Буренкин прищурившись посмотрел на Татьяну.

– В таком случае мне нужны ваши ФИО и должность как представителя компании.

Татьяна кивнула и, отойдя на приличное расстояние от вагончика, чтобы инспектор не смог ее услышать, набрала комбинацию цифр на телефоне надеясь, что телефон возьмет Анна. На звонок ответил Стас. Теперь надо было объяснить на английском не очень понятные иностранцу вещи.

– Татьяна, расскажи, что происходит, – коротко попросил Стас. Голос его был напряжен.

– Здесь инспектор и он пишет акт, – стараясь говорить как можно медленнее и понятнее начала Татьяна. – Потом он должен этот акт выслать на руководителя по почте. Если, конечно, сам не привезет.

– На меня? Там будет мое имя? – взволнованно спросил Стас. – Я должен проконсультироваться с юристами.

– Да, конечно, – сказала Татьяна. – Но он все равно вышлет, это его работа. Но его можно не получать, – после паузы добавила она.

– Как это? – не понял Стас.

– Он пролежит на почте тридцать дней на ваше имя и его отошлют назад. Тогда ему придется приехать еще раз, но мы уже все очистим я надеюсь.

Стас помолчал.

– А это легально? – с сомнением спросил он.

– Мы ничего не нарушаем. В акте будет мое имя, как присутствующего при инспекции представителя, но я официально нанята только с понедельника, – пояснила Татьяна.

– Это гениально, – после паузы сказал Стас. – Спасибо Татьяна.

Он отключил телефон. На секунду промелькнула мысль, что, наверное, все- таки надо ей заплатить побольше за этот месяц. Но опять же она ничего не сказала и не попросила.

***

Есть по- прежнему не хотелось, но по коридору распространялись фантастические запахи и Татьяна, вспомнив Костины рекомендации, пошла на запах.

В столовой было весело. Улыбчивые повара- индусы накладывали всем дымящиеся стейки из говядины с каким- то национальным гарниром, звучала музыка, на подвешенных к потолку экранах телевизоров шли репортажи CNN, за столиками сидели русско- и англоязычные в основном мужчины и выглядело все это как зал хорошего ресторана, не хватало только официантов. Появление Татьяны не прошло незамеченным, мужчины смотрели ей вслед, она чувствовала их заинтересованные взгляды и это здорово поднимало самооценку. Взяв на раздаче аппетитный, дымящийся, с корочкой, стейк, Татьяна вдруг увидела в стороне в шкафчике со стеклянными дверцами яркие, разноцветно- манящие пирожные и на секунду застыла перед шкафчиком с подносом в руках. Она обожала сладкое и выпечку, и хрупкость ее фигуры объяснялась огромной силой воли, чай и кофе она пила без сахара и не позволяла себе ничего лишнего.

Мгновенно всплыло воспоминание из школьной юности. Урок физкультуры, и ее очередь залезать вверх по канату. Соскальзывающие руки, не способные подтянуть полное рыхлое тело и слабые ноги- сардельки, бессильно свисающие вниз, лица ржущих одноклассников и мучительное осознание собственной физической непривлекательности. Болезненные воспоминание прервал голос Кости, который звал ее к столику. Татьяна тряхнула головой и прошла мимо пирожных к столику, за которым сидели Костя и Джон.

– Можно? – спросила она, держа в руках поднос с куском стейка и стаканом колы.

– Велкам! – радушно пригласил ее Джон.

Присев за столик, Татьяна начала рассказывать о своем разговоре с инспектором и об акте, который тот собирается направить в Южно- Сахалинск.

– Но почему разлив не ликвидируют? – спросила она у Кости.

– Контейнер с оборудованием не могли найти, – жуя объяснил Костя. – Сегодня нашли, завтра попробуют в море выйти. Сама видела, какие волны, из- за шторма разлив и случился.

– Буренкин здесь еще? – спросила Татьяна.

– Завтра улетит, у него командировка заканчивается. Вот тебе черновик акта.

Костя вытащил из кармана вчетверо сложенный листок с рукописным текстом и положил его перед Татьяной.

– Буренкин написал. Для предварительного ознакомления, – добавил он.

Татьяна быстро просканировала от руки написанный текст. Ссылки на законодательство, краткое перечисление фактов, паспортные данные. И ничего про распространение пятна и отсутствие немедленного реагирования.

