Я с трудом успевала переводить. Как только с языка слетала одна фраза на русском, тут же нужно было озвучивать очередной вопрос на немецком. Как только адвокат гамбургского юридического бюро и его спутница, совладелица компании, показывали Бояринову какую-то бумагу, которую принесли с собой, – спустя две-три секунды он требовал другую, словно успел со всем ознакомиться, перевести и сделать выводы.

Новый директор моей школы не шел ни в какое сравнение с Бояриновым. До этого момента я была уверена, что Илья Петрович – настоящий бульдог, способный кого угодно заставить подчиняться. Боялась лишнее слово сказать в его присутствии. Отпрашивалась в собственный выходной, словно вымаливала чудо. Но теперь… Спустя несколько минут рядом с Павлом директор казался безобидным щенком, который случайно возомнил себя большой собакой.

Порой создавалось впечатление, что Бояринов вообще не человек, а настоящий суперкомпьютер. Безжалостный, властный и настолько умный, что невозможно было определить уровень ай-кью.

Иногда, когда выдавалась свободная секунда, я даже засматривалась на него. Чтобы не пустить мысли в опасное русло, давала себе зарок найти такого же адвоката для суда с бывшим мужем. Пыталась запомнить выражение породистого лица, когда Павел давил на своих собеседников. Старалась не выдать непривычного волнения. И не подвести.

Это оказалось непросто. Ни институт, ни работа в школе не могли подготовить к таким напряженным переговорам. И, как оказалось, трудно было не только мне.

Спустя всего полчаса немецкий адвокат стал бледным. По его лбу катились капли пота. Очки спустились на кончик носа. А спутница вообще словно выпала из беседы. Облизывая губы, она жадно смотрела на Бояринова. Ела его взглядом. И дышала настолько тяжело, будто вот-вот получит оргазм.

Такая откровенная женская реакция шокировала. А то, что Бояринов это никак не пресекал, отталкивало. Словно стала участницей чужой эротической игры, я с трудом выдержала переговоры до конца.

Еле-еле дождалась, когда его сиятельство сообщит, что в переводчике на сегодня не нуждается. А оказавшись в номере, схватила пальто и отправилась на прогулку.

Без цели.

Куда глаза глядят.

Лишь бы только подальше от всех этих юристов, их дел и их игр.

Как можно было догадаться, далеко сбежать мне не дали.

– А не слишком ли ты разогналась?!

Знакомый мужской голос послышался именно в тот момент, когда я вышла за территорию отеля.

– После рабочего дня имею право разгоняться с любой скоростью.

Я попыталась ускорить шаг, только эффект был как с объятиями. Словно пунктик у Бояринова был на любое сопротивление.

– Это не самый безопасный город.

Гад поравнялся со мной. И, нацепив на лицо самодовольную улыбку, пристроил левую руку на моей пояснице.

– Не помню, чтобы забота о персонале входила в наше соглашение.

Будучи уже опытной, я даже не дернулась. В поисках следов от помады или засосов пробежалась взглядом по лицу и шее Павла. Но либо этот гад умел быстро приводить себя в порядок, либо мадам адвокатесса оставила самое интересное на следующую встречу.

– Боюсь, завтра мне не справиться без тебя. Так что лучше проконтролирую.

Бояринов легонько подтолкнул вперед, заставляя идти дальше.

– Я думала, вам есть чем заняться. Более интересным.

Смирившись, я сделала один шаг. Затем, с небольшой остановкой, второй. А после плюнула и пошла с прежней скоростью.

– Хельга не в моем вкусе, – неожиданно поделилось чудовище. – Не люблю быть добычей. Предпочитаю роль охотника. Но рад, что ты переживала.

– У вас слишком большое эго. В курсе?

Уже привычное желание стукнуть этого нахала вспыхнуло с новой силой, и ноги понесли меня еще быстрее.

– Я весь крупный, – погладив мою поясницу, уточнил Павел. – Но это ты уже знаешь.

Мужская ладонь перебралась на бок, и я против воли оказалась у Бояринова под мышкой. Словно Дюймовочка, несмотря на свои метр семьдесят. Полностью защищенная от пронизывающего ветра и рядом с такой печкой, что тонкое пальто стало жарким.

