— Я думаю, что, возможно, наконец-то справился с этим. Господи, ты чуть не довела меня до сердечного приступа, флиртуя с Беном вот так. Я только начал обретать надежду, а потом ты взяла и отняла ее у меня.

— Я не…

Он прищуривает глаза, сверкая ими.

— Ладно. Но это было сделано исключительно от отчаяния, так что тут тоже ты виноват.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Поцелуй очень нежный. Но потом он бормочет:

— Знаешь, ты могла бы просто спросить меня.

Я резко напрягаюсь, отстраняясь от него.

— Я знаю. Но я сделала все остальные первые шаги между нами, и я начинаю уставать от этого. Я не создана для этого. Это делает меня очень неуверенной в себе. Так что теперь твоя очередь. Ты несешь ответственность за все первые шаги в обозримом будущем.

Уголки его рта приподнимаются.

— Хорошо. Звучит справедливо. Я возьму на себя все первые шаги. Я сделаю их так много, что ты, без сомнения, сочтешь меня высокомерным и несносным. Но просто помни, что ты сама напросилась на это.

Я пытаюсь сохранить серьезное выражение лица, но проигрываю эту битву. Я заливаюсь смехом, и Грант заключает меня в объятия.

Минуту мы просто сидим в джипе и обнимаем друг друга, пока мои внутренности не превращаются в кашу.

Чтобы скрыть это, я, наконец, отстраняюсь и спрашиваю:

— Итак, каков мой сюрприз?

— А. Да, — он направляет джип на подъездную дорожку и сворачивает на гравий. — Тут еще ничего не отремонтировано. Так что тебе придется представить, каким это место могло бы быть, а не то, что есть на самом деле.

— Что, ради всего святого, ты нашел? — спрашиваю я, вглядываясь вперед, но ничего не могу разглядеть, потому что дорога слишком круто поворачивает.

— Увидишь.

Грант завозит нас за поворот, и лес обрывается. Только тогда я замечаю маленькую хижину в конце гравийной дорожки. А за хижиной раскинулось озеро.

Прелестное маленькое озеро.

Я ахаю и поднимаю руку, прикрыв рот.

— Хижина пустует, — говорит Грант слегка неуверенно. — Она заброшена давным-давно. Внутри беспорядок, крышу нужно починить, окна выбиты, но в конце концов я обо всем этом позабочусь. Озеро хорошее. Глубокое. И вода здесь нормальная. Ты сможешь в нем плавать.

Я едва могу пошевелиться. Едва дышу.

— Это… это для меня?

— Да, — он прочищает горло и отводит взгляд. — Если ты этого хочешь. Через пару лет у нас закончатся химикаты для бассейна, и я не уверен, что мы найдем чем их заменить. К тому же я не знаю, как долго сам бункер будет жизнеспособен. Хватит одной сломанной детали в лифте, которую мы не сможем починить. Необходимость подниматься по лестнице в восемнадцатиэтажном здании сделает проживание там практически невозможным. Сейчас в этом районе безопаснее, чем было раньше, потому что мы позаботились об этих Волчьих Стаях. И мы будем продолжать делать эту местность еще безопаснее. В конце концов, мы сможем жить где-нибудь в другом месте. Я хотел, чтобы ты имела возможность плавать. Я хотел, чтобы у тебя был дом на тот случай, если он нам понадобится. Если ты хочешь… Если ты этого хочешь. Если ты хочешь жить со мной.

Я давлюсь рыданиями. Мое лицо искажается.

— Не то чтобы отношения со мной были какой-то платой за дом и озеро. Это место твое, и неважно хочешь ты жить здесь со мной или нет.

Мои плечи трясутся. Я едва могу видеть сквозь пелену в глазах.

— И ничего страшного, если тебе это не нравится, — быстро продолжает Грант, вглядываясь в мое лицо и явно беспокоясь о моей реакции. — Довольно скоро мы начнем строительство по расширению лагеря. Если ты хочешь жить с другими людьми, я построю нам там дом вместо этого. Или мы могли бы сделать и то, и другое. Все, что ты захочешь. Я просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь думала, что остаток твоей жизни определяется этим бункером. Мы можем обосноваться получше здесь. У нас может быть… настоящий дом. Все, что ты захочешь, принцесса. Просто скажи мне, и я сделаю все необходимое, чтобы воплотить это в жизнь ради тебя.

