— Перезвони мне, — сухо выговаривает мама и вешает трубку.

Убираю телефон с тяжелым чувством. Мама мне все выскажет, но я твердо намерена стоять на своем решении уйти от Марка. Все эти семейные ценности больше не пройдут. Я наелась ими по самую панамку.

Мы выходим из метро на Озерках и двигаемся в сторону Жениного дома. Со вздохом вытаскиваю телефон, чтобы позвонить маме, но подруга меня останавливает:

— Ты кому звонить собралась?

— Маме, — отвечаю мрачно. С ней беседа будет не легче, чем с Марком. — Он, похоже, нажаловался моим родителям, что я ушла.

— Твоей маме надо, она пусть и звонит, — Женя пожимает плечами.

Я понимаю, но не могу так. Видимо, мама на меня влияет куда сильнее, чем следует. Я ведь знаю, откуда у меня это дикое, зубодробильное желание оправдаться — чтобы она меня пожалела. Но она не пожалеет, я это знаю, и все равно хочу, чтобы приняла. У мамы есть Алия, чтобы жалеть и принимать. А я… нелюбимая дочь, с которой можно не церемониться.

Телефон начинает звонить сам. Мама. Как почувствовала, что я сети. Женя знаком показывает мне не отвечать, но я не могу. Воспитание, традиции, нельзя не уважать родителей… Тяну ползунок вверх.

— Мне Марк звонил, — сходу начинает наезжать мама. — Сказал, что ты сбежала. Это правда?

Не успеваю утвердительно ответить, она продолжает:

— Ты это брось, Эля. Замуж вышла, будь примерной женой, — ее строгий голос пробирает меня до костей, а в душе поднимается цунами злости. — Ты же понимаешь, брак — это строительство!

— Мама, Марк невыносимый, я не буду с ним жить. Завтра подам на развод, — отвечаю с утомленной интонацией. Женя активно кивает. — Он меня ударил. После такого я к нему не вернусь.

— Ударил — значит, заслужила, — шипит мама. — Ищи подход! Ты же сама его выбрала!

Мне хочется швырнуть телефон об землю. Да, он ухаживал, да, вскружил мне голову, но я сомневалась, выходить ли за него, взяла время подумать, когда он сделал предложение. Отец принял предложение вместо меня. Мы вроде в двадцать первом веке живем, а замуж меня выдали, не особо интересуясь моими желаниями. Просто отцу надо было спихнуть с плеч старшую дочь, а мама была рада освободить все время для младшей.

— Нет, мама! — в голос прорывается рычание. — Я познакомилась с нормальным мужчиной, а превратился он в чудовище. Я не вернусь к нему в лапы. И мне плевать на все традиции. Это моя жизнь, и я хочу ее сохранить!

— Не выдумывай и прекращай капризничать, — мама непробиваема, но сменила тон на ласковый. — Ты просто не нашла к нему ключик. Вернись, пожалуйста. Вот увидишь, вы помиритесь и будете жить дружно.

Бросаю короткое «Нет» и завершаю звонок. Сдается мне, это не последний разговор с мамой, но я твердо намерена развестись. И плевать, что родители скажут. Хотя я в шоке от маминых слов. Знала, что они с папой будут не в восторге, но маме вообще плевать, каково мне живется замужем. Я думала, слова о том, что Марк меня ударил, изменят ее отношение, но нет. Вернись к нему и жди, пока он тебя убьет в очередном порыве ревности.

Мы с Женей заходим в круглосуточные «Продукты», где я оплачиваю наш сегодняшний ужин — пельмени. Тысячу лет их не ела, но мне сейчас не до вырезки и лососевых стейков.

Дома, поедая эти пельмени, я чувствую себя наконец вырвавшейся из золотой клетки Марка. Многие бы захотели оказаться на моем месте — огромный шикарный дом в Парголово, практически в черте города, машина с водителем, любые развлечения, наряды, СПА, спорт, все, что душе угодно. Но за все нужно платить. Мне приходилось терпеть мужа-тирана и абьюзера.

За три года он изменился до неузнаваемости. Я бы сбежала раньше, но терпела ради родителей, чтобы их не расстраивать. Донерасстраивалась! Всему однажды приходит конец. И мое терпение кончилось. К тому же, мужчина, который ударил женщину, уже не остановится. В следующий раз это будет сломанная челюсть, а потом про меня напишут в криминальной хронике. Даже если Марка за это посадят, меня уже не будет.

