— Сегодня? — спросила у него мамочка, отрываясь от микроскопа.

— Рано, — лаконично ответил профессор.

— А, по-моему, они вполне созрели.

Я съела два пончика с вишнёвым джемом и выпила свой апельсиновый сок. Стало скучно. Дождавшись, пока мама выйдёт на минуту из лаборатории, я достала из белого халата на вешалке электронный пропуск одного из сотрудников института и отправилась туда, где мне всегда было интересно.

Никто, как обычно, не останавливал меня в коридорах. Все знали, что я — Эви Блант, дочка доктора Аманды Блант, и я сижу в сверхсекретной лаборатории, потому что тут работает моя мама, а подготовительный класс общеобразовательной школы закрыт по воскресеньям. Если люди в белых халатах, камуфляжной форме или защитных костюмах спрашивали меня, куда я иду, я всегда говорила, что хочу в туалет.

Хорошо, что никого не было у лифтов. Я приложила пропуск к светящейся панели, ввела код доступа (мой день рождения!) и спустилась на самый нижний этаж. Двери с лязганьем растворились.

Здесь было сумрачно, но тепло. Свет давали прямоугольные зелёные лампы, расположенные под потолком. На электронной панели высвечивалась температура воздуха, влажность, атмосферное давление и ещё какие-то показатели, значения которых я не понимала. У этого этажа было длинное название, состоящее из букв и цифр, но я называла его просто: «Теплица».

Тут в гигантских стеклянных колбах, доходящих до потолка, росли «мясные куклы». Я помню их ещё совсем маленькими, похожими на головастиков. Их тогда едва возможно было различить в толще зеленоватого питательного раствора. Сейчас они стали громадными. Существа высотой в два человеческих роста, совсем лысые и беззащитно-голые, с удивительно подвижными суставами и длинными конечностями, они обычно спали внутри своих стеклянных аквариумов. Дозревали, как кабачки на солнце. Питательный раствор был сбалансирован так, чтобы им всего хватало, а условия в теплице учёные рассчитали до мельчайших деталей. Моя мамочка рассчитала, между прочим!

Я обошла всю лабораторию, напевая себе под нос и иногда останавливаясь, чтобы постучать по какой-нибудь из громадных колб. Всего их было два десятка. Существа внутри в основном спали, но некоторые следили за мной удивительно-яркими глазами, провожали взглядом или тянулись к стеклу там, где я касалась его ладошкой.

Присев на пол около одной из мясных кукол, я стала строить ей рожицы. Гигант растянул розовые губы в ответ на мою улыбку, медленно и неумело показал язык, прижал ладони к ушам. Он любил мне подражать. Мы давненько уже общались жестами, когда мне удавалось выбраться в теплицу.

Когда я приложила ладошку к стеклу, он удивлённо округлил глаза и медленно (раствор мешал ему) указал громадным пальцем на мою руку. Ногти были накрашены роскошным фиолетовым с блёстками.

Я достала из кармана маркер и нарисовала на стекле бабочку.

* * *

Вдруг лампы под потолком замигали красным. Нет, так нельзя! Зелёный цвет успокаивает и усыпляет существ в колбах, а от мигания у них, наверное, заболят глаза. Гиганты задёргались внутри своих титанических колб, преодолевая сопротивление питательного раствора, стали корчить лица, вжимать головы в плечи и закрываться ладонями. Тут же с грохотом растворились двери лифта.

— Посторонний на объекте №57331-А! — глухо сказал человек в защитном костюме, прижимая ко рту рацию. — Повторяю, посторонний в лаборатории!

За его плечами стояли ещё двое людей, но уже в камуфляже. При себе них были автоматы. Красные точки прицелов заметались по теплице, обшаривая каждый уголок. Завыла сирена. Гигантов в аквариумах корёжило от резких звуков, они корчились, бились в стекло и открывали рты. Мне стало их жалко почти до слёз.

Я вышла из-за колбы, огромной, как колонна собора, и подняла руки. Красная точка прицела мазнула по лицу, заставляя зажмуриться.

— Стой на месте, — всё так же приглушённо из-за защитной маски сказал человек в жёлтом резиновом костюме. — Что у тебя в руках?

В кулаке я сжимала фломастер — тот самый, фиолетовый с блёстками.

— Обыщите её. Проверьте, проник ли в лабораторию кто-то ещё. Ребёнок не мог войти на объект №57331-А один.

