее Государю. Цветы, что упомянуты в той песне, – цветы сливы.
Песня о горе Асака была сложена некой служанкой для увеселения.
Когда принц Кадзураки послан был на Север, в край Митиноку, там устроили пир в его честь, но принц остался недоволен, сочтя, что наместник края принимает его без должных почестей. Тогда одна дама, прислуживавшая на пиру, предложила ему вина и сложила эту песню, отчего сердце принца ободрилось[10].
Две эти песни считаются отцом и матерью поэзии, приводятся в начале всех пособий по обучению каллиграфии.
Итак, существует шесть видов песен. То же и в китайской поэзии. Первый вид – «песни многозначные» (соэута)[11]. Такая песня была преподнесена государю Осасаги:
Распустились цветы
в бухте Нанива на побережье,
будто нам говоря,
что зима сменилась весною, —
распустились цветы на деревьях!..
Второй вид – «песни-пересказы» (кадзоэута)[12]. Например:
Глаз нельзя оторвать
от вишен в цветенье весеннем,
хоть недолог их век, —
а они, увы, и не знают,
что краса их падет под ветром…
Такие песни лишь повествуют о чем-либо без особых сравнений. Что можно сказать о приведенной песне? Душу ее постигнуть нелегко. Ее можно отнести также и к пятому виду – «песен о вещах обыкновенных» (тадаготоута).
Третий вид – «песни-уподобления» (надзураэута)[13].
Выпал иней к утру,
когда уходить ты собрался, —
каждый раз от любви
буду я, словно иней, таять
и к тебе притекать в объятья!..
Такие песни уподобляют одно другому, называя то, что в них сходно. Эта песня, возможно, не вполне соответствует такому определению, а лучше будет соответствовать вот какая:
Ах, ужели всю жизнь
так и жить мне, не встретившись с милой, —
одиноким червем,
заключенным в шелковый кокон,
что взрастила мама-старушка?!
Четвертый вид – «песни-сопоставления» (татоэута)[14]. Например:
Коль захочешь ты счесть
любовные помыслы в сердце —
знай, что нет им числа!
Уж скорее сочтешь песчинки
на бескрайнем морском побережье…
В таких песнях чувства, наполняющие сердце, выражаются через сопоставление с различными травами, деревьями, птицами и зверями. Скрытого смысла в них нет. Однако, как и в песнях первого вида (соэута), способы выражения должны по возможности различаться. Вот еще подходящий пример:
Струйка дыма вилась
над мирным костром солеваров
в дальней бухте Сума —
но порыв нежданного ветра
Пятый вид – «песни о вещах обыкновенных» (тадаготоута)[16].
Если б только наш мир
притворства не знал и обмана, —
как хотелось бы мне
слушать пламенные признанья,
о любви цветистые речи!..
[17]В песне этой говорится о том, как было бы, если бы все в мире было устроено хорошо и правильно. Однако по духу песня эта не вполне соответствует определению. Скорее ее можно было бы назвать томэута[18]. Вот более подходящий пример:
Долго-долго смотрю
и все не могу насмотреться —
горной вишни цветы!
Хоть опасть суждено им вскоре,
но пока не поднялся ветер…
[19]Шестой вид – «песни-славословия» (иваиута)[20]. Например:
Сколь роскошен дворец,
величествен и благолепен!
Словно листья травы,
разошлись налево-направо
боковые пристройки-крылья…
Подобные песни восхваляют сей мир и возносят славословия богам. Однако приведенная песня не вполне соответствует определению. Вот более подходящий пример:
На лугу Касуга
собираем мы ранние травы —
радость в сердце моем
да узрят всесильные боги,
что тебе сулят долголетье!..
[21]Впрочем, едва ли всю поэзию можно разделить на шесть видов.
Ныне, когда в жизни так ценится внешняя яркость, сердца людей стремятся к показному блеску, и появляется множество песен безвкусных, легковесных, преходящих. Иные служат забавой в домах легкомысленных сластолюбцев, сокрытые от взоров наподобие рухнувшего дерева, что гниет под водой. Не место песням и на людных сборищах, где они всем открыты, словно метелки цветущего мисканта. Поразмыслив, с чего начиналась японская поэзия, мы поймем, что негоже ей пребывать в таком положении. Многие поколения правителей в стародавние времена созывали, бывало, придворных, повелевая им воспеть в стихах красу вешних вишен на заре или луну осенней ночи. Порой поэт отправлялся нехожеными тропами в дальний край, чтобы предаться созерцанию цветов, порой уходил в беспросветный мрак ночи, чтобы помыслами устремиться к луне. Государи же читали те сочинения, отделяя искусные от невежественных.
