— Фу-фу-фу, так одеваться!

— Да к ней ни один нормальный парень не подойдёт, в таком то наряде. Эта кофта — ужасна!

— А эти очки? Вульгарщина!

— Стыдно, наверное, вот и прячет глаза, даже в темноте.

— Она так одевается для своего аджосси, я уверена!

— Ах-ха-ха, точно! Вот умора!

— Лира, иди сюда! — зовёт меня Чинчин, вынырнув из-за угла здания и призывно маша́ рукой. Нехотя — слишком велико желание дослушать сплетни о себе — любимом — отлипаю от своей подпорки, топаю в указанном направлении. За углом меня поджидает, нет не двое с носилками, всего лишь, длинный отрезок вдоль глухой стены, который, Чинчин проходит максимально быстро, так, что едва не бегу следом за прытким стариком. Ещё один поворот, и мы попадаем на задний двор клуба. Здесь преобладает запах гнилых пищевых отходов, источаемый мусорными баками, и находится пожарный выход, куда мы и направляемся.

Внутри нас ожидает комитет по встрече из двух персон. Молодой парень, одетый в чёрные брюки, белую рубашку и бордовый пиджак, и средних лет женщина в свободного кроя штанах тёмно синего цвета и такой же рубахе, поверх которой накинут длинный фартук.

«Видимо, администратор и сотрудница» — решаю, рассмотрев их получше. Так оно и оказывается. Они, на па́ру, разглядывают меня равнодушно-любопытными взглядами, до тех пор, пока я не снимаю очки. Парень, собиравшийся толкнуть речь, закашливается — поперхнувшись слюной и едва не забрызгав ею нас с Чинчином. Женщина, как-то смущённо улыбнувшись, принимается постукивать «пиджака» кулачком по спине.

Откашлявшись, парень, наконец-то подаёт голос, но кажется, без прежнего запала.

— Я Ли МинСок — администратор «Острова», а это Ким СуДжин — она расскажет о твоих обязанностях, и покажет рабочее место. По всем вопросам ты должна обращаться к ней. Всё понятно?

Рассеянно киваю в ответ, задумавшись о лихих девяностых и моде на малиновые пиджаки, чуть-ли не поголовно охватившей «новых русских». Выглядело это максимально нелепо и комично. Вот только, попробуй заикнись о аляповатости наряда — могли, в буквальном смысле, закопать в ближайшем лесочке.

Ощутимый подзатыльник приводит меня в чувство, а над ухом раздаётся недовольное шипение Чинчина:

— Как ты смеешь так неуважительно себя вести по отношению к своему начальнику? Живо поклонилась!

— Аджосси, ваша внучка не только немая, но и невоспитанная, — наблюдая за моей попыткой изобразить виноватый поклон, произносит МинСок. — Если, она ещё хоть раз забудет проявить уважение, распрощается с этой работой навсегда. Я пошёл навстречу только из уважения к вам и вашей супруге, но на эту должность слишком много желающих, гораздо более вежливых. Помните об этом.

— Прошу простить её, саджан-ним Ли, такого больше не повторится, саджан-ним Ли, — частит старик, кланяясь моему новоиспечённому боссу чуть ли не в пояс. Стараюсь не отставать от него, а в голове крутится эта «внучка».

«Значит, вот как меня представил Чинчин? Хитро! Интересно, а оплеуха была наигранная, или он взаправду взялся меня воспитывать? Если последнее, тогда командировка отменяется. Съеду от него в два счёта!»

Когда администратор, напоследок зыркнув сердитым взглядом, скрывается за одной из дверей, а Чинчин, ободряюще потрепав Лиру по плечу, выходит на улицу, СуДжин тащит меня на ознакомительную экскурсию, в святая святых — на кухню. Здесь светло и шумно. На большом пространстве свободно умещается всё необходимое оборудование, используемое в общепите, и ещё, остаётся достаточно места для команды поваров, занятых, каждый своим делом. Они что-то варят, чистят, нарезают… В воздухе витают сотни разнообразных запахов, приводя мои носовые рецепторы в исступление.

На нас присутствующие не обращают никакого внимания.

