Пусть ласковые эпитеты вроде «сука», «дура» и прочего своей ненаглядной бухгалтерше адресует. Не мне.

Именно этот момент выбирает преследователь, чтобы обогнать «сератку», но не умчаться прочь, что было бы прекрасно, а нагло подрезать, с визгом перегородив всю полосу.

– Вот же придурок! – бросаю в сердцах и торопливо выжимаю тормоз.

Моя четырёхколёсная лапочка, чертя протекторами по асфальту, замирает, практически уткнувшись в задний бампер чокнутого идиота, но характерного звука «бум!» не происходит.

Меня потряхивает. Никак не могу поверить, что за один месяц попадаю уже во второе ДТП, причем, не по собственной вине.

Что за черная…

Мысль додумать не успеваю. Из грязной темно-коричневой иномарки выпрыгивает молодой переросток и, громко хлопнув дверью, поворачивается ко мне. Глаза увидеть невозможно, он в темных очках, но вся фигура очень четко выражает агрессию.

Следом открывается передняя дверь со стороны пассажира. Оттуда вылезает еще один. Кепка низко опущена, скрывая верхнюю часть лица. Губы искривлены в злой усмешке. Он неторопливо открывает заднюю дверь и за шкирку вытаскивает из салона мою сводную сестрицу.

Картинка настолько шокирует, что я забываю сидеть на месте и выбираюсь из машины.

– Вы что творите? – выкрикиваю, когда парень толкает Алиску в мою сторону.

Та пробегает несколько шагов и останавливается рядом. Тянусь, чтобы ее приобнять и помочь, замечая, как она прячется за волосами и трясется. И не сразу реагирую, когда по лицу прилетает хлесткая пощечина.

Голова откидывается вбок. Приходится отступить на шаг, чтобы не упасть.

– Это тебе, жадная сука, за то, что вечно для меня все жалеешь. Гадина, а не родственница, – выплевывает девчонка.

Очки, которые я надеваю, чтобы ездить за рулем, чиркают дужками по виску и отлетают на землю. От удара в ухе звенит. Кожа на щеке горит огнем.

Как во сне касаюсь ее и чувствую под пальцами что-то влажное. Дотрагиваюсь до уголка губ, где щиплет, смотрю на свою ладонь и замечаю кровь.

– Мало тебе, дряни. Если бы могла, убила! Ненавижу! – выплевывает юная родственница, продолжая трястись.

Зря я думала, что она дрожит из-за страха. Нет, она смеется. Смотрит на мое ошарашенное лицо и хохочет, как ненормальная.

– Лиска! Поехали! Харе с нее, – зовет один из… ее дружков, что стоит и с усмешкой наблюдает за представлением.

– Точно, Митяй, пора, – соглашается сестрица, но прежде чем уйти впечатывает тракторную подошву высоких армейских ботинок, которые обожает носить с короткими, еле прикрывающими задницу юбками-пачками, в мои очки.

До слуха доносится характерный звук лопнувшего стекла, но я никак не реагирую.

Стою и смотрю, как свихнувшаяся от вседозволенности младшая дочка моей матери дает «пять» обоим парням, забирается к ним в машину и захлопывает дверь.

Иномарка, подмигнув аварийкой, отчаливает… а я так и не могу сесть за руль.

Потряхивает. Приходится немного выждать и успокоится, выпив таблетку от головной боли.

Затем старательно ликвидирую последствия от пощечины. Влажными салфетками промокаю выступившую и уже запекшуюся кровь, припудриваю алеющую кожу.

Еще некоторое время просто дышу, заблокировав замки на дверях и откинув голову на подголовник. Только поняв, что полегчало, включаю зажигание.

На работу приезжаю с опозданием на полчаса. Ожидаю, что начальница сектора, в кабинете с которой я сижу, закидает меня вопросами и навязчивыми взглядами, и медленно шумно выдыхаю, уткнувшись в запертую дверь.

На память приходит, что вчера перед уходом Лазицкая предупреждала: с утра будет присутствовать на совещании в администрации. Красота.

Насладиться тишиной и покоем получается целых три часа. Погружаюсь в привычные расчеты, но перед обедом приходится отвлечься. Вызывает управделами и сообщает о необходимости пройти внеочередную аттестацию.

– Когда?

– Через десять дней.

– Кто-то еще из комитета сдает?

