Леша не любил навязчивых женщин, и если бы я в него втрескалась, то вряд ли бы наша связь длилась год. А так… Мы встречались, когда обоим хотелось и планы совпадали.

— Давай покатаемся, — попросила и, надев шлем, обняла спину в тонкой кожанке. Мне не хотелось физической близости. Но хотелось с кем-то поделиться.

Мы мчались по крутому серпантину в ночь. Я доверяла Леше, хотя особых оснований не было. Нет, сердце свое ему не отдала бы никогда — он слишком эгоистичен и любвеобилен, чтобы быть бережным с женской душой, но защитить мог, как и вернуть домой в целости и сохранности.

Мы съехали с дороги и остановились у небольшого сквера. Я села на лавочку. Он рядом. Обычно мы ехали к нему: получали удовольствие, общались ни о чем и расходились на пару-тройку недель. Сегодня у меня не было настроя на близость.

— Меня навестил бывший муж, — начала разговор. Леша закурил и выжидающе посмотрел. Возможно, ему неинтересно, но об этом решил промолчать.

— Боюсь, что начнет настаивать на знакомстве с Егором, — без подробностей делилась тем, что болело больше всего.

— Это плохо? — скупо поинтересовался.

— Он ни разу не видел сына. Не поздравлял с днем рождения. Не брал на руки. Не утешал. Не любил… — проговорила, кусая губы. Когда вспоминала, накрывало обидой. Так давно о бывшем не думала, а сейчас, получалось, все снова на Тимуре замкнулось.

— Может, одумался? — философски ответил. — У нас, мужиков, сложнее с чувствами: кажется, что раз финансами не обижаешь, значит, норм все. У меня с родным папкой так же было. Алики матери платил, а сам в Сибири деньги делал. Потом приехал, а мне уже четырнадцать. Сблизиться хотел, но поздно. Сейчас общаемся, но без тепла. Знаешь, — повернулся ко мне, — я бы и хотел отцом его по сердцу считать. Он ведь объяснил, покаялся, но уже… — развел руками. — Он мне отец, но не батя.

— Леш, у тебя по философии трояк был? Не поняла суть спича, — иронично высказалась.

— Не лишай пацана бати, — коротко бросил.

— Ты не понимаешь… — покачала головой и встала. — Не знаешь, как он с нами… — это совсем тихо. Тимур требовал, чтобы я убила сына. Настаивал на аборте! Господи, если бы послушалась его тогда… Даже страшно представить.

Сигарета истлела в его пальцах и осыпалась искрами. Я подошла ближе. Леша обхватил мои бедра, губами вжался в голый живот.

— Поцелуй меня, — шепотом попросила. Пусть его губы сотрут вкус других. Чужих. Знакомых, но забытых.

Все хорошо. Как прежде. Приятно и возбуждающе. Но… Я не хотела продолжения. Я хотела домой. Обнять сына. Ощутить свои тылы. Снова почувствовать себя в безопасности. От него. Мужа.

— Отвези меня домой, — попросила Лешу. Он был понятливым. Весь напряженный, горячий, жадный, но отступил тут же. У него правило: не принуждать женщин. Нет, значит, нет. У него был инцидент по молодости, который запомнил. Леша рассказал, потому что слухи среди местных расползались быстро. Я поверила ему.

Соленый ветер трепал волосы, в голове пусто, на губах свобода. Раньше я боялась скорости и рискованного адреналина — это прошло. Оглядываясь назад, поняла, насколько изменилась: замуж выходила наивной восторженной девочкой, сейчас стала женщиной, сильной и смелой. Я не должна бояться бывшего мужа. Да, именно бывшего! Мы разведемся заново!

— Спасибо, — поцеловала Лешу, краем глаза заметив незнакомый внедорожник на другой стороне улицы. — Я позвоню, — он уже нажал на газ. Свободный как ветер. Я грустно улыбнулась. В груди защемило как от последней встречи. Что-то заканчивается, что-то начинается.

Обернулась, домой пойти хотела, но врезалась в гору. Гору с запахом дымно-пряного дерева. Он. Снова.

— Кто это? — слух резануло арктическим холодом. — Почему ты не с ребенком?

Я только глаза округлила от такой вопиющей наглости!

— Ты в себе, Мантуров?! Ты смеешь мне тыкать в неисполнение родительских обязанностей? Не стыдно?

— Я должен знать, кто находится рядом с моим сыном, — ответил ровно. Максимально сдержанно. Никаких чувств, только практичный подход.

