– Они будут в шоке. Может переоденемся? – предложила Таура, оглядывая и себя и Мэл.

– Нам это просто необходимо, – распуская светлые волосы по плечам и перехватывая руку подруги, шептала Мэл направляясь к главным дверям замка. Перед ними была печальная картина, мертвые или раненые имперские солдаты лежали, сидели или пытались встать перед ними, но потом заставали видя в каком виде предстали перед ними две девушки. Мэл и Таура бросались к самым несчастным, но видя их счастливые взгляды, которыми мужчины рассматривали их фигуры, замирали, особенно Таура. Мэл же все это позабавило и она понимая, что всего этого не избежать, а что она босая, коленки голые, плечи и руки тоже, волосы распущены. Таура предстала перед всеми практически обнаженная, ведь тонкая ткань нижней юбки не скрывает ее тела, а корсет лишь дал поле фантазии. Да и почему мужчинам, отдавшим за них свои жизни не дать немного бонуса в виде их красивых тел. И она с твердым намерением немного приободрить раненых и дать им возможность быстрее выздороветь, осторожно ступая по гравию дорожки босыми ступнями чуть приподняла юбку, чем вызвала вздох у лежащего молодого юноши. Потом игриво тряхнула головой, чем вызвала стон у сидящего седого воина и почти плач у второго, когда опустилась рядом с ним на колено и улыбнулась.

– Ты с ума сошла? Решила еще полкоролевства себе в мужья записать? – подхватывая ее под локоть и заставляя выпрямиться, шипела ей в ухо Таура.

– Нет, захотелось им помочь выжить. Смотри, у них даже улыбки на лицах появились, им нравится жить, мы своим видом дали им на это надежду, – обводя рукой вокруг себя, шипела в ответ Мэл.

– Пошли уже, я дала им надежду, когда выпустила свою магию и вот этот лежащий у твоих ног, уже пять минут как полностью здоров.

– Так они притворяются? – у Мэл расширились глаза.

– Да, притом все! И это тебя не видят твои мужчины.

Мэл бежала впереди нее, уже и забыв про голые пятки и то, что под ногами совсем не мягкие ковры. Ее щеки алели, уши горели стыдом, а позади нее пыхтела Таура, проклиная ее доверчивость и желание всех спасать, и неумение владеть своей магией жизни. Обещала ей все кары небес и пару недель учебы на заднем дворе дворца, и в качестве материала для ее обучения, уже даже придумала, что всех ее мужей выставит перед ней и заставит отрабатывать сегодняшнее происшествие на них.

ГЛАВА 63 Возвращение…

Накашима входила в город, в тот момент, когда мимо нее пронесся как ураган один из бородачей. Ее охрана среагировала молниеносно и бородач через несколько шагов был пойман и допрошен с пристрастием. Светлые волосы, длинная заплетенная в косичку борода, огромные серые глаза и лицо будто выкованное в кузне, вот что она увидела когда перед ней поставили этого великана. Допрос провели и бородач рассказал всё. И о том, что Валмонты, а это морской народ, и Накашима постаралась не показать ничем свое удивление, и то, что ее дочь Гревин Итон решила, что именно этот момент, когда советники отправились наводить порядки в княжествах, будет самым лучшим для того, чтобы стать королевой, и о том, что по слухам ее дочь – Рада Итон погибла вместе с Гревин, унося обоих в царство смерти, призвав самую страшную магию. Рассказал, что сейчас происходит зачистка города имперской армией от вторжения как морского народа, так и солдат Гревин и что никого не щадят. Просил его спасти и клялся в верности, стоя перед ней на коленях.

– Убить, – сказала Накашима, обойдя его и направляясь в центр города.

Больше всего Накашима поразило не только то, что Гревин призвала на свою сторону морской народ, но и то, что Рада встала на сторону Мэлисенты, попаданки, которая вдруг стала для нее важнее ее сестры. Нет, Накашима никогда не хотела смерти Гревин, лишь хотела ее проучить, наказать и заставить слушаться. Но ее дочери видно имели этот ген и он был совсем не послушание, который просто не давал им этого сделать. Гревин всегда считала себя главной, Рада – спасительницей, младшая помогала младшим и никогда не слушалась старших. И вот ни одной, ни второй больше нет. То, что обе исчезли в магии и больше не вернутся, в это верилось с трудом, но такова жизнь. Она любила своих дочерей, любила той любовью, которая видна лишь на расстоянии. Сыновей она любила больше. И это она сейчас признала. Выбор между Питером и Гревин, вот ее ахиллесова пята, она выбрала сына и наказала дочь. Хотя в своем поместье Гревин могла делать все, что ей хочется, но не с Питером. Не с ним. И ни с другим ее сыном.

