Манхи притащила-таки меня в «Диснейленд». Из солидарности, посещаю с ней пару аттракционов, включая хвалёный «дом с привидениями». Что ж, посмеяться над визжащей от страха подружкой, тоже — развлечение. А вот с аквапарком её обламываю. И причина у меня веская — нельзя тревожить шов на голове. Что, солёной водой, что плотно облегающей шапочкой для купания. Выдумки, конечно, но звучит убедительно. Придумал я эту отмазку ещё вечером, когда Манхи решила во что бы то ни стало облачить меня в свой запасной купальник. — «Нафиг! Я вам что, кукла, что ли? „Оденьте Машу, разденьте Машу… Тьфу!“»

Хотя, совсем без шоппинга не обходится. Сонэ, единственная, кто озаботился о том, что таскать вещи у других девочек — не лучшая идея, вследствие чего, она берёт на себя заботу о моём гардеробе.

Мы проводим значительную часть времени в гипермаркете одежды, куда нагрянули всем скопом. За обновками. В какой-то момент, за примеркой, замечаю, что получаю эстетическое удовольствие от процесса, и от вида красиво одетой Лиры, в отражении зеркала. А ведь не хотел юбку надевать! Но, Лира не парень, а что там моё сознание отчебучивает дело десятое. Тем более, отражение в зеркале, действительно стало походить на девочку, а не на непонятно кого, в мешковатых обносках. На очень красивую девочку, между прочим. Пусть, с повязкой на лысой голове, на которой едва пробился короткий ёжик белобрысых волос. Школьная форма Лире шла. Манхи, увидав нарядно одетую подругу, обняла её, произнеся: «Лира, ты такая красивая!», а потом сбегала в соседний отдел, откуда принесла пару белых гольф выше колена. Оказывается, в Корее, — это последний писк моды. Припоминаю, что видел такие на девочках в японских аниме, но, без понятия, кто с кого слизал идею.

После примерки формы дело пошло веселее, и, когда Сонэ врывается в кабинку с двумя платьями, подобранными для Лиры, уже не ворочаю нос а примеряю оба. В конце концов, кто-то тут обещал заботиться о своём сокровище⁈ Так же, Сонэ накупает целый ворох нижнего белья и подбирает мне бюстгальтеры по размеру. Напялив на себя это безобразие, понимаю, каково женщинам таскать его на себе каждый день. Уж лучше майка! Джинсы, несколько пар различной обуви, в том числе, туфли для школы и лодочки на «выход», разнообразные кофточки, блузки и футболки. И даже, пара коротких, плиссированных юбок-шотландок, чем-то смахивающих на школьную, но короче, подобранных Манхи. Тоже, в моде, по её заверениям. Судя по горящим глазам подруги, у меня закрадывается мысль, что подбирала она их для себя.

Не знаю, насколько в итоге полегчал кошелёк Сонэ, но я чувствовал, что буду ей по «гроб жизни» обязан. Остальные довольствовались меньшим. Лишь у Оби с собой, по выходу из торгового центра, в руках оказывается объёмный пакет.

Мы собираемся посетить зоопарк, но непогода вносит в планы свои коррективы. Посовещавшись, старшие принимают решение выдвинуться в сторону дома раньше намеченного времени. И снова неувязка. Начавшийся снегопад, сначала замедляет наше продвижение, а затем, и вовсе, стопорит. Когда, застрявшие в пробке люди начинают покидать свои автомобили и искать спасение от разбушевавшейся стихии в ближайших кафешках и ресторанчиках, и наше семейство принимает решение переждать непогоду в каком-нибудь отеле, поблизости. Благо, выехать за пределы цивилизации не успеваем — встаём в пригороде Сеула.

Ближайший отель расположился от нас в полукилометре, в обратную сторону, и всю дорогу до него мы проходим, терзаемые порывами ледяного ветра, швыряющего в лицо колючие хлопья мокрого снега. В какой-то момент, краем уха слышу звук, похожий на детский плач, доносящийся сквозь вьюгу. Останавливаюсь, прислушиваясь, в надежде что звук повторится, но безрезультатно. Лишь, торможу остальных, от чего слышу в свой адрес нелицеприятные высказывания. Кажется, это Оби.

