Последнее звучит уж слишком сально, и тон мурлыкающий прибавляет этой фразе околосексуальный оттенок. Или это все только в моей голове? Я напридумывала себе больше, чем есть на самом деле?

Игорь углубляется в свою баранью котлету, а я вяло клюю овощи и грибы. Очень вкусно сделаны. Нельзя не признать — готовят тут отменно. Но кусок в горло не лезет после всего, что я узнала этим вечером.

Игорь снова ничего не говорит, а для меня действует правило, но мне самой не хочется нарушать молчание. Такое ощущение, что он нашел свободные уши, выговорился, и я больше не нужна. Интересно, с Жизель он тоже говорил в одностороннем порядке?

Когда еда подходит к концу, Игорь просит счет. Может, если бы этот ужин не был таким эмоционально тяжелым, я бы хотела посидеть еще какое-то время, попить вина и насладиться пусть даже молчанием с Игорем, но сейчас я рада возвращению в поместье.

Домой нас, на удивление, везет тот же водитель. Хочется спросить, что случилось с Сережей, но не рискую этого делать. Я все равно так или иначе узнаю, куда он подевался. Может, у него просто выходной, хотя мне не особо в это верится.

Стоит мне зайти в дом, за спиной раздается хриплое:

— Иди сюда…

Игорь за плечо разворачивает и прижимает меня к стене. Жадно целует, поймав лицо в ладони. По телу ползут горячие мурашки, колени становятся мягкими. Черт, как же это сладостно. Игорь исключительно мужественный мужчина. Во вселенной оборотней был бы альфой.

Его власть и бесцеремонность плавят мое сознание, но в душе поднимается волна испепеляющего стыда и обиды. Я не Жизель. Я не хочу быть чучелом умершей жены. Решительно разрываю поцелуй и заглядываю в горящие возбуждением черные глаза.

— Я не хочу, Игорь, — выговариваю твердо. — Я не она и не стану ее заменой.

43

Мгновения, пока испаряется его возбуждение, тянутся невыразимо медленно. Гнетущее чувство нарастает, словно лавина. Похоже, Игорь рассердился. Но и мне быть одушевленным трупом не слишком нравится.

— Что ты сказала? Кто «она», Эльвира? — свирепо спрашивает он.

— Я не Жизель, не ваша жена, — пытаюсь успокоить его аккуратным тоном. — Я видела ее фото. Я ведь вам нравлюсь, только потому что мы похожи… Вы видите во мне ее.

Игорь звереет. Это заметно только по глазам, но даже так его гнев, кажется, можно резать ножом. И этот гнев не чета той мелочной злобе, которую демонстрировал Марк. В Игоре все очень мужское —и страсть, и гнев, и месть.

Ежусь, но не отступаю. Хочу или отстоять свое право быть собой, или уничтожить эти отношения в зародыше, потому что потом придется вырывать с корнем, с мясом. Потом боли будет еще больше.

Он некоторое время молча сверлит меня взглядом, которым, наверное, можно убить, если сильно размахнуться, а потом отступает. Во всех смыслах. Делает полшага назад, мгновенно утихомиривает бушующую внутри ярость, даже черный взгляд становится как будто более тусклым.

— Я тебя услышал, Эльвира, — тон уже совершенно ровный. Будничный, как если бы он отвечал на скучный доклад. — Поставь будильник, рабочий день начинается в восемь утра.

На этом он оставляет меня и уходит. Походка спокойная и плавная, движения расслабленные. Кажется, все? Больше между нами ничего нет? В груди жжется обида, точно раскаленная кочерга. А еще тоска. Щемит сердце, высекает слезы. Не даю им скатиться по щекам, вдыхаю носом, выдыхаю на счет. Успокаиваюсь. Но внутри больно все равно. Идиотка! Надеялась, что он скажет, мол, это не так, что ему нужна именно я… Потому что разглядел мою личность… Нет. Я была права. Только внешность и не более.

Быстрыми шагами дохожу до лестницы, поднимаюсь, надеясь застать Игоря хотя бы в гостиной, но его уже и след простыл. В кабинете он или в спальне? Неважно. Я за ним не пойду. Я должна радоваться — только что стало ясно, что он отказывается видеть во мне Эльвиру. Или Жизель, или предмет мебели.