Наверное, нельзя было поддаваться на это тепло и защиту. Дважды мы были так близко, и оба раза это заканчивалось полным фиаско моей гордости. Сейчас внутренний голос тоже шептал: «Отодвинься! Опасно! Нельзя!»

Но в тусклом свете уличных фонарей Гамбург выглядел не таким уж приветливым. Безумные лица бомжей возле старого моста заставили вздрогнуть. Да и рука лежала на талии так надежно, будто якорная цепь, которую не сдвинуть и не сломать.

Не думала, что к такому можно привыкнуть, но спустя несколько минут на смену волнению пришло смирение. А чуть позже, под рассказы моего спутника заглохла и гордость.

Словно был здесь не второй раз, а как минимум десятый, Бояринов отлично ориентировался на улицах города. С видом настоящего экскурсовода он рассказывал местные байки и легенды. Которые, уверена, придумывал на ходу. Периодически снабжал нас обоих горячим чаем или глинтвейном. Руководил прогулкой, будто это не я захотела пройтись, а он сам все организовал.

Через час уже и не помнила, почему так волновалась из-за наглого начальства. Бдительность уснула сладким сном, а город больше не казался таким незнакомым и пугающим.

Вероятно, именно в этот момент и стоило прекратить нашу прогулку. «Хорошего понемножку!» – притормаживала я себя. Но за следующим поворотом увидела очередной подсвеченный огнями архитектурный шедевр и не смогла остановиться.

– Уверена, что тебе туда нужно? – Смиренно шедший со мной всю дорогу Бояринов вынудил задержаться.

Голубые глаза посмотрели так, словно бросали вызов. Проверяли на слабо, будто я хочу чего-то особенного.

Если бы я только понимала, чего именно!

– Там красиво!

Я снова глянула на здание, на толпу людей, которая шла по улице. Но ясности не прибавилось.

– В Гамбурге не все улицы одинаково безопасны для… – Павел усмехнулся, – для скромных, правильных учительниц.

Наверное, это был второй звоночек свыше. Молчавший все это время внутренний голос тоже проснулся и ворчливо стал напоминать об отеле, кровати и полезном после перелета сне.

– Если я учительница, то это не значит, что синий чулок!

Возможно, еще несколько секунд, и я бы согласилась уйти. Но в улыбке Бояринова появился вызов. А новый глоток глинтвейна придал смелости.

– И тебя не пугают красные фонари там?

Павел указал в сторону того самого «архитектурного шедевра», и неожиданная догадка согрела сильнее горячего напитка в руках.

Под крышей здания и дальше, на улице, действительно горели красные фонари. Почти такие же я видела на фотографиях Вали из Амстердама. Помнила ее истории, рассказанные шепотом, пока дети спят. И ее хохот.

– Думаете, что-то сможет меня удивить? – Сердце сбилось на аритмию, но я гордо вздернула подбородок.

Сама не знала, что могу быть такой воинственной. Все же общение с некоторыми мужчинами уже выходило боком.

– А вдруг? – Гад засиял как кот, которому подарили миску сметаны.

– Не хочу вас расстраивать, но мне давно не восемнадцать.

– И ты не будешь краснеть, закрывать глаза и требовать увести тебя поскорее?

Это была такая дешевая провокация, с какими в школе приходилось встречаться каждый день. Даже смешно было чего-то опасаться.

– Вы так говорите, словно я всю жизнь в монастыре провела.

– Тогда, может, даже зайдем куда-нибудь? На экскурсию. – Улыбка на красивых мужских губах превратилась в хищный оскал. – Или боишься?

Я внимательно посмотрела через плечо Бояринова на улицу. Домики как домики. С фонарями, но без обнаженных красавиц за окнами. Похожие на любые другие дома в этом городе.

– Но, чур, я сама выбираю место! – в полный голос заговорил во мне глинтвейн. – И это будет только экскурсия. Посмотреть!

Старый анекдот про ворону, которая полетела вместе с гусями на юг, я вспомнила уже возле пятого здания. «Я сильная. Я смелая. Я долбанутая!» – в мыслях, словно на большом экране, сияли ее последние слова.