– Ну, давай, теперь ты ударь! – с отчаянием в голосе заорал он громче Кельта. – Чего впустую воздух словами сотрясать, да? Давай, бей!!

Соболь, облокотившийся о стену, поднес пальцы к губам, чтобы скрыть недоуменную, но одобрительную улыбку, неуместную сейчас. Пожалуй, впервые он видел тихоню Клифа таким. Взрослеет?

– Ладно, успокойся, – хлопнул он психанувшего товарища по плечу. И, внимательно посмотрев на отрешенного Арго, сказал уже громче: – Народ, дайте тишину: атаман думать будет.

– Да куда тебя бить-то? Живого места нет, – буркнул Кельт, обращаясь к Клифу, махнул рукой и сел на диван рядом с Соболем.

Клиф всхлипнул и тоже подсел к друзьям.

Воцарилась тишина: все трое молчали и смотрели на «атамана». Они ждали, когда он, наконец, расскажет о том, что мучает его весь день. Но тот не торопился этого делать, продолжая сидеть за своим столом неподвижно, словно был один в кабинете. Кельт уже привык, что Арго стал замкнутым, и порой предпочитал решать их общие проблемы в одиночку. Но сейчас «атаман» выглядел совсем потерянно, наконец-то позволив себе снять маску беспечности, которую с таким трудом изображал весь день – и перед полицейскими, и перед Клифом, и перед Скрипачом, и перед самим собой. Кельт с тревогой отметил темные круги под усталыми глазами Арго, нервно поджатые губы, побелевшие от напряжения костяшки пальцев, морщинки, прорезавшие лоб – и отважился нарушить молчание тихим вопросом:

– Что тебя гложет, Арго?

– Это из-за меня? – тут же попытался уточнить Клиф дрогнувшим голоском.

Макс, казалось, только сейчас вспомнил о присутствующих здесь друзьях.

– Нет, ты не при чем, – успокоил он Костю, мимолетно взглянув на него из-под утомленно опущенных ресниц. Затем перевел взгляд на Кельта и Соболя и пояснил: – Скрипач вернулся неспроста. Завтра он зовет меня на встречу и велит приехать одному. Хочет что-то предложить. Чую подвох: слишком приторно он со мной разговаривал…

– А ты возьми нас с собой, Иван-Царевич – мы тебе еще пригодимся! – прозвучал в тревожной тишине веселый голос Марка.

Он только что вошел в кабинет, обвел взглядом всех собравшихся. Отметил про себя, что одно лицо мрачнее другого, и понял, что здесь опять нуждаются в его поддержке. В уверенности широкой белозубой улыбки, в неизменном участливом взгляде черных миндалевидных глаз.

– Да как же я тебя, Серый Волк, с собой возьму, если велено не брать? – развел руками Арго. Он по привычке подыгрывал другу, но без тени улыбки.

– Когда это ты стал таким послушным? – лукаво прищурился Марк.

Арго буркнул куда-то в сторону:

– До сих пор непослушание ничего хорошего не приносило…

– Брось, Арго! Тебе тревожно, нам тревожно. Как мы можем тебя отпустить одного? – уже совершенно серьезно произнес Марк, приблизившись к столу «атамана». – Ты же видишь, как все стремительно меняется. Скрипач уходит в подполье, Барс наглеет на глазах. Они явно что-то задумали и завтра, возможно, все решится.

– Мы тебя не бросим, – подтвердил Соболь тоном, не терпящим возражений.

Макс тяжко вздохнул, явно терзаемый еще какими-то догадками, которые очень хотел поведать друзьям, но не мог. Марк донимать расспросами не стал и, заглянув в опущенное лицо друга, просто подмигнул ему со словами:

– Не убивайся так, ты же так не убьешься.

– Чудесный совет. Сам сочинил, или подсказал кто? – Арго, не сдержавшись, все же улыбнулся, и каждый из присутствующих тут же позволили себе немного расслабиться.

– Когда-то по «Русскому радио» подсказали. Радио надо слушать иногда, – шутливо пожурил Марк, – чтобы знать, что в мире делается.

– Мне своих дел вполне хватает, – покачал головой Макс. – А ты мне про мировые дела говоришь, когда я с собственными-то не могу справиться.

– Справишься. Вместе справимся, – пообещал Марк.

