— Да, мой генерал! — ответил капитан вольтижеров и попытался организовать вокруг себя людей.

Увы, но его усилиям не суждено было увенчаться успехом. Находящиеся на вершине артиллеристы продолжали обстрел, раз за разом рассеивая французские ряды. А когда они все же смогли двинуться на штурм, на них обрушились картечницы. Скоро все склоны были усеяны фигурами в синих мундирах и красных штанах. Тех же немногих, кого миновали очереди, одного за другим брали на мушку своих «Шарпсов» морпехи.

Видя, что его войска утомлены тремя бесплодными приступами, растеряли весь кураж и уже готовы дрогнуть, д’Юг, предпринял последнюю отчаянную попытку спасти ситуацию. Для начала он приказал всей имеющейся у него артиллерии перенести огонь на вершину холма. После чего собрал вокруг себя всех, кого смог от легкораненых до писарей с денщиками, а также офицеров штаба и повел получившееся воинство в бой.

— Вперед! За императора! Да здравствует Франция! — крикнул он и, обнажив саблю, побежал вверх по склону с резвостью, которую вряд ли кто мог ожидать от 55-летнего генерала.

В какой-то момент могло даже показаться, что порыв французов не остановить. Несмотря на потери, они продолжали упорно идти вперед и скоро должны были достичь вершины. Плюс ко всему, у митральез закончились заряженные кассеты, а одно из захваченных орудий оказалось разбито метким выстрелом.

Многие русские и финские стрелки, помня об обещанной великим князем награде, упорно палили по генералу, но Луи д’Юг оставался невредимым.

— Заговоренный он, что ли! — качали головой матросы.

— Дай-кось, я попробую, — подал голос канонир из взвода Колычева, берясь за положенное ему по штату гладкоствольное 7-линейное ружье образца 1845 года

— Куда тебе со своей пукалкой, — хотели было поднять его на смех моряки, но тут грянул выстрел, и…

— Попал, чертушка! — восторженно завопили они.

Только что упрямо шедший вперед бравый генерал, схватился за сердце, и выронив золоченный эфес из ослабевшей ладони, упал под ноги своих солдат. Следующий выстрел отправил на тот свет, бегущего за ним знаменосца и гордый триколор Второй Империи накрыл тело Луи Д´Юга.

Гибель полководца, как будто вынула из атакующих французов невидимый стержень. Сначала они остановились под непрерывным кинжальным огнем обороняющихся, затем попятились, а потом, позабыв о долге и чести, и вовсе бросились вниз, преследуемые своими противниками. Воодушевленные очередным успехом русские и финны преследовали их, безжалостно коля врага в спины, так, что Котену и Лихачеву вместе с офицерами пришлось чуть ли не силой останавливать своих разъяренных бойцов и отводить их обратно на позиции.

Вскоре на вершине горы появился и сам Вендт.

— Ваше превосходительство, ваш приказ исполнен. Позиция занята, враг отступает, ¬– не теряя гвардейского шика доложил ему Котен.

— Что ж, на этот раз удача оказалась на нашей стороне. Поздравляю вас, господа! Велики ли потери?

— У нас нет. А вот французам пришлось тяжко. Среди погибших имеется даже генерал…

— Неужто…?

— Никак нет. Обоерук! — не сдержавшись пошутил полковник. — Пленные говорят, что это бригадный генерал Луи д´Юг. Лично возглавил последнюю атаку.

— Достойная смерть! Надо бы позаботиться о его теле. Не каждый день вражеские генералы погибают.

— С учетом обещания его императорского высочества, странно, что он вообще сюда дошел. По нему разве что нестроевые не стреляли!

— Вот как! — оживился Вендт. — А известно, кто заслужил награду?

— Да вот он, — показал на стоящего чуть поодаль солдата фон Котен.

— Кто таков?

— Канонир Иван Ерыгин! — еще больше вытянулся герой [1].

— Благодарю за службу!

— Рад стараться, ваше превосходительство!

— Что же, — вернулся к более насущным проблемам генерал. — Пока все идет более чем хорошо. Даст бог, к вечеру поднимем сюда мортиры, и тогда нашим французским друзьям придется совсем худо.