— Я сама вошла! — заверила я. — Я пропуск взяла, посмотрите…

Бесполезно. Один из людей в камуфляже уже ощупывал мой свитер, пока второй обходил теплицу. Вой сирен, не стихая, ввинчивался в уши с такой силой, что болели перепонки. Меня взяли за руки и повели к лифту. За спиной раздался треск, как на реке весной, когда ломается лёд. Я обернулась, и люди в камуфляже тоже.

Трещало стекло аквариума, на котором я нарисовала маленькую фиолетовую бабочку. Гигант внутри бился в стенки и тянул ко мне руки. Наверное, он подумал, что меня обижают, или решил, что все мы в опасности, раз лампочки горят красным и всё вокруг воет.

Крак — поползла к потолку ещё одна трещина.

Крак-крак-крак — великанский аквариум развалился, будто скорлупа яйца.

Зелёная жижа питательного раствора хлынула наружу, окатив нас тёплой волной. Человек в камуфляже, который меня не держал, сразу выстрелил, но слишком торопился, поэтому промазал. Гигант отшвырнул его к стене, в один прыжок догнал мужчину в защитном костюме и опрокинул на пол, как жука. Потом он саданул кулаком по мигающим лампам над головой. Брызнули во все стороны искры и осколки. Тот человек в камуфляже, который стискивал моё плечо, разжал хватку, закричал от ужаса и бросился к лифтам.

Обнаружив, что никто больше меня не держит, я кинулась за ближайший аквариум, села на корточки и закрыла голову руками. Сидеть на полу, залитом жижей, было не очень-то приятно, но выбора не было. Я и боялась гиганта, и немного боялась за гиганта. Он был большой, но глупый, а люди взяли с собой оружие. Я услышала, как двери лифта снова отворились и кто-то вошёл в теплицу, но не стала оборачиваться, чтобы посмотреть. Военный, которого отбросили к стене, уже поднялся и направил автомат на вырвавшееся из аквариума существо. Великан испуганно озирался. Я заметила, что кожа у него розовая, как у новорожденного младенца.

— Прекратить! — услышала вдруг я гневный крик.

Мамочка бежала от лифтов прямо по лужам, не боясь промочить ноги. Полы белого халата развевались за ней, как супергеройский плащ. Она заслонила гиганта собой, хоть он и был гораздо больше, и вслух скомандовала:

— Отключить аварийную систему!

Огонёк прицела запрыгал по её груди и бейджику, на котором значилось: «Доктор Аманда Блант». Военный в камуфляже опустил автомат. Человек в резиновом защитном костюме осторожно поднялся на ноги.

Сирена, наконец, перестала выть. Лампочки снова загорелись зелёным, и только разбитая слепо смотрела смотрела с потолка. Мамочка повернулась к гиганту, который скорчился на полу, закрывая руками уши, и покачала головой.

— А я же говорила, что они созрели, — вслух посетовала она.

Погладив существо по голой розовой коленке, она тихо запела. Это была та самая, их с папой, песня. Гигант на четвереньках подобрался к маме и уткнулся беззащитным лицом без бровей и ресниц ей в грудь. Для этого ему пришлось согнуться в три погибели. Мамочка, успокаивая, потрепала его по лысой голове.

Я вышла из-за аквариума, стараясь не вступать в лужи. Тёплая жижа противно хлюпала в туфельках. Только тут мамочка заметила меня. Удивление на её лице мгновенно сменилось страхом, а потом — облегчением.

— Всё в порядке! — бодро сказала я. — Но я промочила ноги и потеряла фиолетовый фломастер.

* * *

Я сидела на диване, поджав босые ступни. Туфли и носки сушились под обогревателем. Мамочка на руках отнесла меня сюда, в незнакомое мне помещение института, налила горячий шоколад и разрешила пообедать наггетсами. Наверное, она боялась, что у меня стресс. Даже лоб мне постоянно щупала. Но я чувствовала себя прекрасно, ела снеки, макая в кетчуп, и озиралась по сторонам.

Тут мне нравилось гораздо больше, чем на обычном мамином рабочем месте. Комната была выкрашена в персиковый цвет, никакие приборы не жужжали, а одну из стен целиком занимало огромное смотровое стекло. Профессор иногда забегал и сюда, радостный и взволнованный, крутил усы, трепал меня по щеке.