— Твоим сыном?! — изумленно повторила. — Он не был тебе нужен три года, а сейчас сын, да? Не дождешься, понял! — эмоции переполняли, я почти перешла на крик. — Я не позволю…

— Я не знал! — он тоже повысил голос. — Я ошибся! Так бывает! Люди ошибаются!

— Как просто… — повторила горько. — Ошибся. Некоторые ошибки невозможно исправить.

Если бы приняла его ультиматум и сделала прерывание… Боже, я бы потеряла самое ценное в своей жизни!

— И простить…

— Исправить можно все, Геля. Пока мы живы. Вот если сдохну, тогда и плюнешь на мою могилу.

— Какой же ты мерзавец, Мантуров.

— Да, мерзавец, — согласно кивнул. — Но я отец Егора. Я хочу стать им по всем правилам.

— Здорового сына не стыдно продемонстрировать обществу, правда? — горько выплюнула.

— Да, не стыдно, — жестко парировал. — Я не хотел воспитывать обреченного на страдания ребенка, но я не отказывался от здорового сына.

— Тебе так легче, да? Пытаешься в своих глазах найти оправдание подлости? Ты отказался от нас обоих, Тимур. Поезд ушел. Давай наконец разведемся окончательно. Мы отдельно. Ты отдельно.

— Нет, — коротко и твердо. — Мне сейчас развод не нужен. Наоборот, мне нужна семья.

— Уверена, у тебя есть на примете подходящая девушка для правильного, четко выверенного брака, — нарочито мило произнесла. — Она родить тебе детей. А я сейчас же подам заявление на госуслугах.

— Нет, Геля, не подашь. Ты и Егор вернетесь со мной в Москву. Моя жена и мой сын.

— Тим, — меня начало потряхивать от бескомпромиссности его тона, даже назвала привычной короткой формой имени, — ты с ума сошел? Ты себя слышишь? — пыталась апеллировать к разуму. — Женись, на ком собрался! Пусть тебе любимая рожает наследников! Я тебе зачем?! Помнится, ты сказал, что не примешь меня, даже если умолять буду. Держи свое крепкое мужское слово.

Тимур стрельнул в меня нечитаемым взглядом, но настолько уверенным, что стало страшно. Мантуров — один из самых твердолобых мужчин на свете. Если он залез на танк, то не остановится, пока с землей не сравняет и напалмом не сожжет.

— Уезжай, — ногой топнула от бессилия. — Я не хочу больше… Ты не можешь меня заставить! — покачала головой.

Не может. Ведь правда же? Не дамся. Не позволю!

— Геля, — произнес чуть мягче, — я хочу узнать сына. Я хочу стать ему отцом. Мне не нужны скандалы. Мне нужна традиционная семья на год. Потом мы разведемся.

— То есть, ты хочешь, чтобы мы играли твою семью год?! — я от души расхохоталась. — Да пошел ты! — уйти хотела, но Тимур схватил меня за руку и впечатал в мощную грудь.

— Я тебя не отпускал, Геля…

Глава 10

Тимур

— Ангелина, нам придется поговорить, — я не собирался отпускать ее в настолько нестабильном состоянии. — Ты не спрячешься от меня. Ситуация сама собой не рассосется.

— Руки убери, — упрямо дернулась. Я разжал ладонь, но если снова попытается убежать, запру в машине, пока не договоримся. — Я не буду изображать твою жену. Даже не надейся.

— Ты и есть моя жена, — снисходительно напомнил. — Это факт, с которым нужно смириться.

— Это ненадолго. Я обращусь к адвокату. Он докажет, что это ошибка системы, человеческий фактор и даже дьявольские происки! — Геля неожиданно привстала на носочки и произнесла практически мне в губы: — Я никогда больше не буду с тобой жить, Мантуров. Ни-ког-да.

Мои губы дернулись в неком подобии улыбки. Ангелина, кажется, забыла, что меня сложно напугать и практически невозможно прогнуть. Практически — исключительно потому, что любимая женщина способна лаской даже стальной прут в бараний рог скрутить.

— Замерзла? — заметил, что кожа на оголенной полоске живота покрылась мурашками. В городе Сочи обычно темные ночи, но фонари светили исправно, а тени им подыгрывали, представляя красоту моей жены в самом выгодном свете. Ангелина не раздалась в талии, а вот грудь стала сочнее, как и изгиб бедер. Девушка превратилась в женщину. В соблазнительную женщину. Очень…