– Это я в книжке про индейцев читал. Они много таких хитростей знали. Вот и нам пригодится. Только нужно успеть до рассвета, товарищ капитан. Вряд ли у нас получится замаскироваться как у них. И троим в лодке не уместиться. У вас контузия, вам в воду нельзя. Значит, я поплыву рядом с лодкой. Буду следить, чтобы течением к берегу не прибило.

– Добро, лейтенант. Все равно деваться некуда, а так может и проскочим. Вода вот только жуть какая холодная, – ответил Стрижак

– Ничего, товарищ капитан. Я привыкший. Мы пацанами до самой глубокой осени в… Неве плавали, закалялись.

Следующие два часа они скручивали камыш в вязанки и накрывали ими лодку. Затем срезали пласты дерна и укладывали его на камыш. От листьев камыша все ладони были в порезах, но они не обращали на них внимания. Нужно было спешить. Ночь подходила к концу, и небо уже было тронуто предрассветной дымкой. Где-то в деревне заголосил петух, но его одинокий крик растворился в предутренней тишине. Нужно было торопиться. Раненый лейтенант оставался без сознания, да и им нельзя было тут задерживаться. В любой момент мог появиться патруль. Окинув придирчивым взглядом «островок» Алексей засыпал его опавшими листьями. Получилось так здорово, что он и сам принял бы получившееся сооружение за оторвавшийся от берега кусочек суши.

– Вода уж больно холодная, лейтенант. Выдержишь ли? – спросил Алексея Стрижак? – Выдержу. Полдня в болоте простоял, товарищ капитан, ничего, выдержал. Да и плыть недолго, река за мостом поворот делает, а там, может, немцев и нет.

– Ну, добро. Может и правда повезет, проскочим, а там уж до наших как-нибудь.

Подождав, пока захвативший его одежду капитан скроется внутри замаскированной лодки, Алексей еще раз подправил камыш, и, ступив в воду начал сталкивать лодку в реку. Холодная вода обжигала тело, но он старался не думать об этом. Серые рассветные сумерки постепенно светлели, а они еще не доплыли до моста. Течение было тихим и лодку непременно прибило бы к берегу, если бы Алексей не отводил ее. От холода сводило все тело. Вдруг подумалось, что если не повезет, они вполне могут погибнуть и очутиться на дне этой жутко холодной реки. От этой мысли бросило в жар. Рано ему погибать. Да и капитану с лейтенантом тоже. Столько дел впереди, а он разнылся как девчонка! Не дождетесь! – пробормотал он и что есть сил начал толкать лодку к середине реки.

Николаю Хмелько это осеннее утро не принесло ничего хорошего. Мало того, что жена, увидев его в новенькой с иголочки форме полицая, из дома выставила, так еще после ночных возлияний, опохмелиться хотелось ну просто страсть как. Сейчас перед ним стоял самый главный на сегодняшний момент вопрос – где достать спиртное на опохмел и, решив попытать счастья у новых хозяев, он направился к бывшему сельскому клубу. Со вчерашнего дня клуб стал казармой для немецкой мотострелковой роты. Там же устроили и кухню, куда Николай сейчас и отправился. Идя по селу, он ловил на себе полные ненависти взгляды односельчан. Как так получилось, что он, Колька Хмелько стал полицаем он и сам толком не знал. Когда почти все мужики ушли на фронт, в селе остались только он, Степан да несколько стариков. Степан не был призван из-за грыжи, а он, Николай по причине хромоты. Сломанная пару лет назад нога как-то не так срослась, а ехать в больницу он отказался. И так сойдет. Зато работа ему тогда досталась совсем уж не пыльная. Сидел в сельсовете, справки всякие подписывал. Большим человеком стал. И теперь вот, новая власть в начальники записала. Шутка ли, полицай. Какая никакая, а власть. Опохмелиться бы только, он тогда им покажет. Все припомнит. Он и сам не знал, что припомнит, да что покажет, просто увидев косые взгляды односельчан, придумывал себе оправдание. Дойдя до клуба, Николай хотел было сразу прошмыгнуть на кухню, но был остановлен унтер офицером. Он даже вспомнил как того зовут. Герр Майер, вот как. Неловко кланяясь, он то и дело посматривал в сторону кухни. Накануне повар угостил его шнапсом, и Николай очень надеялся, что сегодня угостит еще раз.

– Очень карошо, Иван ты есть тут. Иди со мной сейчас. Я уронить часы река. Ты достать.