— Ты потратил всю неделю на поиски этого места для меня? — я задыхаюсь, мое тело сотрясают беззвучные рыдания без слез.

Грант все еще выглядит немного нервничающим. Он берет мою руку обеими своими ладонями.

— Ну, не только на это. Было бы безбожно эгоистично расходовать столько бензина только ради нас. Я наносил на карту весь район, окружающий лагерь, чтобы мы точно знали, что к чему и кто где находится, и есть ли какие-либо враги, о которых мы не подозревали. Итак, теперь у нас есть подробная карта, которая нам нужна. Но по пути я искал это для тебя.

Я так сильно плачу, что не могу ответить сразу.

— Тебя это устраивает, принцесса? — спрашивает наконец Грант. — Как я уже сказал, ничего страшного, если тебе не нравится…

— Мне это нравится! — я бросаюсь в его объятия. — Я уже обожаю это место. Когда бы ни пришло время, когда бы мы ни были готовы, я хочу, чтобы у нас с тобой был дом здесь.

***

Мы тратим совсем немного времени на осмотр хижины и озера, потому что скоро закат, и путешествовать ночью гораздо опаснее. Хижина погрузилась в хаос после стольких лет забвения, но я вижу потенциал. В доме есть две маленькие спальни, подвал и веранда с видом на озеро.

Я могу представить себе, как это могло бы быть. Дом для меня и Гранта и, возможно, даже для детей, которые у нас могут родиться.

Я и представить себе не могла, что у меня может быть надежда на такое — с того самого дня, когда Грант пришел забрать меня из школы и отвез к долгим годам взаперти. Надежда многое меняет для меня.

Она меняет все.

Все, на что я когда-либо рассчитывала — это строго охраняемая жизнь в бункере, и моей единственной мечтой было провести эту жизнь с Грантом. Возможность иметь больше — иметь это все — потрясает.

К тому времени, когда мы возвращаемся в лагерь, уже стемнело, и пуленепробиваемый автомобиль — единственное, что удерживает меня от паники. Но по дороге мы не сталкиваемся ни с одним человеком, хотя нам приходится тормозить из-за молодого оленя, который слишком сильно отстал от своего стада.

Я совершенно вымотана, когда мы наконец возвращаемся в мою квартиру.

Вымотана, но так счастлива, что я едва могу сдержать это внутри себя.

— Я собираюсь быстренько принять душ, — говорю я, когда Грант просто стоит в гостиной с таким видом, словно не уверен, куда деть свои руки. — Если у тебя достаточно сил, ты мог бы с таким же успехом вернуться к себе и начать собирать вещи.

Его брови приподнимаются, и легкая улыбка подрагивает в уголках его рта.

— Поскольку ты переезжаешь сюда, ко мне, — добавляю я в качестве (ненужного) объяснения.

— Ладно. Я думаю, что это отличный план, и я даже не буду упоминать, что с этого момента я должен делать первые шаги.

Я замираю, совершенно забыв об этом маленьком факте.

Грант смеется. Так долго я даже не подозревала, что он знает, как это делается.

— Я сегодня умоюсь, переоденусь и возьму с собой смену одежды. А потом заберу остальное завтра.

Я киваю, довольная, и уже направляюсь в свою ванную.

Я принимаю душ, чищу зубы, натягиваю небольшую сорочку и забираюсь под одеяло до возвращения Гранта. Я выключаю свет в спальне, но оставляю открытой дверь в освещенную гостиную, чтобы видеть, как он вернется. Он привозит с собой тележку, заваленную одеждой и личными вещами, и просто оставляет ее возле двери, а сам присоединяется ко мне в постели.

Он снимает чистую футболку и спортивные штаны, которые надел после душа, и забирается под одеяло в одном нижнем белье.

От него пахнет мылом и зубной пастой. Он притягивает меня в свои объятия, поворачивая на бок, так что наши тела плотно прижимаются друг к другу.

— Ты все еще любишь меня? — шепчет Грант мне на ухо.

Мое тело сотрясается от беззвучного смеха.

— Да, я не изменила своего мнения за те полчаса, что тебя не было.

— И ты хочешь прожить со мной жизнь? Обзавестись домом? Может быть, семьей?