Могучие ноздри Бормана при этом раздулись как у быка, готовящегося к атаке, а лицо приняло грубое и злобное выражение.

– Кто может знать, что будет на этой земле после нас? – ничуть не смутившись, философски заметил генерал от кавалерии. – Кто поведает человеку, что будет после него под солнцем? Так сказано в книге Экклезиаста… Новые поколения ничего не будут знать о нас наверняка, так же, как и мы не знаем ничего толком о предыдущих поколениях… Уже не помнят ушедших, а тех, что придут потом, не будут помнить те люди, что будут жить после них…

– Причем здесь все это, дружище? – стараясь выглядеть миролюбиво, спросил генерала Борман. – Причем тут Библия? Вы что не верите в победу тысячелетнего рейха? Уверяю вас, что все, кто был вместе с фюрером в эти трудные минуты, будут потом щедро вознаграждены за преданность… Получат поместья в любых уголках планеты…

– Вы, что сомневаетесь в победе над врагами рейха? – повторил вопрос Бормана, шеф гестапо, буквально сверля кавалерийского генерала глазами.

– Вы, господин Мюллер – полицейский, а я военный, – спокойно ответил генерал. – Наш разговор касался вопросов фортификации… Не приписывайте мне слов, которые я не произносил…

– Господи, неужто они, в самом деле, верят во всю эту чушь?! – чуть позже, раскладывая на столе военные карты, с раздражением размышлял Ленц, искоса посматривая на собравшуюся в совещательной комнате публику. – Верят в разгром американцев и русских, когда Берлин практически окружен, армия обескровлена, нет боеприпасов и простейших медикаментов… А эти подхалимы и жалкие подпевалы, коими, за редким исключением, окружил себя диктатор, рисуют для него на картах несуществующие войска, рассказывают про чудо-оружие, которое вот-вот будет создано в снежных горах Баварии… Предлагают вооружить каждого уцелевшего жителя столицы и создать двухмиллионную группировку, для спасения Берлина… И он, Феликс Ленц, рискует попасть в руки «красных» вместе с этим вот сборищем…

Наконец среди генералов возникло некоторое оживление, послышались шаркающие шаги, затем дверь, ведущая в личный кабинет Гитлера, распахнулась и в комнате для совещаний возник сам великий диктатор, за которым прихрамывая, шествовал щуплый, порядком осунувшийся, «доктор» Геббельс. Выглядели они оба, мягко выражаясь, не слишком браво. Фюрер к немалому изумлению майора мог запросто сойти за семидесятилетнего старика. Министр пропаганды тоже здорово сдал, глаза его бегали, разглядывая генералов, в движениях ощущалось крайняя нервозность…

Медленно пропутешествовав вдоль стены, украшенной картинами выдающихся живописцев прошлого, фюрер поприветствовал каждого хилым, совсем не впечатляющим, рукопожатием, затем, придерживая трясущуюся правую руку, медленно опустился в кресло и вопросительно посмотрел на Гелена… В этом взгляде не было теперь той нечеловеческой силы и той неиссякаемой энергии, которую помнили еще ветераны нацистской партии…

– Что с ликвидацией кюстринского плацдарма? – спросил диктатор слабым, невыразительным голосом. – Как выполняется мой приказ, нанести сокрушающий удар по позициям русских и отбросить их от Берлина? Сбросить их в реку наконец!

– Мой фюрер, – тихим, мягким голосом начал доклад начальник штаба, – на данный момент все предпринятые попытки разбились о стойкую оборону русских… Несмотря на беспримерное мужество и решимость… Делается все возможное… Испытывают острую нехватку в транспорте, танках, артиллерийских орудиях, средствах связи… К югу от Берлина русские продвигались от… Принято решение восполнить изрядно поредевшие солдатские ряды за счет молодых членов гитлерюгенда…

– Геринг, а как обстоит дело с реактивной авиацией? Почему мы не можем обрушить ее на головы противника и решить исход сражения, используя наши новейшие достижения? – неожиданно перебил докладчика фюрер.

– Непредвиденные трудности, связанные с производством и перемещением по железным дорогам… – Неуверенно забормотал рейхсмаршал.

Присутствующие ожидали вспышки гнева со стороны диктатора, но тот лишь поморщился и сделал вялое движение рукой.

