— Все из автобуса наружу, — командую я, — перевяжите раненых и отходите, но недалеко, максимум две стены отсюда. Забейтесь в щель, куда они не смогут стрелять издали и сверху, и куда нельзя закинуть гранату. Сидите там, как мышь под метлой…

— Я с тобой, — сказала Аннушка.

— Нет, — решительно возразил я. — Даже не думай.

— Алё, солдат…

— Именно. Я солдат, ты курьер. В Мультиверсуме рулишь ты, а городские бои оставь мне.

Я уже осмотрелся: тут явно воевали в привычном мне формате — штурм, оборона, контрштурм, бомбы, артиллерия, может быть, дроны. Я пять лет в таких руинах провёл. Те, кого мы взяли в прошлый раз, не были похожи на бойцов первой линии. Может быть, опытные вояки, но опыт у них другой. Всё, пора мне искать позицию.

* * *

На месте преследователей я бы первым делом поднял в воздух флаер, а не шарашился по руинам вслепую. Они меня не разочаровали: вскоре застрекотали пропеллеры, и над полуобрушенным перекрытием здания показался стеклянный шар кабины. Показался — и всё. Я успел увидеть в прицеле расширившиеся глаза разглядевшего меня пилота и влепил ему пулю точно в лоб. Леталка дёрнулась, ударилась кабиной о балку и с хрустом рухнула вниз. Минус один и минус воздушная разведка. Начало хорошее, но не расслабляемся — теперь они, если не дураки, поняли, где я. А меня там уже нет, я сразу присмотрел путь отхода и теперь быстро ползу по битому кирпичу на новую позицию. Мне бы полчаса форы, я бы подготовился лучше, но ничего, буду импровизировать. Я умею.

Если на винтовке снизить скорость пули, то она становится практически бесшумной. Пробиваемость, правда, сильно падает, но ничего, вон те трое, что суетятся вокруг упавшего флаера, пытаясь вытащить оттуда пилота, даже без шлемов. Нафиг он вам нужен, он же мёртвый. Чпоньк. Чпоньк. Чпоньк. Готовы. Думаю, это водятлы, оставленные при машинах. Настоящие вояки так не подставились бы. Сколько их? В прошлый раз, кроме водителя, в броневике было трое. Офицер и два рядовых. Но могло быть и больше, места есть. То есть осталось от девяти до двенадцати. Много? Да. Ну так и я только разогрелся.

Как и ожидал, трое лезут наверх, туда, где я стрелял по флаеру. Удобно лежащая наискось балка так и просит идти по ней, и они идут. Грамотно, прикрывая друг друга, быстро, но осторожно, уверенно. Опытные, сработавшиеся в команде. Никто и не обещал, что будет легко. «Чпоньк!» — в бедро идущему вторым. Почему не в голову? Во-первых, он в шлеме неизвестной мне прочности, а если увеличить мощность, то винтовка громко хлопнет, выдавая позицию. Во-вторых, труп они бросят, а раненого нет.

Боец, получив пулю в бедренную кость, вскрикнул, вцепился в разгрузку впередиидущего, и они оба сверзились вниз. Удачно. Тут не так высоко, чтобы всерьёз пострадать, но немного неразберихи не помешает. Третий уже выцеливает меня коротким толстоствольным автоматом, совершенно точно вычислив направление, но я уже ушёл оттуда. Палить в белый свет не стал, не дурак. Плохо. Спрыгнул помогать товарищам, это хорошо. Трое заняты. Сколько вас осталось? Шесть? Девять?

Чуйка спасла, и я выстрелил первым. Зашедший выше и левее боец уже засёк меня и прицелился, но не успел. В стекло шлема брызнуло красным, упал где стоял. Если у них есть радиосвязь, то он мог успеть сказать, где я, а мог и не успеть. Надо исходить из того, что есть и успел. Раций я не вижу, но они могут быть встроены в шлемах, чёрт знает их технологии.

Двое выскочили точно туда, где я только что был, так что связь, наверное, в наличии. Работают тройками? Скорее всего. На эту позицию можно подняться только по ржавой стальной ферме, бойцы оказались на одной линии, и я добавил мощности в винтовку. Пуля прошила обоих навылет, даже не заметив броники, так что хлопок того стоил. Но его, разумеется, слышали все, имеющие уши. Надеюсь, в руинах отражения звука замаскируют направление. Надеюсь, но рассчитывать на это не буду.