– Доброго утречка, герр Майер. Только я это, не Иван. Николаем меня кличут. Хмелько я, Николай. Помните?

– Ты есть русский Иван. Идти за мной. Там, мост.

Не оглядываясь, офицер подошел к стоящему под окном мотоциклу, сказал что-то сидящему за рулем солдату и укатил в сторону реки. Глядя им вслед, Николай понял, что опохмелиться сегодня вряд ли удастся. Он не совсем понял, о чем сказал ему немецкий офицер. Понял только, что нужно идти к мосту и, чертыхнувшись, захромал по спускающейся к реке улице. Идти было далеко. Из всех окон на него смотрели полные ненависти глаза и, чувствуя взгляды односельчан, он изо всех сил старался идти быстрей. Хромая нога то и дело увязала в грязи, он вытаскивал ее и тут же попадал уже здоровой ногой в липкое месиво. Дойдя, наконец, до нового, построенного всего пару лет назад моста, он остановился перекурить, но властный окрик заставил выбросить самокрутку. Подойдя к стоящему у края моста офицеру, он остановился и опять неловко поклонился пару раз.

– Что это есть, Иван? – спросил офицер и указал на нечто плывущее по реке.

– Так это, островок вроде, герр Майер. Река берег где-то подмыла и вот, кусок оторвался и плывет. У Ильков, видать, откололся. Вон сколько листьев нападало. Там деревья у самой воды растут. И рыбалка там…

– Ты идти река, Иван. Прямо сейчас. Искать часы. Иди.

– Да как же, герр офицер? Октябрь ужо. Вода страсть какая холодная. И плаваю я плохо.

– Не идти, тебя будут стрелять.

– Иду, герр офицер. Иду. Портки скину только и пойду.

Глядя сквозь камыш на стоящих на мосту людей Алексей вдруг понял, что снимающий с себя форму полицая мужичок, собирается нырнуть в реку. Неужели их обнаружили? Но, тогда просто расстреляли бы лодку. Или гранату кинули. Подталкиваемый автоматчиком полицай подошел к самому краю моста, перелез за ограждение и, получив удар автоматом в спину, полетел в воду. Полицай упал всего в паре метров от свай и, уйдя под воду, увидел держащегося за нос лодки Алексея. Тому ничего не оставалось, как схватить полицая за волосы и нырнуть вместе с ним. Лодку несло течением дальше. Напрасно всматривался в мутную речную воду немецкий офицер. Иван, которого он отправил искать свои часы, так ни разу не всплыл на поверхность. С досады ругнувшись, он сел обратно в мотоцикл и приказал солдату вернуться в село. С самого начала, как только он попал в эту жуткую страну, ему не везло. Даже парашютиста его солдаты не смогли найти, и теперь ему предстоит пренеприятнейший разговор с начальством. На перевод во Францию можно больше не рассчитывать. Островок продолжал плыть вниз по реке и, проводив его безразличным взглядом, стоящие на мосту солдаты вернулись к своим делам.

– Пусти, мужик, слышишь, пусти! – Взмолился Николай. – Сил нет, ноги совсем от холода сводит. Давай к берегу. Там за поворотом место хорошее, плыви туда.

– Учти, – стуча зубами от холода, ответил Алексей, – крикнешь, сразу убью. Мне терять нечего.

– Да не буду я кричать. Давай только к берегу скорей. Сил нет терпеть.

– А там что? За поворотом?

– Плавни там. Река на протоки расходится, а протоки те камышом заросли. Мы там с мужиками рыбачили. Схорониться там можно, никто не найдет, ну а потом как Бог даст. Ты меня отпустишь, а, мужик?

– Отпущу, а ты меня немцам сдашь.

– Не, не сдам. Я ведь сразу понял кто ты. Ты летчик, которого они ищут. Только я думал, подранили тебя. А ты вона как схоронился. Отпусти меня, ну вот те крест ни слова никому не скажу.

– Ага, не скажешь! Только ты ведь полицай, значит предатель, а предателю веры нет.

– Да какой я полицай? – воскликнул тот стуча зубами от холода. – Вчера еще никаким полицаем не был.

– Ну да, не был. А форма полицая тоже скажешь не твоя?

– Моя. Только куда мне деваться то было? Мужиков то считай больше нет на селе. Одни бабы осталися. А у меня детей четверо. Откажись я, так сразу расстреляли бы. Ну, отпусти ты меня. Сил нет терпеть, околею щас. Не лето чай.