***

Анн и Питер выскочили в узкий переулок и направились в сторону главных ворот столицы, оставался лишь один не зачисленный участок, и там могли быть только враги. Перед ними в окружении десятка мародеров стояли два десятка ремесленников, которые пытались дать отпор вооруженным до зубов солдатам Гревин палками, вилами и просто ругались, понося солдат как только можно.

– Поможем? – поднимая меч, спросил Питер. Возможно, он надеялся на другой ответ, но Анн лишь покачал головой.

– Обязательно, не хочу слушать, как Мэл будет плакать от того, что погибло так много невинных.

– Эта бойня показывает, что нужно не только печь хлеб, нужно еще уметь и себя защищать, – прорычал Питер.

– Да, а то животы отрастили, а мечи ржавеют на полках. Пошли, потом будем их учить выживать.

– Обязательно научим, завтра же начну мобилизацию, – рычал Питер, нападая на близстоящего солдата. – Полчаса и ранена спина, кровь стекает по бедру, но какая радость в глазах стоящих перед ним седовласых мужчин. Кто-то протянул ему полотенце, помогая снять рубашку и перевязать рану, откуда-то взялась вода в чашке. Не важно, главное – это благодарность в их взглядах.

Анн выпрямился, расправил плечи и громко сказал: – Берите мечи и идите в центр, там сейчас генерал Атис собирает отряды из горожан, чтобы прочесать город и выловить всех кто остался.

– А мы? – спросил Питер, с надеждой глядя как уходят спасенные пекари, ткачи, помогая передвигаться раненым и унося мертвые тела своих товарищей.

– А мы, проверим ворота. Идти можешь?

– Могу даже бежать, – жалостливо простонал он, глядя, как резво взял стойку Анн. – Только не беги! Позер, – вернул ему колкость Питер.

***

Накашима шла по городу, осматривая некогда красивую столицу империи, сейчас она везде видела разбитые телеги, разбитые цветочные горшки, разбитые окна и открытые двери. Сидящие или стоящие в проемах мужчины были грязными, перемазанные в крови и земле, они печальными взглядами наблюдали за советником и стражей, пытавшейся расчистить перед ней дорогу.

А у Накашима перед глазами стояла Рада. Ведь даже тогда когда она восстала против матери, когда выбрала не ее, а мужчину, когда ослушалась ее прямого приказа, Накашима все равно любила ее. И даже то, что она заставила ее принять клятвы трех мужчин, силой навязанных Раде, было для ее же пользы. Правда это не принесло успокоения, потому что Рада хоть и смирилась, но так и не пришла на покаяние к матери, хотя Накашима присылала письма, даже приглашала, умоляла. Да, она знала, что происходит в поместье дочери, знала, что Рада усиленно обучается магии, и не только, она учит законы империи, учит языки и изучает карты. Сначала Накашима решила, что дочь решила сбежать. Но потом поняла – нет. Она хочет отомстить. И вот этот день настал, увы, ее месть не принесла ни Раде ни Накашима удовлетворения. Лишь горечь утраты.

– Советник! – перед ней стояла Мэлисента. Коричневое глухое платье, широкая юбка и убранные в пучок светлые волосы, а в глазах радость. Мэл окинула взглядом стоящих вокруг Накашима мужчин и спросила: – А где Ян?

И Накашима в эту минуту заревновала, заревновала к этой девочке своих дочерей, из-за которых они исчезли во тьме: – Погиб. Жизнь за жизнь, ты забрала у меня дочерей, а судьба забрала у тебя мужчину. Не кажется ли тебе несправедливым, что ради тебя умирает слишком много народа, тех, кого ты ценишь и кого любишь?

Мэл замерла. Слова Накашима заставили сердечко остановиться, а разум помутиться: – Как же так? Ты же обещала? Обещала вернуть его…