Эти двое упали вниз, но убиты или ранены — не знаю. Калибр маленький, могли выжить, но им точно не до меня. Теперь вопрос — где остальные трое-шестеро?

Они не постеснялись заявить о себе сами.

— Выходите с поднятыми руками! — громко заорал кто-то возле автобуса. — Вы не уйдёте! Мы вас не выпустим! Сдавайтесь, не увеличивайте число жертв! Вы нужны нам живыми! Вам сохранят жизнь!

Сеня молодец, увёл всех в подвальный отнорок, не простреливаемый и непросматриваемый. Туда, конечно, можно накидать гранат, но нас вроде собираются брать живьём. Там на всех два пистолета, так что я бы на месте вояк кинул глушилку и штурманул. Вероятность пострадать минимальная. Похоже, что так они и собираются поступить — пока один орёт, приглашая сдаваться, ещё четверо тихо продвигаются вперёд. Итак, их пятеро. Лучше, чем шестеро, но хуже, чем трое. Кроме того, где-то за спиной ещё двое целых, которые уже, надо полагать, дотащили раненого до машин, убедились, что водилы мертвы, и сильно разозлились. Сейчас они его закинут в броневик и вернутся. У меня один выстрел, и я жду, пока двое окажутся на одной линии. Передний замахивается гранатой… Хлоп! Два шлема насквозь, хорошо легло. Граната падает у их ног и взрывается… Так и есть, хлопушка. Это даёт мне шанс на ещё один выстрел, потому что остальные дезориентированы.

Увы, этот шанс просран, бойцы не застыли, а метнулись в стороны, я промазал. Нельзя всё время выигрывать. Один споткнулся и покатился, другой зацепил плечом стену — слегка оглушены, но придут в себя быстро. Опытные. Третий, который орал, развернулся и обстрелял мою позицию из автомата, не давая выстрелить ещё раз. Я откатился назад и быстро-быстро побежал на четвереньках, меняя позицию. Без наколенников и тактических перчаток это неприятно, но меньше, чем словить пулю.

Итак, того, с простреленной ногой, вычёркиваем, он не боец. Внизу трое и где-то ещё двое. Они меня беспокоят больше, потому что я их не вижу и не слышу. Остаётся надеяться на чуйку.

Складывается тактический тупик — эффект неожиданности я потратил, пусть и весьма продуктивно. Теперь они знают, что я шарашусь вокруг, и готовы. У них автоматы, у меня один выстрел в секунду, значит, если не рассчитывать на дурную удачу, то я успеваю пальнуть один раз, потом меня валят ответным огнём. Ну, или не валят, если стрелять из укрытия, но тогда в нём же и зажмут чуть позже. Рискнуть?

Удача неожиданно оказалась на моей стороне. Тот, что кричал «Сдавайтесь!», укрылся за автобусом. Я его не вижу, но вижу тень. Хлоп! — пуля легко прошила оба борта и его шлем. Минус один. Ещё четверо. Я примерно представляю, где двое, но бетон так легко не прострелить. Ещё двое — не представляю, и это сильно нервирует. Гранату бы…

— Эй, — закричали внизу. — Мы сдаёмся!

Да ладно? Серьёзно? Четверо на одного, не ранены, с полными боекомплектами — и сдаётесь? Ага, так я и купился. Тихо-тихо ползу на локтях, пытаясь найти позицию, где меня не зажмут в клещи те двое, что где-то шарятся. Позиция не ищется, но надежды я не теряю.

— Мы выходим! Не стреляйте!

Вылетел и лязгнул о битый кирпич автомат, за ним второй. Бойцы осторожно выходят с поднятыми руками. Что творится?

Вторую пару я бы не увидел, их закрывала покорёженная и ржавая металлическая створка ворот, но они выдали себя, открыв огонь. Не по мне, я им тоже не виден, а по сдающимся товарищам. Один из них упал сразу, второй кинулся подбирать брошенный автомат, но поймал несколько пуль и покатился, пятная пыль кровью. Я за это время успел сделать два выстрела сквозь полотно двери — в одном из режимов винтовка подсвечивает живые тела через нетолстые препятствия, а воротина ржавая в кружево.

* * *

— Ты всех убил? — спросила Аннушка.

— Один раненый должен быть у машин и ещё по двум нет уверенности, — сказал я, помогая выбраться из подвала малорослой Криссе.