Захожу в комнату и срываю с себя платье. Молния, как назло, заедает, и оно трещит по боковому шву. Бросаю его на пол и принимаюсь топтать. Точно оно символизирует мои чувства. Хочется убрать, убить, уничтожить все, что я испытываю к Игорю.

Спустя сколько-то минут исступленного топтания по платью, меня наконец отпускает. В душе становится пусто и гулко. И все равно больно. С ресниц срываются первые слезы, и я зарываюсь в кровать. Прячу голову под подушку. Мне нужно это оплакать.

Нет сомнений, что Игорь сдержит слово, и моему отцу перестанет угрожать банкротство. Он верен обещаниям и действует больше, чем говорит. А еще я точно знаю, что не уйду, пока не отработаю этот долг. Нет, есть вероятность, при которой я покину этот дом — Игорь сам меня вышвырнет. И теперь она приближается к ста процентам.

***

Будильник звенит прямо над ухом, не зря я все же положила телефон рядом. Подскакиваю как ужаленная. Мозг, похоже, жаждет увидеть Игоря, в отличие от души, которая наоборот ощущает, что мы находимся в состоянии холодной войны. Где-то глубоко копошится мысль, что наутро все станет по-прежнему. Он снова посмотрит на меня ласково, скажет что-то приятным низким голосом. Не верю, но очень этого хочу.

Спускаюсь в столовую в половине восьмого, уже полностью одетая. Брюки, рубашка — единственная строгая одежда и первая, в которой меня видел Игорь. Он уже за столом, Людмила готовит ему кофе, судя по запаху.

— Тебе понадобится ноутбук, — он бросает на меня острый короткий взгляд и снова переводит в телефон, который лежит перед ним на столешнице. Продолжает себе под нос: — Людмила, приготовьте кофе еще и для Эльвиры, пожалуйста.

Та оглядывается на меня немного растерянно, затем кивает и ставит на плиту вторую турку. Не жду кофе, поднимаюсь в спальню, забираю ноутбук. Сумки подходящей нет, значит, поношу в руках, черт подери!

После распития кофе в полной тишине, Игорь направляется в гостиную, а я иду за ним. Не поворачиваясь, он показывает мне на банкетку — там лежит новая, еще в целофане, сумка для ноутбука. «Возьми» — долетает следом безразличным голосом. Игорь похоже, оставил между нами только работу. И ведь в лучших традициях — без деклараций, без высокопарных слов, просто взял и все изменил.

Новый водитель, который возил нас вчера, оказывается Семеном. Он везет нас в Золотой орел. Проводив меня на второй этаж, Игорь произносит:

— Твое рабочее место здесь, — указывает на один из столиков, но не тот, за которым сидит сам. — Задания пришлю по почте. Пока ты не нужна. Захочешь есть, закажи, тебя покормят.

На этом он уходит. Не за свой столик, а вообще. У меня в душе снова буря. Фраза «ты не нужна» в моих ушах прозвучала особенно разрушительно. Беру себя в руки. Скоро он пришлет инструкции, и мне будет хотя бы чем заняться.

Но письма от Игоря нет ни в течение часа, ни дальше. В районе обеда ко мне подходит Луиза. Как всегда эффектная и красивая. И, кажется, злорадная.

Она кладет на стол конверт из банка и поясняет:

— Игорь Михайлович просил передать тебе зарплатную карту, — она двигает конверт ко мне. — Счет открыт на твое имя. Зарплату тебе переведут ближе к вечеру. Если хочешь, сходи в банк через дорогу, настрой смс-банкинг в банкомате.

Она собирается уйти, но я окликаю ее.

— Луиза, а он что-нибудь говорил? Это расчет? — спрашиваю прямо, хотя последнее слово дается с трудом.

Она одаривает меня насмешливым взглядом:

— Тебе правду или ложь?

44

Злюсь, но стараюсь не показать вида. Что она за зараза? Невзлюбила меня с самого начала и постоянно показывает отношение.

— Правду, логично же! — выговариваю чуть возмущенно.

Луиза улыбается еще шире.

— Я рада, что ты готова смотреть в лицо неприятным новостям, — она оглядывает зал, будто собираясь с мыслями, и продолжает: — Можешь считать, что тебя разжаловали. Игорь Михайлович сказал, что ты будешь заниматься организационной работой.

Киваю. Луиза уходит.