— Не думаю, что мы успеем, ваше превосходительство! — усмехнулся полковник, показывая на медленно отходящего к морю противника. — При таких раскладах они не смогут удержать весь мыс и отойдут дальше. После чего им останется только вернуться на корабли.

— В другое время я бы сказал, не говори гоп, покуда не перепрыгнешь, — хмыкнул генерал. — Однако полагаю, что вы, Евстафий Евстафьевич правы. Вот только бежать-то союзникам некуда. Запер их великий князь в здешнем заливе. Да-с!

— Как это?

— Я признаться и сам не очень понимаю. Но если верить присланной из Бомарзунда депеше во всех проливах установлены мины, а убрать их союзникам нет никакой возможности. Вот так вот!

— Но ведь тогда…

— Что?

— Александр Иванович, получается, что мы одолеваем супостата?

— Выходит, что так. Видимо недаром солдаты говорят, что где наш Константин, там победа!

[1] Ерыгин Иван — канонир, участник обороны Бомарзунда, который после сдачи крепости возглавил группу самых стойких воинов и организовал прорыв. Штыковой атакой они пробили себе дорогу в глубину острова. Ночью захватив лодки, несколько десятков русских и финнов смогли покинуть Аланд и уйти в море. Часть добралась до Швеции, часть во главе с самим Ерыгиным подобрала наша канонерка на пути в Финляндию.

Глава 28

На протяжении истории человечества неоднократно случалось, что очень хорошо и уверенно начатые предприятия, внезапно оканчивались эпическим провалом. Отборные армии пасовали перед ополченцами, огромные богатства развеивались как дым, а казавшиеся незыблемыми государства исчезали безвозвратно.

Как раз сейчас, летом 1854 года нечто подобное происходило на далекой окраине Империи в Петропавловске-Камчатском. Местные жители вместе с немногочисленными солдатами и сошедшими на берег моряками встали против прибывшей разорить их город англо-французской эскадры и победили. Причем командующий союзными силами ухитрился застрелиться еще до начала сражения.

В той прежней истории это был как бы ни единственный светлый луч, прорвавшийся сквозь мрачные тучи непрерывных поражений. Сейчас же об этом знаю только я. К тому же, вполне вероятно, что это славное дело померкнет на фоне эпических баталий у Кронштадта, Або или Бомарзунда. Такова цена вмешательства в историю…

Впрочем, сейчас у вашего покорного слуги нет времени предаваться рефлексии. Тем более что новости приходят все более радостные. К примеру, Вендт, которого до сей поры очень многие, включая и меня, считали всего лишь недалеким хотя и безусловно храбрым служакой, ухитрился прижать своих противников к берегу и теперь планомерно долбит из пушек.

Не прост, ой как не прост, оказался наш Александр Иванович! Даром, что прошел все этапы службы от рядового стрелка, до генерала. Теперь можно не беспокоиться о сухопутном фронте на Большом Аланде и перебросить высвободившиеся силы на юг — к проливам, чтобы вышибить закрепившиеся по Лумпаренскому берегу отряды французской пехоты.

Что же касается, Микельзе, то там бои уже кипят. Спешно переброшенные из Бомарзунда и Престо линейные и гренадерские роты, поддерживаемые огнем с кораблей, уверенно теснят противника и очень скоро совершенно очистят остров от его присутствия. Поначалу даже хотел послать им на помощь, абордажные команды с фрегатов, но потом все же решил, что не стоит ослаблять экипажи. Мало ли, что может случиться.

Но захватить берега — это еще полдела. Надо бы окончательно закупорить там союзников, но вот как? Мин Якоби осталось всего несколько штук, а Нобелями можно лишь напугать. Засыпать что ли эти проклятые проливы? А собственно говоря, почему бы и нет?

— Господи, какой же я дурак! — невольно вырвалось у меня.

— Ваше высочество? — выразительно взглянул на меня Лисянский.

Судя по невинному выражению лица, с последним утверждением мой адъютант полностью согласен. Но при этом очень хотел бы знать, что именно привело к подобному умозаключению.