— Вот твоё рабочее место, — показывает СуДжин рукой в сторону мойки, в чьём бездонном нутре затерялись пара грязных тарелок. — Чистую складывай на этот стол, а приборы пересыпай отсюда в этот чан. Мой тщательнее. Если шеф обнаружит грязь на посуде, он будет очень недоволен. Так же, в твои обязанности будет входить сбор и вынос мусора с кухни. Баки ты видела — они на заднем дворе. Здесь, — женщина открывает дверцу тумбы рядом с мойкой, — всё необходимое: мешки, губки и моющие средства. Ты всё поняла?

Памятуя недавний, печальный опыт, кланяюсь. Не так низко, как перед МинСоком, но, на мой взгляд, достаточно, чтобы не повторить прежней ошибки. «Лещ», если он в воспитательных целях, буквально, творит чудеса! И это несмотря на навязчивое желание надавать тумаков МинСоку. На будущее. Так сказать, с запасом.

— Вот и хорошо. Пойдём, я дам тебе фартук, и заодно, покажу где у нас раздевалка и туалет. У меня есть комплект формы на тебя, завтра принесу. А пока, походишь так.

СуДжин, быстро проводит меня по остальным помещениям, по её мнению, необходимым для выполнения возложенных на меня обязанностей. Я — помалкиваю. Судя по количеству посуды в раковине, ближайшие четыре часа — сплошная халява, и, за исключением туалета, вряд ли мне понадобится заходить ещё куда-нибудь.

Наивный я человек!

Первая тележка, доверху забитая грязной посудой радует меня своим прибытием сразу же, как только я занимаю место возле мойки. СуДжин помогает разгрузить «транспорт» и проводит мастер-класс, по помывке.

Хорошо, что она не знает, как сей процесс происходил в части, где мне довелось служить. Женщину бы точно хватил удар. А здесь, и горячая вода имеется из-под крана, и профессиональная «химия» вместо мыла «слонёнок»… Как говорится: «Наливай да пей»

Через час я понимаю, что превращаюсь в робота.

Новая партия посуды, которую СуДжин подвозит, чаще, чем я успеваю разобраться с предыдущей, её надо быстро сгрузить, предварительно, очистив от остатков еды. Собрать приборы и закинуть их в сито, опущенное в чан с моющим средством. Всевозможные тарелки, миски, плошки и чашки намылить со всех сторон, ополоснуть горячей водой при помощи выдвижной лейки на гибком шнуре. Одна из тарелок выскальзывает из рук и с грохотом падает на пол, разлетаясь тысячей осколков. На мгновение, движение в кухне замирает, а присутствующие оборачиваются посмотреть на растяпу. Не вовремя зашедший проведать новенькую, МинСок грозится вычесть стоимость имущества из дневного жалования. Снова «бью поклоны» и возвращаюсь к работе — мне не до пререканий. Вытащить сито с отмокшими приборами, ополоснуть, пересыпать в указанный чан. Вымытую посуду разложить на вертикальной тележке-сушилке, и, по мере заполнения, откатить к сервировочному столу. Забрать пустую сушилку, вернуться к мойке. И так по кругу. Монотонные, однообразные операции, изредка прерывающиеся криком одного из поваров: «Мусор!». Он означает, что нужно заменить полный мешок на пустой, и оттараканить отходы на помойку. Отношу, когда их накапливается четыре — так удобнее.

На улице льёт как из ведра. Поколебавшись, вываливаюсь наружу, таща в руках по паре мешков с мусором. Я, и так взмокший и немного воды извне хуже не сделает. Откидываю крышку, и присовокупляю свои пакеты к уже имеющимся там. Тяну, скользкую от воды, крышку к себе, но эта зараза выскальзывает из руки, и с грохотом падает на своё место, попутно, проехавшись краем по моим пальцам.

«Ч-чёрт!» — взываю я к рогатому, когда острая боль пронзает кисть, а порез на пальце обильно «дышит» кровью. Сую пострадавшего в рот — обсасывая рану, сплёвываю красным. Чтобы окончательно не вымокнуть, ныряю в здание, где натыкаюсь на СуДжин идущую «подымить». Завидев Лиру с пальцем во рту она, недовольно качает головой.

— Порезалась? Дай, посмотрю.

Протягиваю женщине руку. Кровь, почуяв свободу, немедленно принимается сочиться из пореза, грозя испачкать собой кафельный пол.

— Надо обработать рану, идём, — мельком взглянув на мою покалеченную руку, говорит СуДжин, и, вздохнув, прячет сигаретную пачку в карман.