— Отпроси меня завтра у Луизы на первую половину дня? — спрашиваю у Жени, ополаскивая тарелки в мойке. — Я в ЗАГС съезжу и сразу приеду в ресторан.

— Я скажу, что ты во вторую смену пойдешь, — соглашается подруга и, допив чай, переставляет кружку в мойку. — Приедешь в ресторан к половине второго. С двух до полуночи рабочее время.

Соглашаюсь, хотя становится немного страшно, что буду одна возвращаться домой. Мне так страшно, что Марк меня найдет, что я вообще не хочу одна на улице появляться, тем более вечером. Но делать нечего. Мне никто не поможет, кроме меня самой, а тянуть с заявлением в ЗАГС я не хочу.

***

ЗАГС Выборгского района встречает меня скрипучей дверью и заспанным вахтером в мятой рубашке и засаленных брюках. Заполняю бланк заявления и мысленно хвалю себя, что заранее собрала сумку для побега. Не пришлось судорожно рыскать в поисках документов. И у меня есть все, чтобы развестись.

Заявление принимает женщина лет пятидесяти в очках темной оправы с острыми уголками, как крылья у стрекозы. Она пробегает бланк взглядом, коротко кивает в знак правильности заполнения.

Еду в ресторан с тяжелым чувством. Это ведь только начало. Мне еще придется встречаться с Марком во время самого развода. И становится жутко от этой мысли. С тех пор, как Марк физически ударил меня, появилось ощущение, что теперь он постоянно будет применять ко мне силу. Как будто та пощечина дала ему разрешение.

Стараюсь отвлекаться на работу. На фоне переживаний о разводе, даже почти не нервничаю, хоть и впервые работаю официанткой. Оказывается, работа не такая уж и сложная. Скрипт прочно засел в голове, а гости попадаются такие, с которыми приятно работать — не капризные, понимающие, адекватные. Благо, понедельник — людей не очень много, но на мне стабильно висит два стола.

Я справляюсь почти без помощи курирующей меня подруги. Время плавно ползет к вечеру. После шести часов поток гостей увеличивается. Становится жарко, и я думать забываю о тревоге, в голове только заказы, блюда, кухня, бар… Пока в дверях не показывается очередной гость. Я замечаю его и едва не роняю поднос. Пальцы леденеют, а в желудке печет от впрыска адреналина.

6

В ресторан горделивой походкой заходит Марк. Нашел меня-таки. Наши взгляды пересекаются, и его не сулит ничего хорошего. В глазах плещется злорадство.

У меня холодеют ладони, форменная рубашка прилипает к спине. Вот же идиотизм! Почему я его так боюсь? Он ничего мне тут не сделает. Но внутренний голос гнусаво твердит на одной ноте, что тут-то, может, и не сделает, а за пределами спасительных стен — запросто.

Он здоровается с хостес, та провожает его за столик и выдает меню. Я выношу своим гостям счет, возвращаюсь к графику на стене у бара, по которому столы распределяются между официантами, и с облегчением вижу, что сейчас не моя очередь.

Пока нечего делать, прячусь на стаффе, принимаюсь сосредоточенно «крутить вилки», чтобы хоть как-то отвлечься. Сердце стучит как бешеное. Даже руки подрагивают.

— Слушай, как тебя, Эля, да? — сзади раздается мужской голос. Оборачиваюсь — один из моих коллег-официнатов, я еще не успела всех запомнить по именам. — Там гость за моим столиком требует, чтобы его обслуживала ты.

Разумеется, от Марка не скрыться! И чего я подумала, что смогу отсидеться в уголке? Он же гость, а в этом ресторане гостей облизывают.

Киваю парню и направляюсь в зал. Вдыхаю поглубже, готовясь к неприятному разговору. Марк не упустит шанс надавить на меня, особенно, когда мне некуда деваться.

— Здравствуйте, я Эльвира, ваш официант, что будете заказывать? — спрашиваю как полагается.

Буду разыгрывать не знающую его официантку.

— Я бы заказал тебя, но они вряд ли готовят человечину. Поэтому кофе, — посмеивается Марк, а потом добавляет будничным тоном, как что-то ничего не значащее: — Не забыла, что ты моя жена?

— Какой кофе пожелаете? — не отступаю от скрипта. Не выведет он меня! — Капучино, эспрессо, латте? Что-то из еды?