– Если не знать, что произошло, на ущерб не тянет, так, административка, можно отделаться штрафом в полторы тысячи. Рублей. Если акт официально получим конечно, – осторожно, глядя на Джона, сказала она.

– Стоило нам хорошего стейка и еще одной пары ботинок. Он обожает сюда ездить. Джон счастлив. Вы, мисс, работу выполнили, – усмехаясь сказал Костя.

– Гуд джоб, гайз, – радостно закивал Джон и поднял стакан с кока колой.

Все чокнулись стаканами.

– У нас подъем в пять, завтра не увидимся, – доедая свой стейк сказал Костя. – Я хотел попросить тебя передать кое- что для Ани. Анны то есть. Возьмешь? Мы тебя вертолетом отправим вместе с вахтой до Южного, чтобы ты в поезде не тряслась, завтра уже дома будешь.

– Конечно возьму, – сказала Татьяна.

Перспектива вернуться домой завтра не сильно радовала, на кэмпе ей нравилось больше. Ей никогда раньше не приходилось работать в организациях, где отношения между людьми и атмосфера в офисе и на площадке были бы такими конструктивными и понятными. В глазах людей она видела осознание собственной значимости и понимание конечной цели. В Южно- Сахалинске у нее не было своего дома, зато была новая многообещающая работа, о которой она давно мечтала. И еще был Андрей, о котором она почти забыла, и эту задачу предстояло как можно быстрее решить.

***

Настроение после поездки на север было приподнятым, не испортило настроение даже сообщение от Андрея, который написал, что провел в квартире все выходные в ожидании ее, и просил проявиться через неделю. Сообщение было написано сухо, тон не предвещал ничего хорошего, но Татьяна была переполнена новыми впечатлениями и старалась не думать об этом. Ничего не изменилось вокруг нее, но что- то изменилось внутри. Никуда не делся Андрей и город Невельск, и дорога такая же пыльная и без обочины, но ею уже овладело предчувствие всего нового, людей, отношений, разных интересных дел. От этих мыслей вырастали крылья, которые несли ее в первый рабочий день на новую работу и казалось, что все серое и унылое в прошлом.

Еще грела мысль о хорошей зарплате плюс к дополнительному доходу. Татьяна продолжала заниматься переводами и на пути в Ноглики в поезде провела несколько часов за работой над переводами, за которые обещали неплохо заплатить. Только бы ничего и никто не помешал, надо еще немного продержаться в этом режиме до первой заплаты и взять кредит на квартиру, пусть маленькую, но как можно быстрее. Про устройство личной жизни тоже надо подумать. Нужен обеспеченный, свободный, благородный мужчина, который не будет ее разбирать как кубик рубика для того, чтобы заново «правильно» собрать все грани в соответствии с собственным пониманием жизни и установками, такого больше не будет. Надо выбираться из этой воронки бедности, и раз уж она родилась без всяких там ложек из драг металлов во рту, надо делать все самой и бежать от ограниченных людей, которые не живут, а выживают, в поисках тех, кто увидит и оценят ее ум и красоту. Все это думала Татьяна, подходя к офисному зданию, в котором была всего дважды, но чувство было такое, что она работала здесь всегда.

Ресепшионистка Женька обрадовалась ей как старой знакомой, выдала ключ от комнаты и сопроводила, попутно рассказывая о расположении офисных помещений. В комнате, где предстояло работать Татьяне, находились три деревянных стола, один из которых находился вдоль окна, под ним располагалась массивная чугунная батарея и несколько пар аккуратно расставленных женских туфель. Два других стояли напротив друг друга перпендикулярно окну. Столы были покрыты стеклами, под которыми лежали листки и обрывки исписанных ручкой бумаг. На подоконнике уныло чахла герань в керамическом горшке, а на единственно свободной стене размещалась большая карта Российской Федерации. На всех столах аккуратно расположились пластмассовые органайзеры с разноцветными папками, настольные лампы и компьютерные блоки с черными мониторами и клавиатурами. На рогатой вешалке в углу висел на плечиках женский жакет. На выкрашенных в нейтральный бежевый стенах были прибиты пробковые доски с пришпиленными на них бумажками на английском и русском языках. При входе в комнату возникало ощущение присутствия двух миров, старого советского и нового, западного. Унылость и ветхость постепенно сдавала позиции под напором яркого, разноцветного, свежего и необычного.