Сняв платье, я аккуратно вешаю его на плечики в шкаф, иду мыть руки и снова вспоминаю про тест. Если беременность пройдет хорошо, я стану матерью. У меня будет ребенок. Это не укладывается в голове. С Марком я была уверена, что детей заводить нельзя. Даже грешным делом думала, что примкну к чайлд-фри, ведь совсем не хочу ребенка. А этого, от Игоря… очень хочу. До стиснутых зубов, до покалывания сзади на шее. Женщина инстинктивно чувствует, какой мужчина сможет защитить ее и потомство, и выбирает самого надежного, сильного, прочно стоящего на ногах… Я выбираю Игоря. Он будет прекрасным отцом для малыша. Малыша, которого никто никогда не бросит, который будет расти в любви и заботе. Так, как бы я хотела вырасти сама, чего была лишена. Как бы не начать слишком сильно баловать дитя с таким настроем — усмехаюсь, гладя себя по животу.

Пора простить маму. Какую из? Обеих. Одна не справилась, другая и не хотела справляться. Они были просто женщинами, у которых не получилось дать мне любовь. Я прощаю их. Нет смысла в деструктивной ненависти. Лучшее, что я смогу сделать — не нести ее дальше. Это Игорь правильно подметил. Мне нужно очиститься. Как символично выходит, я узнала настоящую мать, когда сама стала матерью. А Жизель мне стоит поблагодарить за то, что привлекла Игоря внешностью и уступила дорогу мне, которая даст ему не только красивую обертку.

На душе становится спокойно и светло. Я верю, что между нами с Игорем теперь все будет хорошо. Завтра я официально стану заповедником и окажусь в полной безопасности.

Спится беспокойно, и просыпаюсь я рано. Это, скорее всего, из-за переживаний о поминках. Поминки ли это будут вообще? Платье, которое мне купил Игорь, больше похоже на вечернее и ни разу не траурное, несмотря на черный цвет.

Стоит подняться с постели, нападает жуткая тошнота. И поднимается беспокойство, что мне может стать плохо во время поминок. Хотелось бы, чтобы этого не произошло. Ведь, насколько я знаю, нет таблеток, которые можно принимать от такой тошноты.

Игорь звонит мне с утра. Не пишет, а прямо звонит! С приятным удивлением снимаю трубку.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает сразу после приветствия.

Отвечаю честно, прислушиваясь к ощущениям в теле.

— Хочется чего-то вкусного, — заканчиваю свою речь.

— Привезти тебе чизкейк? Или тирамису? А может, красной икры? — спрашивает Игорь на полном серьезе. С таким настроением, что я охотно верю, он примчится и вручит мне что попрошу.

— Я закажу в интернете, спасибо, не трать время, — я правда не хочу, чтобы он мотался. У него дел невпроворот. — А вечером на столе точно будет что-то, что меня порадует.

— Это наверняка. Будь готова к пяти, я пришлю за тобой машину, — добавляет Игорь и на этом прощается.

Странно, что он не сам заедет. Наверное, дела.

Ощущение беременности странно на меня действует. Этот длинный путь только начался, а у меня в голове уже подгузники и пеленки. Постоянно прислушиваюсь к движениям в животе, хотя головой понимаю, что двигаться там еще нечему.

Надевая платье, кручусь перед зеркалом, разглядывая, не поправился ли живот. Конечно, нет. Так быстро не может быть, но есть стойкое чувство, что при одном взгляде на меня все поймут, что я в положении. Нет, я по-прежнему стройная, пока в теле ничего не изменилось, кроме, наверное, одного — движения стали плавнее. Такой я себе нравлюсь даже больше.

А в пять вечера раздается звонок в дверь. Приехал мой водитель. Накидываю на плечи шаль и не глядя в глазок открываю дверь.

62

На площадке стоит сам Игорь. В шикарном черном костюме и угольной шелковой рубашке, которая не застегнута сверху на одну пуговицу. Выглядит неформально, но торжественно, будто и не на поминки направляется. Смотрит на меня с восхищением, которое даже не пытается скрыть.

— Ты прекрасно выглядишь, Эльвира, — делает ко мне шаг и горячо целует в губы.

Обвивает рукой за талию. Отвечаю на поцелуй и обнимаю его за плечи. Его парфюм забирается в нос. Будит воспоминания, и по коже бегут приятные мурашки.

— Моя Эльвира, — добавляет Игорь, отстранившись.

— Я счастлива, что ты приехал, — шепчу ему на ухо.