Следующим докладчиком был начальник разведуправления, непосредственный шеф Ленца, с которым они вместе прибыли на совещание. Фюрер молча выслушивал доводы «разведки», касавшиеся стратегических замыслов русских и мест концентрации ударных частей Красной Армии. В момент, когда Гелен осмелился завести разговор о бессмысленности продолжать активные действия где-то в далекой Венгрии, когда над Берлином нависла угроза полной блокады и последующего смертельного штурма, фюрер вдруг оживился, в упор посмотрел на докладчика, после чего вскочил как ужаленный и разразился неистовой бранью.

– Все это чушь! Весь ваш анализ обстановки, полная чушь! – орал диктатор лицо которого побагровело, а сам он затрясся, как в лихорадке. – Только гений может в момент вдохновения определить настоящие планы врага и дать правильный, точный приказ! Никакого наступления русских на Берлин не будет! – продолжал он кричать, размахивая руками. – Зачем мне нужна такая разведка?! Зачем мне такие войска СС?! Вы неспособны выполнить ни одного приказа!

Присутствующие слушали фюрера в угрюмом молчании.

– Вот увидите, в ближайшее время, русские не станут атаковать Берлин, а повернут свои силы на Прагу!

Припадок бешенства продолжался еще какое-то время. Затем диктатор, совершенно обессиленный рухнул в кресло и в совещательной комнате воцарилась мрачная, напряженная пауза.

– Если бы вы слушали мои приказы… Если бы вы четко выполняли их, война была бы давно выиграна нами, – сказал он наконец, уже абсолютно спокойно.

Совещание завершилось, в комнате остались только министр пропаганды, Мюллер, Борман, инженер Пауль Бах и кроме того, Феликс Ленц, который теперь уже не сомневался, что в его биографии наступил опасный непредсказуемый момент…

– Мой фюрер, – первым начал выступление Мартин Борман, стараясь говорить, как можно тише, поскольку любивший неистово горлопанить диктатор, сам не переносил малейшего повышения голоса, со стороны подчиненных. – Есть группа отважных рыцарей рейха, лучших офицеров абвера, вермахта, СС и люфтваффе, готовых выполнить особо важное задание, для спасения Берлина и разгрома противника!

Смотревший до этого куда-то в пространство, «великий диктатор», вдруг оживился и уставился на Бормана «слепым», невидящим взглядом.

– Кто они? Что за особое задание?

Гитлер, наконец сфокусировал взгляд и внимательно поглядел на дрожавшего, перепуганного инженера Баха.

– Что там за чертежи у вас, давайте сюда, – продолжил фюрер, почти дружелюбным тоном.

– Это талантливый инженер, настоящий ариец, гениальный изобретатель, – подобострастно склонив голову, продолжал докладывать Борман. – Его зовут Пауль Бах…

– Кто? – встрепенулся Гитлер, – Пауль Бах? Я кажется помню его… Скажите, это не вы предлагали проект орбитальной космической станции, способной поджигать тепловыми лучами столицы враждебных нам стран, а над Америкой, вы кажется обещали организовать торнадо небывалой мощи? Устроить им настоящую климатическую катастрофу… Обрушить на головы врага невиданные со времен Атлантиды тропические ливни. Организовать неполноценным противникам нашего рейха новый потоп. Стереть с лица земли Нью-Йорк, Париж, Лондон, Москву и, конечно, Иерусалим…

Лица присутствующих все больше бледнели… Сейчас будет новый припадок… А затем Баха непременно расстреляют… За бессмысленную растрату финансов, беспочвенные, «пустые» идеи, обман руководства нацисткой империи и преступление против потомков…

– Превосходный был проект, продолжайте, – неожиданно закончил речь Гитлер, затем, попытался сдвинуть дрожащей рукой лежавшие перед ним штабные карты, освобождая место для чертежей белого как мел, напуганного инженера.

– По сведениям от надежных и проверенных сотрудников научного общества по изучению древней истории, ими завершено весьма важное исследование, которое позволит нам создать мощную, недосягаемую для врагов, подземную крепость! Она позволит нам накопить необходимые силы, чтоб возвратившись в привычный нам мир, сокрушить здесь любого противника и установить, новый мировой порядок, соответствующий нашим целям, задачам и планам…