Он уже достал из шкафа пузырек с зеленкой, подсел к Клифу на диван и пытался обработать этим средством ссадины на лице друга. Тот отбивался, приглушенно хихикая, и шипел, что «что не собирается ходить с инопланетной рожей». Остальные наблюдали за этой возней со снисходительными улыбками. Азартный Марк сдался, лишь когда Клиф отобрал у него зеленку и выскочил прочь из кабинета – прятать пузырек у секретарши Арго, сидящей в приемной.

Марк, как ни в чем не бывало, поднялся с дивана и с самым невозмутимым лицом пригладил свои непослушные волосы, запустив пальцы в густые черные пряди. После чего обернулся к Арго и серьезно изрек:

– Завтра мы поедем с тобой, спрячемся неподалеку и будем следить за всем, что происходит вокруг. Если что-то пойдет не так, мы тут же откроем огонь и спасем тебя.

– Супермен, блин, – саркастически фыркнул Кельт, но когда утешал Марк, ему невозможно было не верить. Когда он убеждал – невозможно было сопротивляться.

И именно сейчас «атаман» вспомнил, что раньше, плечом к плечу с друзьями, он ничего не боялся. Безрассудно бесстрашный – лишь такой достоин звания «атамана».

2

Глядя на ладный коттеджный дом, утопающий в солнечном, будто сказочном саду, Арго в растерянности остановился, едва покинув свое авто. Он чуть было не рассмеялся, увидев столь идиллический пейзажик: грозный криминальный авторитет Скрипач с трудом ассоциировался с этим жизнерадостным местом – обычно для встреч он выбирал хмурые городские укрытия. Впрочем, домик, наверняка, не его. Зато в этих богатых на растительность местах удобно прятать своих приспешников, готовых к нападению. А за глухим высоким забором можно не опасаться посторонних глаз.

Арго глубоко вздохнул и вдруг улыбнулся: воздух, напоенный яркими ароматами загородного июня, напомнил ему беззаботные детские выходные на лоне природы – в тех любимых местах, где он уже давно не бывал. Потому что забыл, что такое беззаботность…

Отогнав неуместные сейчас воспоминания, Арго решительно направился к калитке и нажал на звонок. Открыл ему Барс. Можно было подумать, что сегодня у него намечался какой-то праздник, поэтому Збарский был при полном параде. Но Арго знал, что первый помощник Скрипача никогда не расстается с этим образом: вот и сегодня на молодом мужчине были накрахмаленная рубашка, претендующий на оригинальность галстук и идеально отглаженный кремовый костюм. Он весь казался безукоризненным: от аккуратной короткой стрижки, соответствующей его статусу и возрасту, до безупречного маникюра. В холеной руке – неизменная трость с набалдашником в виде головы оскаленной дикой кошки. Делали, разумеется, на заказ, в подарок, зная, как Барс любит пафос и визуальные эффекты.

Сейчас они особенно контрастировали друг с другом, стоя по разные стороны изгороди: торжественный, уверенный в себе Збарский, весь в светлом, и нахохлившийся, настороженный Арго в своем излюбленном черном плаще.

По обоюдному, негласному решению они никогда не здоровались.

– Скрипач уже здесь. – объявил Барс и без промедления пошел по мощеной дорожке вглубь сада, беспечно поигрывая тростью.

Арго усмехнулся, закрыл за собой калитку и неторопливо направился следом, зорко поглядывая по сторонам в поисках западни. Он всегда был настороже, встречаясь со Скрипачом: невозможно угадать, когда большому боссу надоест нянчиться с молодняком. А на встречах с Барсом бдительность Арго усиливалась втрое: Макс догадывался, что Збарский терпеть его не мог. Не хотел делиться ни их общим со Скрипачом бизнесом, ни вниманием самого босса. Он привык быть единственным приближенным.

Благодушно улыбающийся Скрипач дожидался их на втором этаже дома, сидя в кресле у окна. Время от времени он поглядывал на улицу, проверяя, нет ли поблизости ничего подозрительного, но дорога, ведущая к дачному участку, была безлюдна.

Казалось абсолютно невозможным поверить в то, что этот мужчина средних лет с благородной сединой на висках и сеточкой морщин у чуть сощуренных глаз – грозный криминальный авторитет. Сейчас он выглядел именно тем, кем выставляла его пресса: меценат и благодетель для города. Порядочные жители которого и представить себе не могли, каким испепеляющим может быть взгляд этих глаз, какие безжалостные приказы слетают с тонких губ. Он держался с достоинством, но без излишнего пафоса, походя скорее на доброго дядюшку для каждого восхищенного им обывателя у экрана телевизора, чем на руководителя гигантской криминальной паутины.