Только, благодаря напористости ЁнСо, нам удаётся разместиться в двух последних свободных, одноместных номерах. А администрация отеля, пользуясь ситуацией, дерёт с неё полную стоимость, за каждого из постояльцев. Возражать, имея в авангарде толпу насквозь промёрзших детей, не хочется никому. Разместившись в номерах, всё семейство спускается вниз, в небольшой ресторанчик, сейчас, забитый битком, продрогшими, голодными людьми, так же, как и мы, застрявшими по воле погоды, в дороге.

Я запираюсь в туалете, а дождавшись, когда все уйдут, через чёрный ход выбираюсь на улицу и возвращаюсь к машине. Мне не даёт покоя детский плач, услышанный сквозь непогоду. Дохожу до брошенных автомобилей и иду дальше вперёд. Туда, где затор плотнее. Благодаря худобе протискиваюсь между вплотную стоящими железными повозками, не понимая, как люди могли из них выбраться. Кое-где, замечаю открытые нараспашку окна в машинах, внутрь которых, ветер уже намёл небольшие сугробы. Бреду, подгоняемый порывами ветра, вглядываюсь в нутро брошенных автомобилей, в надежде увидеть что? Забытого ребёнка, или, может собаку?

«Скорее, собаку. Вряд ли кто-то, в здравом уме оставит своё дитя, замерзать в быстро остывающей машине»

И всё-таки, это ребёнок. Испытываю сильный шок, когда в одном из автомобилей, на заднем сиденье, замечаю объёмный свёрток. Я бы прошёл мимо, но глаз цепляется за слабое шевеление. Стою как вкопанный, не отвожу взгляда, молясь, чтобы ошибся, но шевеление повторяется, на этот раз, чётко различимое.

«Надо вызвать полицию!» — приходит на ум здравая мысль. Пусть они ищут владельца автомобиля. Самому лезть внутрь чужого имущества претит воспитание. Потом, замечаю приоткрытое окно, в которое, ветер задувает, оседающие в салоне нетающим покрывалом, снежинки.

«Да там минусовая температура! Ребёнок насмерть замёрзнет, пока я буду искать копов!»

Дёргаю дверь за ручку — заперто! Обхожу машину кругом, по очереди пробуя все. С тем же успехом. Оглядываюсь, в надежде найти что-нибудь, чем можно разбить стекло, но вокруг лишь снег.

Идея приходит внезапно. Возвращаюсь к одной из машин с открытым окном, залезаю внутрь и разблокирую из салона её багажник, под фальш-полом которого и нахожу искомое — «балонник» — ключ для отвинчивания колёсных болтов. Он изготовлен из легкосплавного материала, в отличие от образцов советской промышленности — тяжеленных, выполненных из закалённой стали. Но, для моих нужд сгодится и имеющийся.

Стекло поддаётся не сразу. Всё-таки, нежные девичьи ручки это не крепкая мужская рука. Рассчитанный под физическую силу прежнего тела, удар отзывается сильной болью в зачатках мышц и суставах, а отдача, чуть не впечатывает «балонник» мне в глаз. Не обращая внимания на боль, бью снова. Со второй попытки закалённое стекло осыпается в салон тысячей осколков, а я, отбросив ключ, открываю дверь и хватаю с сиденья холодный свёрток.

— Хальмони, — обращается Оби к ЁнСо, когда та, обеспокоенная отсутствием Лиры за столом, интересуется, не видел ли кто-нибудь девочку, — она дикарка! Ей только дай волю — тут же сбежит! Впрочем, так и случилось. Проверьте кошельки, на месте ли? Не удивлюсь, если она стащила чей-то.

— И правда, мама, её манеры оставляют желать лучшего. Она даже не извинилась за свою неуклюжесть! — поддакивает дочери ЁнХо.

ЁнСо хмурится, но возражать не спешит. Ей тоже не нравится своенравность девчонки.

— Манхи, кажется, ты последняя видела ЛиРа, — припоминает подробности перемещения, из номера в ресторан, Сонэ.

— Мам, Лира зашла в туалет. Я хотела её подождать, но она написала, что «это надолго». — Девочка хихикает, наверное, представляя, что именно «надолго». Через мгновение, она меняется в лице, испугавшись за подругу. — Ой, мам, а вдруг, с ней что-нибудь случилось? Ей уже было плохо! Я сбегаю, проверю! — Манхи, было, срывается с места, но тут, на пороге ресторана появляется «потеряшка», в одном, заснеженном, свитере. Свой пуховик она держит в руках, завернув в него подозрительного вида предмет.

Присутствующие дружно ахают, когда она подходит к Сонэ и, вручив той ношу, расстёгивает на пуховике молнию.