— Решил, что свою женщину я привезу в ресторан сам, — он улыбается. — И самому приятно, и показательно для других.

Мы спускаемся к машине, водителя действительно нет. Игорь открывает мне пассажирскую дверь и, обойдя капот, садится за руль. Это действительно выбивается из его привычек, и оттого особенно ценно.

Машина трогается. Игорь водит отлично. Плавно, аккуратно, предупредительно. Одно удовольствие наблюдать за ним — одна рука на рычаге переключения скоростей, другая на руле по центру. Сексуально выглядит.

Мы подъезжаем к главному входу в ресторан. У дверей стоит двое ребят Игоря, я узнаю лица, но не знаю по имени. Похоже, они выполняют роль охраны мероприятия. Игорь вынимает меня из машины и, проводя к дверям, кивком здоровается с парнями.

— Сколько? — спрашивает у одного из них.

— Сорок пять, — отвечает мужчина.

Игорь принимает это к сведению и ведет меня внутрь.

А там… замираю от легкого шока. В большом зале на первом этаже нет ни одного столика по краям, зато по центру громоздится огромный стол, вокруг которого собралось какое-то необъятное количество мужчин в черном. С некоторыми рядом женщины, чьи платья по всем фронтам уступают моему — просто черные и скромные.

Игорь держит меня за ладонь, чуть сжимая, и тихо шепчет на ухо:

— Расслабься. Ты — звезда вечера, сияй, солнышко, — он влечет меня в дальний конец огромного стола, где пустует два места рядом.

Сидящие оборачиваются и кивают Игорю. Или нам? Меня все больше охватывает мандраж, внутри что-то дрожит, пальцы ледяные.

Игорь помогает мне усесться на одно из пустующих мест и сам садится рядом. Стол уже полнится холодными закусками, на каждом метре стоит по несколько бутылок разного алкоголя, включая водку, и соки.

Игорь наливает мне в стакан яблочный сок, себе — коньяк в красивую коньячку, нагребает мне в тарелку несколько ломтиков разного мяса, себе кидает пару ложек какого-то цветастого салата и поднимется из-за стола.

— Здравствуйте, дамы и господа! — Игорь стучит вилкой по бокалу. После первого же звона присутствующие замолкают и поворачиваются к нему. — Раз все собрались, предлагаю начинать. Долго чествовать отца я не планирую, так что выпьем за уход старшего Хищина и перейдем к более насущным вопросам!

Он поднимает бокал, присутствующие отвечают зеркальными движениями, я просто кладу пальцы на свой сок. Безалкогольным не чокаются. После первого тоста народ углубляется в еду и постепенно обновляет бокалы и стопки.

Игорь стискивает мою руку под столом. Нервничает? Вряд ли. Выглядит совершенно спокойным. Скорее, это жест поддержки. Я-то нервничаю ого-го!

Я отпиваю сок, ем мясо, кладу себе салат. Между первым и вторым выступлением Игоря не проходит и нескольких минут. Он снова поднимается, и на этот раз без стука вилкой все обращаются к нему.

— Недавно некий журналист опубликовал информацию, которая не предназначалась для посторонних, — сейчас тон Игоря свирепый. — И некоторые из оскорбленных им людей сочли, что девушка, — он показывает на меня, — которая была моей помощницей некоторое время, виновна в утечке. Вы ошиблись, — Игорь мрачно смотрит на некоторых мужчин за столом, точно в душу заглядывает. Даже я ежусь. — Я нашел настоящего предателя.

Игорь бросает взгляд поверх голов гостей в сторону бара и коротко кивает стоящей там Луизе. Со стороны кухни раздается какая-то возня, и двое парней Игоря выволакивают Юрия Мальцева в зал. Ссадины и синяки с его лица еще до конца не сошли, правая рука загипсована до локтя, а левая кисть перемотана бинтом… кажется на ней не хватает пальцев.

— Мой бывший компаньон, которому доверял я, которого знали и вы. У меня есть все доказательства, что этот человек пытался меня слить, — продолжает Игорь. — Его полное признание. У него был мотив, средства и возможность. Он решил занять мое место и воспользовался тем, что Эльвира, — Игорь касается моего плеча и незаметно делает мне жест подняться. Исполняю и начинаю краснеть под обращенными на меня взглядами. — очень похожа на Жизель. Кто знал Жизель согласится, что я мог потерять бдительность вместе с головой от подобного сходства. Когда я нашел его, он пытался заставить ни в чем не повинную девушку признаться в собственном преступлении.