– Нет. Вы единственная.

– А билеты можно как-то увидеть?

– Олеся Игоревна, ну, вы ж у нас давно работаете. Все должны и так знать…

– А по законам?

– Читайте.

– Я же сдавала недавно. Срок – раз в три года, еще не вышел.

– Тогда тем более вам нечего бояться.

Усмехаюсь, качаю головой и покидаю кабинет.

Кто подстроил эту гадость, сомнений не остается. Обиженка Сергей Борисович Киров показал свою мерзкую рожу. У него для таких подстав связей достаточно.

***

Оставшееся время умудряюсь отработать без эксцессов. Хотя это сложно.

Не буду отрицать, поведение сестрицы не просто задело. Оно выбило из колеи. Напугало. Сильно.

В ее яростно блеснувших глазах я увидела леденящий холод и злобу. Всё то, что всегда отмечала в глазах отчима. Алчную волчью сущность – напасть, задрать, выплеснуть агрессию, отнять то, что так хочется иметь самому.

Противно. И гадко.

Ради материальных благ избалованная пигалица творит, что хочет, не видя границ и ориентиров. Она не сомневается в безнаказанности. Знает, наша общая мать всегда займет ее сторону, выгородит, прикроет. Отец тоже ей ни слова не скажет. Больше того, не удивлюсь, если позже, наедине, еще и советов подкинет, как в случае повтора ловко избежать проблем.

Адова семейка, в которой мне не повезло расти.

Одно хорошо, наше общее совместное бытие в прошлом. Я смогла от них вырваться, смогла начать жить самостоятельно благодаря папе. По сути сейчас нас ничего не объединяет. А рабочие вопросы, которые связывают моего мужа с отчимом, ко мне не имеют отношения.

В полдень, так и не отпустив до конца ситуацию, выхожу на стоянку и проверяю запись с видеорегистратора. Внимательно просматриваю нужный временной отрезок и жалею, что нападения Алиски на нем нет. Техника, установленная на лобовом стекле, зафиксировала только то, что происходило впереди, но не сбоку машины. Приглушенных же разговоров слишком мало, чтобы поднимать бучу.

Обидно.

Впервые чувствую, что смогла бы пойти до конца. Не проглотить хамское поведение родственницы, а проучить ее, написав заявление в полицию.

На обед в кафе не иду, решаю обойтись чашкой кофе. Благо в столе лежит пачка соленых галетов, которые со сладко-горьким напитком заходят на ура. Да и аппетита особо нет.

В начале третьего отзванивается Лазицкая, предупреждает, что сегодня не появится. Взяла отгул до конца дня. Просит доделать расчеты по аренде муниципального имущества и сбросить ей отчет на почту. Якобы дома посмотрит.

Мне без разницы – будет она проверять или нет. Не моя забота. Обещаю все сделать вовремя и кратко прощаюсь. Не знаю, кто радуется в этот момент сильнее: моя начальница, что отдохнет, или я, что без нее неплохо проведу время в одиночестве.

В пять заканчиваю сводку, сбрасываю файл через корпоративный чат и, закрыв кабинет, отправляюсь прямиком в фитнес-клуб.

Заезжать домой мне не нужно. Запасной комплект спортивной формы с первого занятия хранится в личном шкафчике, там же есть сменная обувь и чистые полотенца. Бутылку воды с лимоном покупаю в соседнем магазине.

Усмехаюсь сама на себя. Руки свободны, но готова, как пионер, пусть никогда им не была.

Дорога под колесами стелется легко. Пробки, как по волшебству, рассасываются стоит к ним подъехать, светофоры приветливо подмигивают зелеными глазами, желая счастливого пути.

Хорошая погода тоже поднимает градус настроения. Сухая, теплая, она установилась еще в начале недели, но даже в четверг не меняется, продолжая щедро осчастливливать погожими деньками.

Потихоньку настроение, испорченное инцидентом с Алиской, приходит в норму, и внутрь спорткомплекса я захожу, улыбаясь и горя предвкушением, что вот-вот скину лишний адреналин, кипящий в крови.

Мысленно перебираю тренажеры, прикидывая, какими займусь первыми, какими попозже… и поэтому не сразу улавливаю, что происходит что-то хреновое. Первое, на что реагирую, это на визгливые вопли-угрозы, звонко раздающиеся на все фойе, и только потом замечаю Алешку.